Вы еще спрашиваете, хорошо ли я ее разглядела!

Она носит бежевое пальто с потертыми меховыми манжетами, в руках у нее старая сумка, сшитая из красных и зеленых кусочков кожи, — все это выглядит очень несимпатично.

Мы окружили Мади и очень внимательно слушали. Похоже, что она снова нашла след Кафи!.. Но тут погода окончательно испортилась, пошел дождь, и надо было срочно возвращаться.

Через пятнадцать минут Мади уже была в своей комнате, куда мы ее доставили с особой осторожностью.

Когда я стал прощаться, она попросила меня задержаться. Ее лицо, которое только что было таким радостным, вдруг стало совсем печальным.

— Тиду, теперь я уверена, что ты очень скоро найдешь свою собаку. Ах, как бы я хотела ее увидеть!

Но ты ее увидишь, Мади! Она опустила голову.

Я так не думаю.

Я взял ее руку в свою и крепко сжал.

— Ты уезжаешь?.. И когда?

— Папа уже договаривается… на следующей неделе наверняка… Сегодня была наша последняя прогулка.

Почему же ты ничего не сказала? Отправила нас бродить по этим дурацким улицам, а сама в это время плакала?

— Нет, Тиду, я не плакала. Как бы я поговорила с продавщицей, если бы вы не ушли? Ты знаешь, я бы уехала в этот противный санаторий со спокойной душой, если бы знала, что Кафи уже с тобой. Ты и все ребята — вы были так добры ко мне… я действительно очень хотела помочь!

Мади снова улыбнулась, но я не смог ответить на ее улыбку, несмотря на вновь обретенную надежду. Бедная Мади!

Назавтра, еле-еле досидев до конца уроков, мы помчались на Фурвьер. Но женщина в бежевом пальто так и не объявилась — ни тогда, ни на следующий день. Может быть, она, как и большинство хозяек, ходит за покупками с утра?.. Мне очень хотелось расспросить продавщицу, но я сдержался, чтобы не вызвать подозрений.

На наше счастье, начались пасхальные каникулы; наконец-то появилась возможность наблюдать за лавкой с утра до вечера. Теперь-то мы уж точно выследим женщину в бежевом пальто!

В понедельник утром, как всегда, сидя с родителями за столом, я вдруг услышал пронзительный свист Сапожника. Это означало, что у него для меня что-то очень важное. Чего мне стоило сдержаться и не подбежать к окну! Проглотив последний кусок, я стрелой помчался вниз. Корже с Сапожником стояли у подъезда с видом заговорщиков.

Сапожник возмущенно посмотрел на меня.

Ты что, не слышал? Или у тебя там банкет?

А в чем дело?

Пошли! Сейчас все объясним.

Они потащили меня вниз по улице.

— Мы ее обнаружили… и дом тоже. Пошли на Фурвьер, сам увидишь.

По дороге Сапожник мне все рассказал.

— Вот как это было. Мы, как всегда, дежурили на площадке; чтобы не привлекать внимания, мы с Корже играли у стены в камешки. Она появилась без четверти одиннадцать и выглядела точно так, как описала Мади: бежевое пальто, старая сумка в красных и зеленых квадратиках — ошибиться было невозможно. Судя по всему, рука у нее уже зажила, потому что повязки не было. Когда женщина вышла из лавки, мы продолжали играть как ни в чем не бывало. Она медленно спустилась по ступенькам. Мы выдержали дистанцию и пошли следом за ней. Она повернула направо, потом еще раз направо и наконец остановилась перед серым домом, похожим на старую заброшенную виллу, каких полным-полно в этом районе. Она достала из кармана ключ и вошла. Выждав некоторое время и убедившись, что она не вернется, мы подошли поближе. На двери не было никакой таблички; мы обратили внимание на шторы на окнах: они были значительно плотнее обычных.

А как же Кафи? Вы его не слышали?

Нет! Ты бы дослушал до конца! Мы обошли вокруг дома вдоль глухой стены и обнаружили каменную лестницу, которая соединяет улицу Анж с соседней. Там мы притаились и стали ждать… но Кафи звать не стали: он же не знает наших голосов, зачем заставлять его лаять понапрасну. Вот для чего мы тебя и вытащили.

