Едва установившееся новое правительство решило отказаться от колониальной империи, в которую, помимо Мозамбика, Гвинеи-Биссау, Островов Зеленого Мыса (Кабо-Верде), Макао и Тимора, входила и «жемчужина короны» – богатая нефтью и минералами Ангола. К этому времени в ней существовало три движения за независимость, боровшиеся с колонизаторами каждое само по себе, к тому же постоянно враждовавшие друг с другом. Первое, Народное движение за освобождение Анголы (МПЛА), возглавлявшееся марксистом Агостиньо Нето (1922–1979), пользовалось поддержкой советского блока. Второе, Национальный фронт освобождения Анголы (ФНЛА) Холдена Роберто (1923–2007), и третье, Национальный союз за полную независимость Анголы (УНИТА) Жонаса Савимби (1934–2002), получали помощь Запада.

Желая ослабить внутриангольскую напряженность, грозившую вылиться в гражданскую войну, португальцы уже в январе 1975 года объявили дату предоставления стране независимости: 11 ноября того же года. Начался обратный отсчет. У всех группировок было десять месяцев для подготовки к войне, потому что все понимали: та, которая будет контролировать Луанду, столицу страны, на момент ухода португальцев, автоматически станет хозяйкой страны.

Лидер МПЛА Агостиньо Нето – который десятью годами раньше познакомился в Конго с Че Геварой – естественно, обратился за помощью к Фиделю Кастро. А тот, в гениальном озарении, придумал и немедленно организовал знаменитую операцию «Карлота». План ее отличался безумной смелостью и заключался в скорейшем установлении воздушного и морского моста между Гаваной и Луандой с целью переброски тысяч «интернационалистов» и вооружения, которые позволили бы МПЛА Агостиньо Нето захватить Луанду за несколько часов до назначенной даты. Осенью 1975 года тысячи солдат пересекли океан на круизных теплоходах и четырехмоторных «британиях» компании «Кубана де Авиасьон», чтобы в строжайшей тайне дожидаться на африканской земле начала операции. Осуществление плана облегчалось тем, что в кубинском контингенте было много негров и мулатов, не привлекавших внимания и не выделявшихся в местных условиях.

Когда мир узнал, что тысячи кубинцев прибыли в Луанду, это вызвало всеобщее изумление. Не только у американцев, но и у советских! Потому что Фидель не посчитал нужным известить Кремль о своих больших маневрах. Поставленные перед свершившимся фактом советские руководители пребывали в ступоре. И было от чего: впервые с колониальной эпохи начала века на Черном континенте высадилась целая армия.

План Команданте сработал великолепно. 10 ноября 1975 года после недельных боев МПЛА Агостиньо Нето, при поддержке кубинских войск, одержало победу в решающем сражении, позволившем занять Луанду. А 11 ноября новый лидер страны провозгласил ее независимость. В разгар холодной войны Ангола примкнула к советскому блоку. Ее новое марксистское правительство получило помощь: русских военных советников и вооружение. Это позволило Агостиньо Нето установить контроль над большей частью страны. В Гаване миф о непобедимости кубинцев, возникший после залива Свиней, заметно укрепился.

В ту пору я еще не служил в эскорте Фиделя. Мне было двадцать шесть лет, и я еще учился в спецшколе министерства внутренних дел (МИНИНТ), после окончания которой должен был стать офицером охраны одного из высокопоставленных лиц. Но, поскольку самым сильным моим желанием было умереть за революцию, я обратился к начальству с мольбой отправить меня в Анголу, чтобы участвовать в этой славной эпопее. К огромному моему удивлению, начальник меня сухо отчитал, спросив, чем это я себя воображаю. Он мне объяснил, что я не имею права распоряжаться своей судьбой, что революция будет решать, какое задание мне поручить. Позднее я понял, что уже на этой стадии подготовки, за два года до того, как меня включили в состав ближней охраны Фиделя, я уже был отобран для этой работы.

