Рустам поспешил к Махзае.

Они медленно шли вниз по извилистой тропе, как дети взявшись за руки.

— А теперь я пойду, — сказал Рустам. — Путь далек. Я целую неделю не увижу тебя.

— Это будет самая долгая неделя в моей жизни! — призналась Махзая.

— Зато какая радость ждет нас, — сказал Рустам, — я встречу тебя здесь, на этой тропе.

Махзая коснулась рукой плеча Рустама:

— В добрый путь!

Рустам прижался щекой к ее руке и, не оглядываясь, побежал. Но вскоре остановился и крикнул:

— Я принесу тебе сладкую дыню, самую сладкую, посаженную моим отцом!

Махзая улыбнулась и долго еще смотрела ему вслед. Она думала о том, что небо милостиво и что скоро скоро настанет счастливый день. Они поженятся и никогда больше не расстанутся. Рустам станет расписывать стены в домах богатых купцов, а она будет вести хозяйство. Но ведь ему придется уходить из дому на целый день!.. Ну и что ж! Она принесет ему еду. Махзая никогда не видела росписей, которые делал Рустам, но она так хорошо представляла их себе, словно побывала во дворце афшина. Сейчас она думала о том, что будет помогать Рустаму, если он согласится. Разве она не сумеет подавать ему краски!

Давно уже скрылся Рустам, а Махзая все стояла на том месте, где они расстались, и мечтала о будущем.

Каждый день к подножию горы Магов приходили люди. Целые отряды конницы выстроились на улицах окрестных селений. Вслед за ними шли караваны верблюдов, груженные всяким добром владетелей Панча. Они прибыли со своими семьями, слугами и рабами. Мало кто остался в Панче в эти дни. Мало кому хотелось отдать врагам нажитое добро, мало кому хотелось отречься от веры своих отцов.

И в крепости все были заняты подготовкой к уходу в горы. Диваштич приказал привести на гору Магов свою семью и всех служителей дворца в Панче. Вместе с другими сюда был доставлен и старый Махой.

— Я рад видеть тебя здесь, мой достойный писец! — сказал афшин Махою. — Здесь ты будешь в безопасности. Но если пожелаешь, то пойдешь вместе с нами через перевал. Мы найдем там полное уединение. Там враги не настигнут нас.

— Я никого не боюсь, мои господин. Мне враги уже не страшны. Только и привело меня сюда — желание закончить мою летопись. Здесь спокойно. Оставь меня в крепости — я поработаю в тиши. Если удастся мой замысел, то потомки узнают о нашей жизни, не забудутся наши мысли, наш язык и обычаи.

— Это благородное дело! — согласился афшин. — Трудись и будь благополучен! Я велю оставить для тебя припасы, а позднее пошлю за тобой гонцов, может быть, надумаешь перебраться к нам, в горы.

В небольшой комнате второго этажа расположилась арфистка афшина со своей рабыней. Комната была завалена тюками, привезенными из дворца Диваштича в Панче. Здесь были и драгоценные персидские ковры, и шелковые одежды, доставленные из Китая, и редкой красоты серебряные сосуды с превосходной чеканкой дамасских мастеров. Афшин ничего не жалел для своей любимой музыкантши. Для того чтобы увидеть улыбку на ее печальном лице, он готов был потратить целое состояние.

— Всем ли ты довольна, дочь Хорезма? — спросил афшин, входя в комнату арфистки. — Все ли доставлено сюда моими слугами, не разбиты ли драгоценные китайские вазы, которые привез для тебя Сахрак?

— Я всем довольна, мой господин! Все, что было дорого мне, как дар твоего благородного сердца, все доставлено сюда. В Панче остались только мои любимые росписи, сделанные по твоему приказанию Но их нельзя было увезти.

— Не печалься, дочь Хорезма! Все, что ты пожелаешь, мои живописцы изобразят на стенах твоего дворца, который построен в горах. К тому же отъезд из Панча вовсе не означает, что мы покинули наш город навсегда. Нам надо перехитрить врага.

— Я спокойна, мой господин. Твоя мудрость не подведет тебя. Рядом с тобой я спокойна.