Перейдя на другой берег Соны, мы увидели ставшую уже привычной картину: вот Фурвьер со своим собором и башней, напоминавшей Эйфелеву, а вот аптека «Зеленая змея» и крутой подъем вверх. Мое сердце громко стучало. Наконец мы подошли к узенькой улице, стиснутой с обеих сторон громадами домов.

— Это здесь, — сказал Корже. — Улица Анж… а вот и тот самый дом, с флюгером на крыше.

Мы медленно приблизились. На всякий случай Корже и Сапожник предложили зайти с другого конца улицы; таким образом мы оказались у каменной лестницы, не проходя мимо дома. Я думал о том, что Кафи где-то здесь, совсем рядом, и дрожал от радости и тревоги. Вот если бы его позвать! Нет, не стоит себя обнадеживать раньше времени… Как же все-таки это проверить? Самый простой способ — залезть на стену и посмотреть.

Чтобы я смог залезть, Корже подставил мне свою спину, а Сапожник в это время наблюдал за улицей. Я медленно полз по шершавой стене, от которой отваливались куски штукатурки. Наконец я добрался до верха. За оградой оказался заброшенный сад, подальше, напротив дома, — что-то вроде сарая. Внезапно у меня екнуло сердце. У сарая стоял ящик, переделанный в собачью конуру. О, Кафи!.. Я не мог различить, кто там внутри, но это был он, я был уверен! На несколько секунд я замер, вцепившись руками в стену. Что же делать? Окна, выходившие в сад, закрыты, женщина, скорее всего, хлопочет по хозяйству и ничего не услышит. И тогда я тихонько его позвал:

— Кафи!

В конуре что-то зашевелилось. Точно, это Кафи! Он вышел, и теперь я видел его всего целиком. Кафи подошел поближе, натянув цепь, и навострил уши. Я снова позвал:

— Кафи!..

На этот раз он понял, откуда идет звук, и стал смотреть в мою сторону. Я повторил:

— Кафи! Это я, твой друг Тиду!

Мой пес меня узнал, но не залаял, не стал бешено рваться с цепи, чтобы броситься ко мне, а замер на месте, как зачарованный. Я быстро поднес палец к губам, умоляя его не лаять; он хорошо знал этот жест — мама раньше часто так делала, когда Жео спал. Мы не отрываясь смотрели друг на друга…

Но тут Сапожник дал знать, что на другой стороне улицы появились прохожие. Я сразу спрыгнул на землю. Оказавшись рядом с друзьями, я был не в силах даже говорить; наверное, я сильно побледнел, поэтому Корже спросил:

Что с тобой? Что случилось?

Это Кафи… и он меня узнал!

Что мы могли предпринять? Как моя собака оказалась у этих людей? И кто они такие? Их дом с глухими шторами и заброшенным садом казался очень странным.

— А если Мади была права, — вслух размышлял Сапожник, — и эти люди — действительно грабители с улицы Руэтт?..

В самом деле, а если это они и есть? Как бы там ни было, я даже не мог предположить, что они не отдадут мне Кафи.

— Надо зайти, позвать Кафи, и он побежит за мной — ведь это же мой пес!

Я потащил ребят к дому, несмотря на их сопротивление. Поднеся руку к звонку, я вдруг почувствовал, что сейчас произойдет что-то нехорошее. Ну что Ж, я все равно уже нажал на кнопку. Сначала никто не отзывался.

— Наверное, их нет, — предположил Корже.

В ту же минуту в замке повернулся ключ, и женщина оказалась перед нами.

— Что вы здесь ищете? Это вы звонили?

Я вышел вперед, сильно оробев при виде этой странной женщины, неприветливо смотревшей на нас.

Я ищу свою собаку.

Собаку?.. Какую собаку?

Большую немецкую овчарку с рыжими лапами. Я ее потерял на набережной Сен-Винсен три месяца назад.

Женщина нахмурилась.

И что?..

Мадам, я знаю, что она здесь. Я… я слышал, как она лает, и узнал голос.

Женщина пристально посмотрела на меня и холодно сказала:

— Здесь нет никакой собаки.

Чего-чего, а такого ответа я никак не ожидал. Совершенно опешив, я обратился к товарищам за поддержкой.

Нет, мадам, вы ошибаетесь, пес здесь! Мы его видели со стены.

Ах вы разбойники! Вы и на стену залезли… Но у вас, наверное, плохое зрение — в этом доме нет никаких собак. Убирайтесь отсюда, если не хотите, чтобы я вызвала полицию; ваше счастье, что мужа нет дома!..