Уроженцы Северной Америки могли, не колеблясь, определить породу этих грызунов. Эти были так называемые агути, представители одноименного семейства из многочисленного отряда грызунов – настоящие американские кролики с длинными ушами, с четырьмя коренными зубами с каждой стороны челюсти, что и составляло все их отличие.

– Ура! – приветствовал Пенкроф Наба. – Жаркое приехало! Теперь можно и домой возвращаться!

Колонисты снова двинулись в путь. Красный ручей медленно струил свои прозрачные воды под зеленой сенью эвкалиптов, казуарин, банксий и гигантских камедных деревьев. Роскошные лилии поднимались на высоту в двадцать футов. Некоторые виды деревьев, неизвестные молодому натуралисту, склонялись над ручьем, скрывая его, и тогда только неумолчное журчание воды обозначало место, где течет ручей.

Поток заметно расширился, и Смит на этом основании предположил, что скоро они достигнут устья ручья. И в самом деле, когда колонисты вышли из лесной чащи, они увидели перед собой и устье ручья, и озеро.

Исследователи подошли к западному берегу озера Гранта. Здесь было на что посмотреть. Озеро занимало пространство окружностью около семи миль и площадью двести пятьдесят акров[11]. По берегу озеро окаймлял бордюр из разнообразных лиственных деревьев. На востоке, сквозь просветы зеленого занавеса, живописно приподнятого в некоторых местах, виднелась сверкающая поверхность моря на горизонте. На севере озеро образовывало небольшой залив, а на юге оно острым углом врезалось в берег. И на воде, и на берегах этого маленького Онтарио виднелось бесчисленное множество водяных птиц. «Тысячу островов» американского озера здесь заменяла одинокая скала, возвышавшаяся над поверхностью воды в нескольких сотнях футов от южного берега. Скалу эту облюбовали зимородки, они парами сидели на камнях, важные, неподвижные, карауля проплывающую рыбу, и вдруг с резким криком бросались в воду и выплывали с добычей в клюве. По берегам и по островку расхаживали дикие утки, пеликаны, водяные курочки и филероны с длинным языком в виде кисточки, и один или два вида тех роскошных лирохвостов, или менур, у которых хвосты развеваются наподобие лир.

Вода в заливе, как и предполагал инженер, была пресная, прозрачная, но немного черноватого цвета. При этом, судя по кипению воды в некоторых местах и по концентрическим кругам, которые то и дело расходились по поверхности воды, в озере должно было водиться много рыбы.

– А знаете, это озеро очень красивое, – сказал Гедеон Спилет. – По-моему, было бы очень неплохо поселиться здесь на берегу.

– Почему бы и нет! – ответил Сайрес Смит.

Затем колонисты решили идти домой самой кратчайшей дорогой и пошли вокруг озера до того места, где его берега сходились углом. С большим трудом прокладывая себе путь сквозь заросли кустарника, которые до сих пор еще ни разу не раздвигала рука человека, они направились к морскому побережью, желая выйти к плато Дальнего Вида. Еще две мили путники пробирались густым лесом, и наконец сквозь зеленую завесу вдали показалось плато, покрытое густой травой, а за ним виднелось безбрежное море.

Для того чтобы попасть в Гроты, им оставалось пересечь наискосок плато на расстоянии одной мили и спуститься до первого поворота реки Милосердия. Но инженер хотел узнать, как и куда изливался избыток воды в озере, поэтому исследователи прошли под сенью деревьев еще полторы мили к северу. Инженер предполагал, и не без основания, что где-нибудь непременно должен быть сток, вероятнее всего, вода изливалась через расщелину в граните. По мнению инженера, озеро Гранта представляло собой огромный бассейн, постепенно наполнявшийся водой из Красного ручья, и поэтому обязательно должно было существовать место стока. Может быть, они увидят даже водопад. Если бы это действительно оказалось так, то можно было бы использовать силу этого водопада для практической пользы. Вслед за инженером колонисты прошли еще милю вдоль берега озера Гранта, но Сайресу Смиту так и не удалось открыть место водостока, хотя он, несомненно, существовал.

Было уже половина пятого. Пора было заняться приготовлением обеда, и колонистам следовало поторопиться домой. Поэтому маленький отряд повернул обратно и по левому берегу реки Милосердия дошел до Гротов.

Сразу же развели огонь. Наб и Пенкроф приняли на себя обязанности поваров и занялись приготовлением жаркого из агути, которое имело большой успех.

После обеда, когда все собирались прилечь отдохнуть, Сайрес Смит достал из карманов собранные им образцы различных минералов и, показывая их своим товарищам, сказал:

– Друзья мои, вот железная руда, вот серный колчедан, вот глина, вот известь, вот уголь. Все это дает нам природа, и такова ее доля участия в общей работе. А мы завтра же примемся за дело.

Итак, мистер Сайрес, с чего мы начнем сегодня? – спросил утром на другой день Пенкроф у инженера.

– С самого начала, – ответил Смит.

И в самом деле, колонисты были вынуждены, как сказал инженер, начинать именно «с начала». У них не было даже самых необходимых орудий и инструментов, и они должны были все это сделать сами. При этом они не могли откладывать начало работ и должны были приниматься за дело немедленно. Благодаря приобретенным знаниям и опыту, им не надо было ничего изобретать, но у них не было ни машин, ни заводов, чтобы начать обработку природных богатств. Железо и сталь еще лежали в земле в виде руды, вместо посуды у них была пока только глина, а одежда еще «росла» в виде волокнистых растений.

Но это нисколько не пугало колонистов – это были мужчины в самом лучшем смысле этого слова. Сайрес Смит при всем своем желании не мог бы подобрать себе более разумных, преданных и энергичных товарищей. Он уже успел поговорить со всеми и знал, на что способны эти люди.

Гедеон Спилет, очень талантливый журналист, который всему учился, чтобы иметь возможность говорить обо всем, должен был помогать в колонизации острова своей головой и руками. Он не отказывался ни от какой работы. К тому же Спилет был страстным охотником, охотился почти во всех странах земного шара, и притом на самую разнообразную дичь, и теперь легко мог обратить в ремесло то, что раньше считал только забавой.

Герберт, несмотря на свои юные годы, обладал солидными познаниями в естествознании, а это много значило для колонистов. Кроме того, благородный и честный мальчик по мере сил старался помочь всем и каждому.

Наб был сама преданность. Умный, ловкий, неутомимый, сильный человек, железного здоровья, он был отличным поваром и немного знал кузнечное дело. Польза, которую он мог принести общему делу, была несомненна.

Пенкроф, старый морской волк, плавал по всем морям и океанам, работал плотником на судостроительных верфях в Бруклине, обучился портняжному искусству во время службы на военных кораблях, занимался садоводством и огородничеством во время отпусков и т. д. Словом, как и все моряки, он знал обо всем понемногу и все умел делать.

Трудно было собрать в одном месте пять человек, более подходящих друг к другу, более приспособленных для борьбы с жизненными невзгодами и более уверенных в своей победе.

«С самого начала», – сказал Сайрес Смит. «Начало», о котором говорил инженер, заключалось в том, что нужно было изготовить орудия для преобразования, главным образом, естественных богатств острова. Известна роль, которую играет при этом высокая температура. Но топливо – дрова и каменный уголь – имелось в изобилии и могло быть использовано хоть сейчас. Значит, оставалось заняться строительством печи, специально приспособленной для этой цели.

– А зачем будем мы складывать такую печь? – спросил Пенкроф.