В конце дня радиосвязь со штабом кавкорпуса наладилась, и от Крюченкина полетели радиограммы одна тревожней другой. «Противник, пытаясь вырваться на запад, обтекает фланги корпуса». Часом позже: «32-я и 14-я кавалерийские дивизии отрезаны от штаба корпуса, а штаб 32-й кавалерийской дивизии отрезан от полков и находится в расположении 3-й кавалерийской дивизии… Штаб корпуса связь с 32-й дивизией Ковалева поддерживает по радио, а с 14-й дивизией Шмуйло связи совсем нет… Хотя управление нарушено, кавалерийские части стойко отбивают все попытки противника вырваться из окружения».

Пользуясь тем, что наладилась радиосвязь с 34-й мотострелковой бригадой, генерал Костенко приказал ее командиру Шамшину поспешить на помощь кавкорпусу. Но ответ командира бригады был ошеломляюще краток:

«Машины стали из-за отсутствия горючего».

К 8 часам утра 15 декабря от генерала Крюченкина поступила новая радиограмма: «Личный состав корпуса сильно измотан. 20 процентов коней вышло из строя, овса им не даем уже шестые сутки».

Командующий группой после продолжительного молчания задумчиво проговорил:

— Как бы нам сейчас пригодились небольшие автоотряды с боеприпасами, горючим, фуражом! Под прикрытием бронемашин и небольших подразделений пехоты проскочили бы по дорогам, хотя там и рыщут гитлеровцы.

— Кто же знал, — заметил я, — что именно так сложится обстановка?

— Управлять, — сердито отозвался Костенко, — значит предвидеть и направлять события в нужное русло,

А из штаба Юго-Западного фронта прибыл офицер с новым боевым приказом. Нашей группе в числе других войск северного крыла фронта ставилась уже новая задача. «В целях полного разгрома противника, — сообщалось в приказе, — и выхода на рокаду* Тула, Орел войсками 61 **, 3, 13-й армий и группы Костенко с утра 18 декабря перейти в общее наступление с задачей

— — — — —

* Шоссе, идущее параллельно линии фронта.

** 61-я армия была передана в состав Юго-Западного фронта с началом контрнаступления под Москвой.

завершить разгром 34-го и 35-го армейских корпусов и к исходу 26 декабря главными силами выйти на рубеж Плавск, Чернь, Новосиль, Колпна, а группе Костенко — в район Мценска. Дальнейшая задача — выйти на рубеж Белев, Волхов, Орел, Поныри».

Первой должна была начать наступление 16 декабря наша группа войск, нанося главный удар в общем направлении на Мценск.

Судя по этому приказу, мы поняли: маршал Тимошенко уже не сомневается, что операция по разгрому елецкой группировки подходит к концу, и смотрит уже дальше на запад. Новым продвижением войск северного крыла Юго-Западного фронта он стремился поддержать успешно развивавшееся контрнаступление войск Западного фронта под Москвой. Одним словом, нам приходилось, не завершив еще ликвидацию окруженной группировки противника, начинать подготовку нового наступления. Но окруженные части противника продолжали непрестанно напоминать о себе.

Из кавалерийских дивизий, которые с изумительной стойкостью отбивали атаки пробивавшихся на запад фашистских войск, продолжали поступать жалобы на острую нехватку боеприпасов и горючего. То, что удалось доставить им самолетами, поднявшимися в воздух, невзирая на плохую погоду, было каплей в море. А немецкое командование, понимая трудное положение наших конников, бросало свои части в новые атаки. На какие только уловки ни пускался враг, пытаясь вырваться из окружения! Южнее деревни Давыдово, например, фашистская пехота гнала впереди себя толпу женщин и детей. Наши вынуждены были пропустить колонну: в перестрелке могли бы пострадать мирные жители. Но недалеко ушли гитлеровские захватчики. Кавалеристы в конном строю внезапно атаковали их и порубили клинками.

Пытаясь подбодрить своих отчаявшихся солдат, немецкие самолеты разбрасывали над районом окружения листовки: «Держитесь. Идет помощь».

