– Нет, – возмутился Ларри. – Полицейский шел мимо, увидел вас и подошел. Он не знал, что мы скрываемся у стога.

– Так я вам и поверил! – проворчал бродяга. – Конечно, это вы натравили на меня бобби[1]. Уверен, что вы. Я не желаю впутываться в чужие делишки, но очень странные вещи происходили там в ту ночь – еще какие странные!

Вдруг старик застонал и принялся растирать правую ногу. Башмаки, в которых он ходил, были явно малы ему, и из правого торчал большой палец ноги. Он стащил с себя башмак и через носок в сплошных дырах осторожно тер ногу.

Мальчики уставились на башмак, небрежно отброшенный в сторону подошвой кверху. Она была кожаная и так стоптана, что, без сомнения, пропускала воду.

– Не резина! – шепнул Ларри Пипу. – Значит, в канаве прятался не он. Но я все равно не верю, будто он что-то знает и мог бы рассказать. И посмотри на пиджак под его макинтошем – он уже позеленел от ветхости, но он никогда и не был серого цвета.

– Что вы там перешептываетесь? – подозрительно спросил бродяга. – Я уже сказал вам – убирайтесь вон! Почему вы не оставляете меня в покое? Я никому не делаю ничего плохого, но дети и полицейские прямо как мухи липнут ко мне! Оставьте меня, наконец, в покое! Мне ничего не надо, кроме пары обуви, которая пришлась бы впору моим бедным ногам. Я бы дроздом пел от счастья, если бы у меня были башмаки впору. Есть у вас такие?

– А какой у вас размер? – спросил Пип, быстро соображая, что мог бы отдать злополучному оборванцу пару старой отцовской обуви.

Бродяга понятия не имел, какой у него размер. Он за всю жизнь ни разу не покупал себе ботинки.

– Хорошо, – сказал Пип, – если мне разрешат взять старые отцовские ботинки, я принесу их вам. А еще лучше – приходите за ними сами. Я живу в красном доме в переулке недалеко от того места, где живет мистер Хик. Завтра приходите, а я постараюсь раздобыть для вас обувь.

– Знаю я вас, – отмахнулся бродяга, – заманите, а там меня будет подкарауливать полицейский.

Он достал из жестянки что-то непонятное, и принялся есть руками.

– Или Хик сообщит в полицию, – продолжал бродяга. – Ему самому надо бы вести себе поосторожнее: мне кое-что известно об этом мистере Хике и его хозяйстве. Да-да. Он в тот день не только на меня накричал, но и на других тоже. Странные там творятся делишки, но меня они не касаются и я не желаю ни во что вмешиваться.

Ларри посмотрел на часы.

– Уже поздновато. Нам пора, – сказал он. – А вы завтра приходите в дом Пипа. Расскажете нам, что сами захотите рассказать. Мы вас не выдадим.

Дети расстались с бродягой и сломя голову бросились по домам – они опаздывали к обеду. В обеих семьях матери были недовольны.

– Чем ты занимаешься? – спросила мать у Пипа. – И где это ты целыми днями пропадаешь?

Пип никак не мог ответить на вопрос: ведь Тайноискатели договорились никого в свои секреты не посвящать.

– Играл вместе со всеми, – выдавил он в конце концов.

– Не говори неправду, Пип! Бетси и Дейзи давно вернулись, этот толстый мальчик, как его там зовут, тоже давно дома. Не рассказывай мне небылицы.

– А я играл с Ларри, – стоял на своем Пип.

Бетси видела, что брату трудно выкручиваться, и решила прийти ему на помощь, сменив тему разговора.

– Фатти сегодня свалился со стога, – объявила она.

Разговор и вправду принял другой оборот – мать в ужасе уставилась на дочь.

– Кто упал со стога? Этот толстый мальчик? С ним все в порядке? Кстати, что вам понадобилось на стогу?

Пип испугался, что Бетси разболтает все – и то, что на стог действительно лазили все, – поэтому теперь тему разговора сменил он.

– Мама, – с невинным видом спросил он, – у нас найдется пара старых ботинок, которые папа больше не носит?

Мать еще сильнее удивилась.

– А в чем дело? – заинтересовалась она. Обычно Пипа мало волновала старая отцовская одежда.

– Ни в чем! Просто я знаю человека, которому очень бы пригодились старые башмаки!

– Почему? – опять спросила мать.

