Она посмотрела на него и, поняв по выражению его глаз, что он не шутит, почувствовала, как в висках застучала кровь.

— А чем мне рисковать-то? У меня ничего нет.

— Нет, есть. То же самое, чем я собираюсь рискнуть. Все зависит от того, что поставить на кон. Пятьдесят тысяч — неплохая сумма, и риск невелик, но он существует. Ты рискуешь своей свободой, детка, так же как и я своей.

— Откуда ты взял, что моя свобода стоит пятьдесят кусков? Моя свобода? — Она рассмеялась. — Да за такие деньги я сделаю все.

Увидев ее безжалостную улыбку, карлик удовлетворенно кивнул:

— Их надо заработать, крошка, учти это. У меня для тебя необычная работа, но тебе придется потрудиться, чтобы получить свои денежки.

— И какая же это работа?

— Я скажу, но сначала надо ввести тебя в курс дела.

Вот тогда-то Айра и узнала, что сестра сбежала от мужа, взяв с собой ребенка, и кончила тем, что стала проституткой.

— Твоя сестра еще и наркоманка, — завершил свой рассказ Эдрис. — Она обречена, и с этим ничего не поделаешь. Думаю, протянет месяца четыре… не больше. Она умирает на глазах.

Айра слушала карлика, уперев локти в колени, и взгляд ее голубых глаз был сосредоточен. Она забыла о свидании с Джессом, о воскресной танцульке, обо всем на свете, словно завороженная его писклявым шепотом, который, как яд, просачивался ей в уши.

Наконец Эдрис приступил к объяснению того, что он хочет, чтобы она сделала. Это было похоже на сюжет какого-нибудь фильма. И сначала она решила, но не сказала ему, что он сумасшедший: этакий уродец с дырочкой в башке. Но по мере того, как он посвящал ее в свой замысел, Айра начинала понимать, что план может сработать и, если дело выгорит, денежки ей обеспечены.

— Он никогда не видел своей дочери, — закончил свою речь Эдрис. — Шестнадцать лет он ничего о ней не слышал. Семейное сходство налицо, я же это вижу. Ты удивительно похожа на Мюриэль. Он это тоже заметит. Так что беспокоиться не о чем. Он без сомнения примет тебя за свою дочь. Понимаешь?

Да, она понимала. Айра слышала от матери, что она похожа на Мюриэль, когда та была в таком же возрасте.

— А как же ее дочь? Та, за кого я должна себя выдать? Предположим, она прослышит обо мне?

— Не прослышит, — ответил Эдрис, потирая руки. — Ее нет в живых. Умерла на прошлой неделе. Вот почему я здесь. Если бы она была жива, у нас ничего не вышло бы. Мне пришла в голову эта идея, только когда Мюриэль сказала, что дочка умерла. — Он пытливо вгляделся ей в лицо, чтобы проверить, приняла ли она эту ложь. — Даже сейчас, пока жива Мюриэль, мы ничего не можем предпринять. Но ждать недолго… три или четыре месяца.

Айру покоробило от этих слов, и она беспокойно заерзала:

— Отчего умерла ее дочь?

— Судорога свела ногу, когда она плавала, и она утонула, — тут же нашелся карлик.

— Неужели Мюриэль никак нельзя спасти?

— Нет, она уже не жилец на свете.

Айра молчала, уставившись в переднее стекло машины.

— Ну? — нетерпеливо спросил Эдрис. — Ты согласна? Риска-то немного.

— Я подумаю. Тут есть над чем подумать. В следующее воскресенье в это же время будь здесь, и я дам ответ.

— Я не смогу снова выбраться сюда из Парадиз-Сити, крошка. Я потратил на поездку часть ежегодного отпуска. Мне нужно зарабатывать на жизнь. — Он достал из бумажника визитку. — Вот мой адрес. Пошли телеграмму, когда примешь решение. Пиши коротко: да или нет. Особой спешки нет. Пока Мюриэль жива, у нас связаны руки, так что времени предостаточно, чтобы дело приняло нужный нам оборот, а это обязательно так и будет.

