И наконец, после заезда в Севилью апофеоз визита – приезд в автономное сообщество Галисию. Бывший министр Франко, Мануэль Фрага, ставший главой галисийского правительства, встретил Фиделя на земле его предков как короля и как брата. Это были три дня празднеств и волнений. Фидель посетил дом своего отца в Ланкаре, где его приняли три дальние родственницы. После этого Мануэль Фрага организовал турнир по игре в домино. Два политика даже сыграли одну партию на свежем воздухе, сидя на платформе грузовика. Хотя Фидель плохой игрок, в тот раз он, должно быть, выиграл быстро, иначе я бы запомнил тот турнир: нам пришлось бы торчать на месте и ждать его победы до четырех часов утра…

В один момент я увидел возле себя заплаканную девчушку лет двенадцати, явно из небогатой семьи, которая смотрела на Команданте. «Что у тебя случилось?» – спросил я ее. Она мне объяснила, что вся ее семья и она тоже безмерно восхищаются Фиделем. Но только она решилась три дня идти пешком, с узелком на плече, спать под открытым небом, лишь бы увидеть великого человека. Тогда я сказал ей: «Оставь свою котомку здесь и пошли со мной». Я подвел ее к Фиделю, который, как и я, спросил ее: Que? te pasa? Потом Фидель поцеловал ее. Потрясенная, вся дрожа от волнения, она мне потом сказала: «То, что вы для меня сделали, величайшее дело».

Я не забыл эту девочку. Мне очень хочется, чтобы эта книга попала к ней в руки и чтобы она вспомнила волнующий момент, который мы пережили с ней вместе.

Через несколько мгновений простой народ принялся разливать агуардиенте (водку) и прямо на улице готовить пищу, главным образом жарить, в надежде угостить этим Фиделя. Выстроилась целая очередь из желающих преподнести дорогому гостю приготовленные ими эмпанады (пирожки с мясом и овощами) и другие местные блюда. Намерение было похвальным, но моя задача заключалась как раз в том, чтобы не дать Команданте попробовать ничего из того, что не было проверено нашей службой безопасности. Тогда я попытался самым любезным образом отшить «кулинаров», пробуя их стряпню сам. «Ой, мне кажется, что это слишком пересолено на его вкус…» – говорил я одному; «Оставьте здесь, я передам ему позднее…» – указывал второму. Но, несмотря на все усилия, Команданте все-таки отведал несколько блюд, весьма жирных, и завершил свою испанскую одиссею так же, как ее начал: с дружеских пирушек и нарушений диеты.

Не знаю, эти отклонения от предписанного режима питания или нет стали причиной дальнейших событий. Как бы то ни было, едва вернувшись в Гавану, Фидель тяжело заболел второй раз в жизни и при обстоятельствах, напоминавших первый случай.

В начале сентября 1992 года, когда мы находились в гаванской резиденции Пунто-Серо, в домке охраны раздался звонок, возвещающий о скором отъезде, и произошло это в необычный час для такой «совы», как он: еще до рассвета! Прибыв в гараж Дворца революции, я увидел, что на Фиделе – в точности как девять лет назад – куртка хаки, надетая поверх голубой пижамы, сзади испачканной кровью. На пятом этаже весь персонал клиники немедленно занялся им, но скоро я понял, что ситуация оказалась хуже, чем в 1983 года. Врачи были более встревожены, а Фидель более бледен. В тот раз я впервые в жизни увидел его лежащим без сознания на носилках.

Заволновавшись, я обратился за объяснениями к его санитару Вильдеру Фернандесу, который является сотрудником эскорта. Он объяснил мне, что переливания крови не помогают: «Организм Фиделя не удерживает кровь». И со слезами на глазах, в отчаянии добавил: «Санчес, Фидель при смерти. Мы сказали начальнику эскорта, что надо предупредить Рауля, чтобы тот решил, что следует делать в ближайшие часы. Он с минуты на минуту будет здесь».