– Понимаешь, он носит такую рвань, что у него пальцы ног торчат из башмаков, – пояснил Пип, стараясь привлечь внимание матери к этому обстоятельству.

– О ком ты говоришь? Чьи пальцы ног торчат? – доискивалась мать.

Пип прикусил язык. Ну вот, теперь придется рассказать о бродяге, а он – часть их тайны. Вот невезенье! О чем ни заговори, все почему-то ведет к расследованию и секретам Тайноискателей.

– Это один бедный старый бродяга, – вылезла Бетси, и Пип метнул в нее сердитый взгляд.

– Бродяга! – повторила мать. – Я полагаю, Пип, вы не водите дружбу с такими людьми?

– Нет, мама, – Пип был в отчаянии. – Я не вожу с ним дружбу. Мне его просто жалко, вот и все. Ты же сама говоришь, что мы должны сочувственно относиться к тем, кому повезло меньше нас, и должны помогать им, верно? Вот я и подумал, что хорошо бы отдать этому бродяге старые отцовские башмаки.

– Ну ясно, – сказала мама, и Пип с облегчением вздохнул. – Хорошо, я поищу старые ботинки, и, если найду, можешь передать их этому нищему. А теперь – заканчивайте обед!

Быстренько покончив с запоздалым обедом, Пип улизнул в сад и помчался в старую беседку, где они договорились встретиться с Бетси.

– Бетси! Ну как Фатти себя чувствует? Он не очень сильно ушибся?

– Не очень, – согласилась Бетси. – Но синяки у него просто первоклассные. В жизни никогда не видела таких прекрасных синяков. Я думаю, он теперь начнет хвастаться синяками и будет их расписывать, пока нам всем не надоест! Ты слышал, как он плюхнулся об землю? А что вы с Ларри? Нашли бродягу? И что?

– Ну это явно не он прятался в канаве, и не он оставил лоскуток на колючках, – ответил Ларри. – Мы осмотрели и его обувь, и одежду тоже. Зато он слышал все скандалы в доме Хика в тот день. Мы с Ларри хотим хорошенько допросить его завтра, когда он явится за ботинками. Если он будет уверен, что мы не донесем в полицию, он может рассказать нам много интересного. Он, кажется, даже видел человека, который прятался в канаве!

– Ого! – Бетси была потрясена. – Слушай, Пип, а смешно вышло, когда бродяга открыл глаза и увидел перед собой Ларри на коленях, а потом то же проделал и старина Гун!

– Правда, очень смешно, – согласился Пип с улыбкой. – Ага, вот и Фатти с Бастером.

Фатти прохромал по дорожке. Он с трудом переставлял ноги и еще не решил как ему быть: то ли держаться героем и преуменьшать свои страдания, но все-таки прихрамывать, чтобы окружающие сочувствовали ему, то ли, подчеркивая увечья, всех хорошенько напугать.

В данную минуту Фатти изображал героя. Он улыбнулся Бетси и Пипу, но на скамью опустился с осторожностью.

– Очень болит? – сочувственно спросила Бетси.

– Ничего, не обращайте внимания! – очень-очень мужественно ответил Фатти. – Большое дело – со стога упал! Пройдет.

Дети восхищенно смотрели на удальца.

– Показать синяки? – предложил Фатти.

– Я уже видела, – напомнила Бетси, – но я не против еще разок посмотреть. Мне синяки нравятся, когда они начинают желтеть, но Пип ведь вообще еще их не видел, да, Пип?

Пипу ужасно хотелось взглянуть на синяки, но ужасно не хотелось давать Фатти новый повод для хвастовства. А Фатти не стал дожидаться ответа, он принялся стаскивать с себя одежду, демонстрируя большой набор синяков различных форм и размеров. На самом деле первоклассные образовались синяки!

– Да, – сказал Пип, не в силах сдержать восторг, – в жизни еще таких не видел! Они, наверное, потому такие здоровенные получились, что ты толстый. Представляешь, каким будешь красавчиком, когда они примут желто-зеленый оттенок!

– Надо вам сказать, – объявил Фатти, – что редко у кого бывают такие синяки! Один раз мы играли в футбол и я врезался в штангу – синяк получился точно, как церковный колокол. Это же редкость, верно?

– Жалко я не видела, – вздохнула Бетси.

– А еще был случай, – продолжил Фатти, – когда меня треснули палкой – вот здесь – и наутро появился синяк в форме змеи, с головой, с хвостом, полностью.