Она вспоминала эту первую встречу с Эдрисом, направляясь через зал аэропорта к автовокзалу. С тех пор она видела его дважды. За четыре месяца ожидания карлик так отшлифовал свой план, что Айре не к чему было придраться. Своему отцу она сказала, что нашла работу за пределами Нью-Йорка и домой больше не вернется. Отец был слишком пьян, чтобы переживать. Единственное, о чем она сожалела, — это о необходимости расстаться с Джессом Фарром. Она не призналась ему, что ей предстоит сделать. Иначе он задал бы слишком много вопросов. Она уговаривала себя, что, имея пятьдесят тысяч долларов, сможет отхватить еще и не таких мужчин. Но почему-то не верила в это. К своему негодованию, Айра обнаружила, что влюблена в Джесса больше, чем осознавала. Она будет по нему скучать.

Провожаемая взглядами мужчин, она вышла из здания аэропорта на залитую утренними лучами солнца автобусную остановку и села в автобус, следующий в Сикомб.

— Это дорога не в Парадиз-Сити!

До сих пор они около получаса ехали в полном молчании. Теперь Алджир вдруг снизил скорость и свернул с шоссе на узкую грунтовую дорогу, окаймленную цитрусовым кустарником.

— Все в порядке, — буркнул он и слегка увеличил скорость.

— Но это не та дорога! — В голосе Норены прозвучала тревога. — Я знаю эту дорогу… Она ведет к морю! Вы ошиблись, мистер Теббел.

— А что плохого, что к морю? — возразил Алджир, глядя перед собой. Он не мог заставить себя посмотреть на девушку. — Разве ты не любишь море?

На прошлой неделе он уже ездил по шоссе 4А в поисках уединенного местечка, где можно было бы убить девчонку и избавиться от трупа. Эта проселочная дорога вела к месту, которое он присмотрел. Он приезжал сюда пять раз, всегда в одно и то же время, и не встречал ни души ни на дороге, ни на пляже. Здесь купались и устраивали пикники исключительно по субботам и воскресениям, а в рабочие дни, похоже, ни у кого не было на это времени или желания.

— Я хочу увидеть маму как можно скорее, — нервно сказала девушка. — Мы зря тратим время, мистер Теббел. Надо повернуть назад.

— Почему ты думаешь, что эта дорога не приведет нас куда надо? Я же не сказал, что мама в Парадиз-Сити.

— Нет? А где же она?

— В больнице в Кульвере, — солгал Алджир. — А это самый короткий путь туда.

— Совсем нет. Я знаю эту дорогу. Она ведет только к дюнам и морю.

— Предоставь это мне, Норена, — с неожиданной резкостью оборвал он девушку. — Я знаю, что делаю.

Девушка посмотрела на него. Казалось, это был совсем не тот человек, с которым она познакомилась в кабинете доктора Грэхема. Тот был милым, добрым, полным к ней сочувствия. Но этот… По спине побежали мурашки. Как человек может так внезапно полностью измениться? Ей будто привиделось это в страшном сне.

Цапля, спугнутая приближающейся машиной, тяжело поднялась в воздух и улетела. Впереди Норена увидела море.

— Там море, — в отчаянии прошептала она. — Эта дорога больше никуда не ведет, только к морю.

Цитрусовый кустарник по обочинам сменился высокой пампасной травой, метелки которой, раскачиваясь под легким теплым ветерком, казались зловеще манящими пальцами.

— Пожалуйста, остановите, — умоляла она. — Пожалуйста.

Еще сто ярдов — и дорога делала разворот назад.

Когда Алджир сбавил скорость, девушка снова посмотрела на него. Искаженное лицо его было покрыто потом: губы крепко сжаты, напряженный взгляд устремлен вперед. Его вид ужаснул Норену. Она инстинктивно почувствовала, что он вот-вот бросится на нее. Норена читала сообщения об изнасилованиях и убийствах, время от времени появлявшиеся в газетах. Но не придавала им особого значения, уверенная, что с ней ничего подобного произойти не может. По ее мнению, в большинстве случаев погибшие девушки сами были виноваты. Они одевались и вели себя так, что просто напрашивались на неприятности. Но с какой стати этот человек будет нападать на нее? Она не подавала ему никакого повода. Если, конечно, он не один из тех ужасных маньяков, о которых все наслышаны. Но он не может быть маньяком. Он мамин адвокат. А был ли у мамы адвокат? Она никогда не упоминала о нем. Норена снова посмотрела на Алджира, который уже остановил машину и вытаскивал ключ зажигания. Он намеренно прятал от нее глаза. Это было ужасно! Если бы она увидела выражение его глаз, то поняла бы, что он задумал. Его движения были нарочито неторопливыми. Она заметила, что рука его дрожала, когда он вытаскивал ключ.