В 1983 году об одиннадцатидневной госпитализации Фиделя не посчитали нужным проинформировать никого. Даже Рауля. Но в этот раз все было по-другому. Когда министр вооруженных сил Рауль Кастро появился на пятом этаже, медики тут же объяснили ему всю тяжесть ситуации. Было решено рассказать обо всем Далии и ее детям, но не Фиделю и Хорхе Анхелю, рожденным, как мы помним, от других женщин.

В следующие минуты Рауль установил процедуру, в соответствии с которой следовало оповещать родственников и высшие политические инстанции страны в случае, если случится немыслимое: сначала ближайших соратников, затем членов политбюро Коммунистической партии Кубы (КПК); затем членов Государственного совета, затем генеральный штаб вооруженных сил, членов ЦК КПК и, наконец, народ. Кроме того, объявление должно было растянуться на несколько дней. Для начала народу сообщили бы, что Фидель госпитализирован, потом – что его состояние из «тяжелого» стало «критическим» и, наконец, что Верховный Команданте ушел от нас. Это должно было делаться через коммюнике политбюро КПК, оглашенное по телевидению, по радио и опубликованному в «Гранме» – ежедневной газете, официальном органе партии.

Не знаю как, ведь я не врач, но Фидель и в тот раз сумел выкарабкаться. Мне стало известно, что ему делали прямое переливание крови из вены в вену от служивших в эскорте доноров, имеющих одинаковую с ним группу крови! Если это правда – а мне это кажется вполне возможным, поскольку Фидель мог, руководствуясь сведениями, почерпнутыми им из прочитанной исторической книжки, старого медицинского пособия или чего-то подобного, потребовать применить такой метод, – то имело место чистое безумие. Врачи, с которыми я разговаривал после того, как перебрался в Штаты, говорили мне, что данный прием не имеет никаких преимуществ по сравнению с классическим переливанием.

Как бы то ни было, на выздоровление Фиделю потребовалось пятьдесят пять дней. Снова парикмахер и гример Фиделя приклеили бороду «двойнику» Команданте Сильвино Альваресу, который снова играл свою лучшую роль, разъезжая на заднем сиденье президентского «мерседеса».

В конце концов, после почти двух месяцев отсутствия на публике, 29 октября, Фидель появился в Паласио де Конвенсьонес, где выступил с речью перед депутатами кубинского парламента. И ни один из них не догадался, что несколькими неделями ранее их вождь находился в двух шагах от смерти.

Наконец, война! За время своей долгой политической карьеры Фидель Кастро помогал советами, тренировал, поддерживал десятки вооруженных группировок. Он вдохновлял сотни тысяч, если не миллионов борцов с империализмом по всему миру. В Латинской Америке ни одна страна не избежала его влияния. А в Африке – куда в 1965 году отправился воевать сам Че Гевара – его помощью пользовались не менее семнадцати революционных движений. Но в целом все эти подрывные акции были точечными, ограниченными по средствам и продолжительности и, в конце концов, крайне скромными в сравнениями с общепланетарными амбициями Команданте. Это были «всего лишь» герильи, то есть «малые войны»…

В Анголе Фидель Кастро вышел на совершенно иной уровень – уровень крупной маневренной войны с участием крупных соединений сухопутных сил, с применением бронетехники, артиллерии, боевых вертолетов и авиации. На протяжении семнадцати лет, с 1975 по 1992 год, он совершил подвиг – отправил на фронт, находившийся в десяти тысяч километров от кубинских берегов контингент общей численностью от двухсот до трехсот тысяч военнослужащих и гражданских специалистов. Такого мир еще не видел: до того ни одна страна, сопоставимая с Кубой по размерам, даже Израиль, не участвовала в боевых действиях на таком удалении от своей территории, столь долгое время и такими крупными силами. А главное, в Анголе кубинские военные способствовали ослаблению расистского режима ЮАР, нанеся ему хлесткое и унизительное военное и политическое поражение.

Эта невероятная история, странным образом оставшаяся практически неизвестной за пределами Кубы, началась в Лиссабоне 25 апреля 1974 года. «Революция гвоздик» свергла салазаровскую диктатуру, удерживавшую власть в Португалии с 1930-х годов.