Зоряна, чтобы прервать поток обвинений, ткнула Паву метлой. Та упала к ногам советницы и больше не произнесла ни слова, но по тому, как вздрагивали ее плечи, Яся поняла, что ведьма беззвучно плачет.

Яся поискала глазами Радмира, ей казалось, что он должен находиться в зверинце, где судят влюбленных в него ведьм, но, наверное, лорд Тореш рассудил по–другому: племянника не было ни среди наставников, ни рядом с Праскевой.

Как все–таки хорошо, что они с подругами поклялись обходить стороной Радмира, от этой любви одни беды!

Вдруг по рядам опять пролетел шепоток, и Яся увидела его причину – в проходе между клетками шли две невысокие ведьмочки. Она не удержала крика боли, когда узнала в них своих подруг.

Растерянные, заплаканные, стояли девочки в центре ярко освещенной площади и, как два брошенных щенка, жались друг к другу.

Яся соскочила со своего места и кинулась к клеткам, но Чупрай успел ее перехватить. Он прижал ведьмочку к себе, мешая присоединиться к подругам.

– Я была с ними! Пустите меня к ним! – кричала она, вырываясь.

Всего лишь раз посмотрела достопочтимая Зоряна на ту, что посмела ей помешать, и крики Яси немедленно прекратились. Не страх остановил рыдания девочки – ее язык онемел, а шею перехватил удушающий обруч магии.

С трудом втягивая воздух, почти ничего не видя из–за слез, Яся пропустила, что Зоряне отвечали подруги и куда они делись после допроса. Ведьмочка поняла, что все закончилось, когда ее перестали удерживать руки Чупрая. Дышать вдруг стало легче, а язык снова слушался свою хозяйку. Но Яся молчала как рыба. Урока хватило, чтобы все внимание отдать тому, что происходит на площади.

Над лежащей неподвижно Павой стояла Зоряна. Ничего в ней не осталось от той милой рыжеволосой толстушки, которая час назад появилась в зверинце: широко открытые глаза заволокло черной пеленой, а голос стал низким. Не знай Яся, что перед ней стоит советница, решила бы, что говорит лорд Тореш.

– Познай смерть! Ответь смерти! Прими смерть!

Ведьма трижды стукнула метлой об пол и не спеша покинула площадь. Яся проводила ее взглядом и заметила, как у советницы вдруг подкосились ноги, и ее подхватила Праскева, вместе с Зоряной опускаясь на каменный пол. Так они и сидели, обнявшись, пока на площади разворачивалась битва Павы со смертью.

Какая–то неведомая сила подняла Паву с пола. Яся однажды видела в балагане кукол, которых артисты дергали за веревочки, и сейчас ведьма стала похожа на одну из таких марионеток, болтающихся на крюке кибитки: парящее в воздухе тело, висящие, словно плети, руки, опущенная на грудь голова, бледное лицо закрыто длинными нечесаными волосами.

Скрип решетки, поднимаемой в одной из клеток, звучал так громко и мерзко, что зрителям пришлось закрыть уши руками. Ведьму же противный скрежет вывел из оцепенения. Она вздрогнула, медленно подняла голову и открыла глаза. На лице Павы появилась зловещая улыбка, от которой у Яси по спине пробежал мороз, холодной рукой сдавив сердце.

Ведьма начала раскачиваться, не спуская глаз с того, кто зрителям еще не был виден. Что–то большое, обросшее шерстью выползало из тени, сверкнув огнем глаз.

Из клетки появилась огромная лапа с острыми, как лезвия ножей, когтями, потом широкая морда, которую зверь низко держал над землей. Яся никогда не видела кошек такого размера, пожалуй, и медведь, водившийся в Злыдень–лесу, по сравнению с ней показался бы забавным зверьком.

Грация выходящего на свет хищника поражала затаенной мощью и изяществом, красотой и леденящим душу ужасом.

– Голубой тигр из Шезгарта! – понеслось по рядам.

Заметив ведьму, зверь поднял голову и понюхал воздух. Длинный полосатый хвост пришел в движение и начал бить по впалым бокам, хотя сам тигр, наблюдая за ведьмой, застыл на месте. Треугольные уши плотно прижались к черепу, пасть ощерилась, явив острые зубы.

Песок, осколки камней – вся мелочь, что лежала на площади, вдруг сдвинулась и поползла в сторону Павы, чтобы присоединиться к воздушной воронке, которая начала виться вокруг ведьмы, набирая мощь.

