Вечером 632-й стрелковый полк дивизии Гловацкого, 600-й и 640-й стрелковые полки дивизии Потехина поднялись в решительную контратаку. Когда под ураганным огнем противника движение замедлилось, вперед бросились командиры и комиссары полков, увлекая за собой подчиненных. Вслед за пехотинцами вручную катили свои орудия артиллеристы. Они били прямой наводкой по вражеским огневым точкам. В донесениях особенно отмечался артиллерийский расчет старшего сержанта Сергея Ивановича Редько, человека решительного и находчивого. Его орудие всегда оказывалось в самом нужном месте и било без промаху.
Командир 630-го легкоартиллерийского полка 175-й стрелковой дивизии майор Иван Семенович Булейко двигался со своими связистами в первой линии контратакующих, на ходу управляя действиями артиллеристов. Вместе с ним оказался рассудительный и спокойный военком штаба дивизии Анатолий Алексеевич Третьяков. Они так увлеклись, что не заметили, как оторвались от своих. Чудом пробились из вражеского кольца.
Это стало обычным явлением: командиры и политработники даже старшего звена стремились идти непременно во главе атакующих. Их справедливо упрекали: ведь это ведет к неоправданным потерям командного состава.
Но такое поведение товарищей не было бессмысленной бравадой. Оно диктовалось тяжелой обстановкой и сознанием долга.
Таким вот смелым, неудержимым в своем порыве запомнился всем военком 147-й стрелковой дивизии батальонный комиссар Федор Андреевич Бабенко. Запыленный, с иссеченным осколками гранат лицом, с неизменной каской на голове и автоматом в руках, он всегда оказывался в самом пекле. Все уже знали, где искать комиссара: там, где тяжелая обстановка. Более опытный и хладнокровный полковник Потехин безуспешно старался сдерживать молодого порывистого комиссара, но и его самого нередко увлекала горячка боя. (Федору Андреевичу выпала трудная доля. Пробиваясь в сентябре из окружения, он был тяжело ранен. Его, бездыханного, подобрали колхозники и чуть было не похоронили в братской могиле. С большим трудом комиссара выходили. По пути к линии фронта он был схвачен фашистами. Бежал, но перейти линию фронта уже не было сил. Пробрался в Запорожье, откуда перед войной по мобилизации ЦК КП(б)У был направлен в Красную Армию. Там ему помогли восстановить силы и перейти линию фронта).
Решительной контратакой части Потехина и Гловацкого на ряде участков потеснили врага. Жаркий бой не обошелся без потерь. Чтобы восполнить их, партийная организация города направила в дивизии большое число коммунистов в качестве политбойцов. Начальником политотдела Киевского укрепрайона был назначен работник ЦК КП(б)У Иван Васильевич Белоус.
Большую поддержку сухопутным частям оказали летчики 19-й и 62-й бомбардировочных, 16-й и 36-й истребительных авиационных дивизий. Вступили в сражение и ополченцы Киева. Два их бронепоезда в ночь на 4 августа совершили внезапный налет на станцию Боярка, где разгромили эшелон с фашистской пехотой и взорвали склад боеприпасов.
Почти в каждом донесении, поступавшем в штаб фронта, упоминались артиллеристы. Командиры стрелковых и пулеметных подразделений, оборонявшихся в районах сел Чабаны и Хотив, благодарили артиллеристов 344-го гаубичного полка под командованием майора Кудлая. Самую высокую оценку получили бойцы противотанковых батарей. Называлось имя командира взвода отдельного противотанкового дивизиона 175-й стрелковой дивизии младшего лейтенанта Федора Перевертайло. Он и его подчиненные, отражая атаку вражеских танков, не покинули огневую позицию даже под угрозой окружения.
Отважно сражались расчеты противотанковых орудий 231-го отдельного артиллерийско-противотанкового дивизиона из дивизии Потехина. Два орудия взвода лейтенанта Михаила Ивановича Виноградова отражали атаки противника на участке 600-го стрелкового полка. Когда стрелковые роты были оттеснены, на пути вражеских автоматчиков оказались две эти пушки. Трижды бросались фашисты к орудиям, пытаясь захватить их, и каждый раз меткий огонь артиллеристов отбрасывал врага. Потеряв десятка четыре солдат, противник обошел отважных артиллеристов с флангов. Только тогда они снялись со своих позиций и все же прорвались к своим.