— Твои слова как бальзам, как твоя дивная игра! Я верю тебе, прекраснейшая из дочерей Хорезма. Через несколько дней мы будем уже далеко отсюда, среди неприступных гор. Там ты увидишь небольшой дворец, сделанный искуснейшими мастерами Согда. Это твой дворец, он создан для тебя. Первое время всем нам предстоит испытать неудобства, пока соорудят достойные жилища и храмы. Но ты не должна терпеть неудобств. Об этом позаботился твой афшин. Даже все мои приближенные снизойдут до войлочных шалашей, только ты будешь чувствовать себя царицей. Ведь ты создана для того, чтобы царствовать и повелевать сердцем афшина!

— Ты возвеличил меня, мой господин! С каждым днем я чувствую все большую благодарность за твою щедрость. Теперь я все реже вспоминаю дом моего отца в Хорезме, и все чаще мое сердце обращается к тебе со словами привета. Сейчас, когда заботы омрачили твое чело, мне хочется сказать тебе — я оценила твое благородство и твою мудрость, мой господин.

— Не называй меня господином, ты — госпожа моя! — Афшин низко склонил свою гордую, красивую голову. Он молча повернулся и тихо прикрыл за собой дверь.

— Госпожа, ты знаешь, как я предана тебе! — прошептала рабыня, хватая арфистку за полы шелкового халата. — Скажи мне одной: афшин женится на тебе?

— Он ждет моего слова, — ответила арфистка, задумчиво глядя на дверь, за которой скрылся афшин.

— И ты заставляешь ждать его? О дитя неразумное! Внемли мольбе старой женщины! Поверь мне — нет на свете человека более щедрого. Скажи свое слово! Послушай же меня!

— Ты пугаешь меня! — взмолилась девушка. — Перестань ломать руки, словно произошло несчастье. Я скажу ему свое слово, как только мы прибудем в новый дворец.

— Как ты разумна, госпожа!.. — воскликнула рабыня. — Ты отпустишь меня на свободу, когда станешь полновластной госпожой Панча?

Скажи скорее, не терзай мое сердце!

— Я отпущу тебя домой хотя бы для того, чтобы ты смогла рассказать моей матери и отцу моему, как счастлива их дочь, что не рабыня она, а госпожа!

Рабыня не успела броситься к ногам своей госпожи, как в комнату вошли слуги. На рассвете афшин приказал двинуться в горы.

Слуги афшина передавали людям распоряжения господина. Диваштич велел каждому проверить свое оружие и запастись стрелами. Тем, кто пришел только с мотыгой и палкой, роздали оружие из кладовых крепости. Афшин велел женщинам заняться приготовлением припасов на долгий путь в горы.

Семьи Навимаха и Артавана были неразлучны. Чатиса вместе с девушками готовила еду в дорогу, а братья приводили в порядок ножны для мечей и колчаны для стрел. Аспанзат получил оружие из кладовой крепости. Он сам отточил свои меч, проверил каждую стрелу. Кушанча заканчивала шить панцирь. Вместе с Махзаей они обшивали монетами верхнюю часть кожаной рубашки, чтобы в случае несчастья вражеская стрела не пронзила сердце. Аспанзат был очень доволен, когда сестры вручили ему этот панцирь.

— Такой носят только знатные воины афшина! — обрадовался юноша. Он горячо благодарил девушек.

Прошла уже неделя, а Рустам все не возвращался. Махзая по нескольку раз в день выбегала на тропу посмотреть, не идет ли. Но юноши не было. Беспокойство сменилось отчаянием.

Вблизи крепости Абаргар собрались уже и те люди Панча, которые вышли из города в день Анахиты. Прибыла семья Диваштича вместе с чакирами и слугами. Уже глашатаи афшина объявили волю господина Панча — собираться в дорогу. На рассвете предстояло двинуться в горы.

Всю ночь Махзая не сомкнула глаз. Остаться здесь ждать Рустама невозможно — никто не оставался на горе Магов. Уйти вместе со всеми — значит, навсегда потерять Рустама. Девушка была в отчаянии. Кушанча, как могла, утешала ее. На рассвете люди Панча двинулись в путь. Впереди Диваштич со своей семьей и приближенными. Все они были на прекрасных конях, покрытых дорогими попонами. Вслед за ними шли приближенные афшина, семьи знатных дихкан и купцы.

Нескончаемой вереницей тянулся караван с сундуками, коврами, тюками товаров и припасами. Много было забот у богатых. Меньше было забот у ремесленников и землепашцев. С ними был жалкий скарб и корзинки с едой.