Что не понравилось зверю: ветер, хлещущий песком по морде, или волосы ведьмы, взвившиеся вверх, словно и не волосы то были, а бьющиеся в потоке воздуха птичьи крылья, или ее неподвижный злой взгляд, впившийся в мерцающие глаза хищника, но он заметно напрягся и приготовился к прыжку.

– А–а–ах! – закричала Пава, и вся мощь скрученного в спираль ветра ударила по оттолкнувшемуся от земли зверю.

– О–о–о! – выдохнули зрители, пораженные силой молодой ведьмы.

– А–р–р–р! – рыком боли ответил тигр, когда его опрокинуло и со всего маха бросило на прутья клетки. Оказавшись поверженным, он с трудом поднялся и тряхнул тяжелой головой. Впалые бока заплясали в приступе кашля, и зверь изрыгнул на пол сгусток крови.

Зря ведьма торжествовала, победным взглядом обведя замерших зрителей. Хищник не собирался сдаваться. Когда он вскинул голову, все увидели, что в глазах тигра полыхает ненависть.

Пава ответила надменным взглядом. Кривая усмешка исказила ее лицо. Первая победа над тигром внушила ложную надежду, что ведьма легко справится со страшным зверем.

Пава медленно подняла руки вверх. Она собирала растопыренными пальцами что–то невидимое в комок, а потом с силой швырнула его в зверя.

Тигр ждал. С легкостью, свойственной всем кошачьим, он отскочил в сторону, а сгусток шквального ветра, ударившись о клетку, долетел до зрителей и повалил на спину весь первый ряд.

Пава не ожидала такой ловкости от зверя и упустила время – хищник оказался у нее за спиной. Стремительно разворачиваясь, громко выкрикивая слова заклинания, ведьма торопилась снова сбить с ног гигантскую кошку, но та уже летела на нее.

С силой камня, выпущенного из пращи, ударил тигр ведьму в грудь и верхом на ней проехался до противоположных клеток, оставляя на полу кровавую полосу.

Победный рев зверя оглушил зрителей, задохнувшихся в едином крике ужаса, когда веер брызг окрасил камни в красный цвет, а голова ведьмы, описав дугу, отлетела от клеток в сторону.

Яся закрыла лицо руками, не в силах смотреть на кровавую расправу.

Но тут раздался оглушительный хлопок, и там, где упала голова, появилась тощая фигура с косой в руке. Удар косы об пол, и тигр, тяжело дыша, вернулся в свою клетку.

Третья советница лорда Тореша, а это была она (соседка Яси выдохнула: «Достопочтимая Квинтата»), подняла за волосы голову Павы и произнесла печальным голосом:

– Обидно терять ведьму, обладающую столь могущественным даром. Сегодняшний урок должен послужить предупреждением – мы не потерпим непослушания. Каждая из вас ценна и неповторима, и для каждой уготована своя роль в противостоянии ополчившемуся на нас миру.

Советница обвела ряды притихших ведьм взглядом. Яся готова была поклясться, что Квинтата дольше всех задержалась на ней, и в глубине ее глаз вспыхнул и погас красный огонек.

– Придет время, и мы ответим за каждую погибшую ведьму. Придет время, и мы будем решать, кому жить, а кому – умереть. Придет время, и мы станем вершителями судеб в Корр–У.

– Да! Ответим! – понеслось со всех сторон.

– А пока набирайтесь мастерства, оттачивайте свой дар, не тратьте его по пустякам.

Квинтата стукнула косой по полу и растаяла в воздухе вместе с телом погибшей ведьмы.

– Яся, пойдем, все кончилось. – Ведьмак стоял рядом с застывшей от пережитого ужаса девочкой. На ступенях кроме них никого не осталось.

– Зачем все это, дядька Чупрай? Зачем столько жестокости? Я думала, лорд Тореш хороший, он заботится о нас, спасает. А он… Сегодня натравил на меня оборотня, а потом казнил Паву. Чего он добивается? Хочет, чтобы наши сердца очерствели, перестали доверять и любить?

Чупрай сел рядом и вздохнул.

– Ясенька, ты видела сколько нас? Тысячи. И каждая ведьма сама по себе смертельное оружие. Если не показать, что за нарушением следует смертельное наказание, мы сами себя поубиваем, как пауки в банке.