Узнав об этой листовке, я поручил полковнику Каминскому проверить воздушной разведкой, какие силы и откуда идут на помощь окруженным. Но помощь так и не пришла.

Тогда гитлеровцы, сидевшие в мешке, решились на последнюю попытку прорваться. Они вновь собрали ударную группировку, и командир 134-й пехотной дивизии генерал Кохенхаузен повел ее на прорыв из совхоза Россошное в направлении на Кривец. Наши кавалеристы, вынужденные беречь каждый патрон, не дрогнули и стремительными контратаками рассеяли противника. Генерал Кохенхаузен был убит. Окруженных охватила паника. Они стали метаться от деревни к деревне, словно крысы в мышеловке…

Поняв, что последняя надежда на организованный прорыв рухнула, фашистское командование в своих листовках призвало своих окруженных солдат спасаться кто как может. Но спасение уже было невозможным.

Окруженные части в течение 15 декабря были рассечены на изолированные группы и в последующем уничтожены.

Утром 16 декабря генерал Ф. Я. Костенко, заслушав сообщения офицеров связи и мой краткий доклад о сложившейся обстановке, решительным движением свернул лежавшую на столе карту района окружения и заявил:

— Можно считать, что с елецкой группировкой противника покончено. Достаньте мне новую карту. А Руссиянову и Крюченкину передайте: пусть оставят часть сил для вылавливания мечущихся по дорогам групп противника, а главные силы выдвигают на запад. Направление дальнейшего наступления — согласно последнему приказу главкома…

На этом кончилась Елецкая наступательная операция. Войска 13-й армии и подвижной группы генерала Костенко, выйдя на рубеж Любовша, Понизовка, Дутое, Ливны, стали готовиться к новым боям, теперь уже на орловском направлении.

Всего 10 дней прошло с начала наступления войск правого крыла Юго-Западного фронта во взаимодействии с левофланговыми армиями Западного фронта, а как резко изменилась обстановка! Не успели фашисты оправиться от поражения под Ростовом-на-Дону и под Тихвином, как им пришлось пережить разгром под Москвой. Под нарастающими ударами советских войск гитлеровцы на всем огромном фронте от Калинина до Ливен быстро откатывались на запад. На стыке Западного и Юго-Западного фронтов была разгромлена одна из самых мощных группировок противника — танковая армия Гудериана.

В результате стремительного удара под Ельцом войска правого крыла Юго-Западного фронта освободили 8 тысяч квадратных километров советской земли, свыше 400 населенных пунктов, в том числе города Елец и Ефремов, захватили огромные трофеи. Фашисты потеряли 12 тысяч убитыми и ранеными. Все это вынудило гитлеровское верховное командование бросить для восстановления разрушенного фронта к западу от Ефремова и Ельца крупные резервы, хотя они очень нужны ему были под Москвой.

Начальник гитлеровского генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер в то время записал в своем дневнике, что обстановка в районе 2-й немецкой армии стала критической, а «командование войск на участке фронта между Тулой и Курском потерпело банкротство».

А ведь это было только начало зимнего наступления 1941/42 года на западном стратегическом направлении. Перед советскими войсками вставали новые задачи по разгрому основных сил фашистской армии. В решении этих задач войскам Калининского и Западного фронтов по-прежнему должны были содействовать войска правого крыла Юго-Западного фронта.

Я выехал в штаб 5-го кавалерийского корпуса для согласования плана дальнейших действий. Впечатляющая картина предстала перед взором: вся дорога была забита брошенными немецкими машинами, повозками, орудиями, танками. Повсюду грудами валялись винтовки, пулеметы, минометы, боеприпасы и запорошенные снегом трупы в серо-зеленых шинелях. На лицах мертвецов застыл ужас. Поняли ли эти немцы в свой последний час, в какую пропасть толкнули их фашистские заправилы? Многочисленные стаи ворон уже кружились над останками горе-завоевателей. И я невольно подумал: а ведь это ждет каждого, кто проник на нашу землю как убийца и грабитель. Гитлеровцы убедились в этом по дороге бегства от Ростова на Таганрог, в промерзших болотах Тихвина и в заснеженных полях Подмосковья — в великой битве, в которой и нам посчастливилось принять участие.