1976 год принес неожиданный сюрприз: американский сенат, не желая оказаться вовлеченным еще в «африканский Вьетнам», принял поправку Кларка, запрещающую Соединенным Штатам экспортировать оружие в Анголу или принимать военное участие в событиях в этой стране. В марте 1977 года Фидель совершил свою первую триумфальную поездку на ангольскую землю, где ситуация была более или менее под контролем. После смерти Агостиньо Нето, последовавшей в 1979 году от естественной причины, его сменил Жозе Эдуарду душ Сантуш. Однако в 1980-х годах положение в стране осложнилось. Во-первых, американское вторжение в Гренаду, где были взяты в плен 638 кубинцев, нанесло серьезный удар по мифу о кубинской непобедимости. Во-вторых, в Анголе южноафриканские войска возобновили боевые действия на юго-востоке страны. Но Фидель продолжал слать новые и новые контингенты, тогда как русские, не считаясь с затратами, по-прежнему поставляли танки, самолеты, вертолеты и ракеты. Потери росли. Все десять лет, что продолжался конфликт, кубинские матери больше всего на свете боялись того, что однажды утром в их дверь постучит офицер министерства революционных вооруженных сил (МИНФАР) с букетом цветов в руке по традиции и объявит, что их сын погиб в бою. Всего за время ангольской войны кубинцы потеряли более двух с половиной тысяч человек убитыми.

Тем временем разногласия между кубинцами и русскими усиливались. По мнению Фиделя, советская военная доктрина не подходила для боевых действий в Африке. Дополнительным фактором он считал то, что русские не способны адаптироваться к местному менталитету. Насколько очевидно было сходство между ангольцами и кубинцами, настолько же советские выглядели там инопланетянами. Первый серьезный разлад: в июле 1985 года советское военное командование стало настаивать на начале крупного наступления, операции «Конгрессо II», на стратегически важный город Мавинга на юго-востоке Анголы, в тысяче километрах от столицы. Фидель возражал против этого, потому что обстоятельства казались ему неблагоприятными. Дальнейшее развитие событий подтвердило его правоту: вскоре после взятия города кубино-ангольские войска вынуждены были отступить, потому что русские не сумели обеспечить безопасность снабжения группировки. Сражение было дано впустую…

С «командного пункта» министерства вооруженных сил (МИНФАР) в Гаване, куда я приезжал с Фиделем, – именно оттуда он следил за военными операциями – я слышал, как он повторял Раулю: «Я знал, что все этим закончится. Я говорил русским, что надо обезопасить тыловые коммуникации и обеспечить снабжение… Теперь слишком поздно… Надо было продумать все заранее!» После этого приказал своему брату – который всегда был «связным» между Гаваной и Москвой – передать свое полное недовольство «самым высоким кремлевским инстанциям». Что и было сделано.

В следующем году, с мая по август 1986 года, Советы допустили ту же ошибку. Они предприняли второе крупное наступление, которое завершилось таким же плачевным провалом по той же причине: южноафриканцы и УНИТА Жонаса Савимби подорвали мосты через реки и отрезали кубино-ангольским войскам пути к отступлению. Фидель снова выразил свое недовольство Михаилу Горбачеву, который, как он с тревогой наблюдал, начал дипломатическое сближение с США, не предвещавшее ничего хорошего.

В следующем месяце, в сентябре 1986 года, Фидель отправился на встречу глав неприсоединившихся стран в Зимбабве, куда я летал обеспечивать безопасность Фиделя и где произошла его встреча с полковником Каддафи. Оттуда он решил слетать в Анголу, где размещалось сорок тысяч кубинцев, военных и гражданских лиц, в том числе родной сын Рауля, молодой Алехандро Кастро, сегодня полковник. Так, спустя девять лет после поездки 1977 года, Фидель второй раз ступился на землю Анголы.

Визит продлился три дня. Вечером второго Фидель решил посетить наши войска на линии фронта. Его охрана была минимальной: трое телохранителей, в том числе я, начальник эскорта Доминго Мене и доктор Сельман. Мы вылетели на закате на трех вертолетах и, как в кино, полетели на бреющем в направлении зоны боев. После посадки посреди саванны я понял, что мы находимся всего в нескольких сотнях метров от южноафриканцев. Враги были так близко, что мы видели огни их лагеря. Если бы они могли вообразить, что Фидель находится в пределах их досягаемости…