Левее Виноградова насмерть стояли бойцы другого взвода этой батареи. Фашистские танки здесь лезли напролом. Наводчик Иван Трофимович Афанасьев почти в упор подбил три вражеские машины. Танки начали издали расстреливать орудия. Один за другим гибли артиллеристы.
И вот новая атака. Раненый командир орудия Трофим Минович Троян, оставшийся один, протирая залитые кровью глаза, сам встал к прицелу. Но прицел был разбит. Тогда Троян открыл замок и стал наводить сквозь ствол. Быстро вложил снаряд, дернул шнур. Фашистский танк остановился и задымил. Собрав силы, Троян снова подполз к пушке. Он успел выстрелить еще три раза и подбил три фашистских танка.
Чтобы дать отошедшим частям закрепиться на новом рубеже, навстречу врагу ринулись легкие бронемашины из разведывательного батальона дивизии Потехина. Вел их командир бронероты. лейтенант Иван Власович Шмыгарев. Бронемашины огнем пулеметов отбросили фашистских автоматчиков. Но тут показались танки. Приказав роте отходить, Шмыгарев с двумя бронемашинами (вторую вел Сергей Николаевич Шамаев) вступил в бой. Оба экипажа погибли, но задержали вражеские танки.
С первого же дня вражеского штурма работа в штабе фронта стала еще более напряженной. Приходилось удивляться, как еще люди держатся на ногах. Связь с войсками то и дело прерывалась. Начальник связи фронта генерал Дмитрий Михайлович Добыкин с неимоверным трудом добивался восстановления разрушенных линий. И надо отдать должное — ему это удавалось. Там, где ни один канал связи невозможно было наладить, контакт с войсками поддерживался через специально выделенных офицеров. С риском для жизни они под огнем добирались до частей и соединений, доставляли приказы, а затем с донесениями возвращались в штаб фронта. Таким образом, командование получало возможность своевременно реагировать на изменения в боевой обстановке.
Фашистские атаки под Киевом отличались особыми упорством. Пленный офицер из 95-й немецкой пехотной дивизии на вопрос, почему они не считаются ни с какими потерями, ответил: «Фюрер приказал нам в ближайшие же дни открыть ворота Киева. И мы их откроем любой ценой!»
Не знаю, давал ли Гитлер такой приказ головорезам группы генерала Обстфельдера, но то, что он придавал сражению, развернувшемуся на киевском направлении, большое значение, подтверждается уже тем фактом, что фюрер в эти дни самолично прибыл на Украину и совещался с командованием группы армий «Юг». Фашистские генералы из кожи лезли, чтобы порадовать своего главаря. Пленные утверждали, что 8 августа назначен парад немецких войск в Киеве и на нем будет присутствовать сам Гитлер.
В предвкушении этого парада на Крещатике генерал Обстфельдер, в подчинение которого входили 29-й и 55-й немецкие армейские корпуса, гнал свои войска все в новые и новые атаки вдоль шоссе Васильков — Киев.
Прибывший на командный пункт Юго-Западного фронта маршал С. М. Буденный остался недоволен ходом сражения у Киева. Выслушав доклад генерала Кирпоноса, он сердито воскликнул:
— Нужно не отбиваться, дорогие товарищи, а самим бить противника!
Кирпонос пытался возразить: войска Киевского укрепрайона отвечают противнику непрерывными контратаками. В бой сегодня введены из резерва 2-я воздушно-десантная бригада и один батальон 3-й бригады. Вступили в бой ополченцы Киева и два их бронепоезда.
— Избегайте булавочных уколов, — не успокаивался Семен Михайлович. — Наносите удары мощным кулаком.
Он спросил, почему не вводится в бой 206-я стрелковая дивизия и 3-й воздушно-десантный корпус.
Командующий фронтом объяснил, что дивизию он придержал потому, что обстановка накаляется, а под Киевом эта дивизия пока осталась единственным резервом. Части воздушно-десантного корпуса только начинают прибывать.
Получив заверения, что со следующего дня ответные удары по врагу будут усилены, С. М. Буденный вылетел на свой командный пункт.
