Здание все еще находилось от нас в некотором отдалении, но можно было понять, что по размерам оно сравнимо с Императорским дворцом. Это был простой массивный куб, весь серый, без каких-либо украшений или отличительных черт. Оно было попросту уродливо.

Наш проводник указал вперед и сказал:

– Зал Судеб.

Я держал в руках весь мир. В какое-то мгновение наступило ощущение невероятной ясности, когда горизонт прекратил колыхаться, и я перестал слышать ритмы и пульсации. Казалось, все вокруг затаило дыхание, и мой разум пробил ткань реальности. Я почувствовал, как разум Лойоша работает в унисон с моим, словно прекрасно настроенный лант, и понял, что, кроме моего деда, он – единственное существо в мире, которое я люблю.

Зачем я все это делал?

Запах сосновых игл проник в мои мысли, и все вокруг показалось чистым и свежим. В моих глазах появились слезы, а в руках – сила.

Когда мы приблизились к зданию, оно отнюдь не показалось нам меньше. Видимо, окружающее продолжало изменяться, но я этого не замечал. Мы подошли к арке с еще одной стилизованной головой дракона, и наш проводник остановился. Он поклонился Маролану, старательно игнорируя меня.

– Нам было очень приятно, – сказал я. – Всего тебе доброго.

Он бросил на меня мимолетный взгляд и ответил:

– Да будет тебе дарована пурпурная мантия.

– Что ж, спасибо, – сказал я. – Тебе тоже.

Мы прошли под аркой и оказались в подобии внутреннего дворика, перед дверью, через которую, подозреваю, наш друг дракон мог бы пройти, не нагибаясь. Я увидел другие ведшие сюда арки, штук двадцать.

Конечно же, нет. Их было ровно семнадцать. В разных местах двора стояли несколько одетых в пурпурные мантии слуг, и один из них направлялся к нам. Он ничего не сказал, лишь поклонился обоим, повернулся и повел нас к двери.

Путь через двор был долгим. У меня была возможность обдумать все варианты, мысли о которых не доставили мне удовольствия. Когда мы оказались перед дверями, они медленно и торжественно распахнулись, и грандиозность происходящего, похоже, на меня подействовала, хотя я был к этому готов.

– Позаимствовали один из твоих трюков, – сказал я Маролану.

– Эффектно, не так ли?

– Да.

В свое время, когда распахнулись двери Черного Замка, за ними меня встретила леди Телдра. Когда перед нами распахнулись двери Зала Судеб, там стоял высокий драгейрианин в одежде цветов Дома Лиорна – коричневая юбка до колен, камзол и сандалии – с мечом за спиной.

Он увидел меня, и глаза его сузились. Потом он посмотрел на нас обоих, и глаза его расширились: – Вы живые.

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

– Добрый лиорн, – сказал Маролан, – мы хотели бы предстать перед Повелителями Судеб.

Он слегка улыбнулся.

– Да, полагаю, вы этого хотите. Что ж, следуйте за мной. Я вас немедленно представлю.

– Не могу дождаться, – пробормотал я.

Никто не ответил.

После смерти Кинна я провел две недели в Кэндлтауне, обнаружив, что мне вовсе не до развлечений и я не в силах преодолеть постоянно терзающее меня беспокойство.

Однажды, когда я сидел на берегу, постепенно пьянея, ко мне подошел официант и спросил:

– Лорд Мадьяр?

Я кивнул, поскольку это звучало достаточно близко к имени, которым я здесь пользовался. Он протянул мне запечатанный пакет, за который я одарил его щедрыми чаевыми. Там было написано: “Возвращайся” и стояла подпись босса. Несколько минут я размышлял, не подделка ли это, пока Лойош не заметил, что тот, кто знал достаточно для того, чтобы подделать письмо, знал достаточно и для того, чтобы подослать ко мне убийцу прямо сюда на пляж. Меня бросило в дрожь, но вместе с тем это убедило, что письмо подлинное.

На следующее утро я телепортировался обратно, и ничто не говорило о том, что я совершил нелепую ошибку. В течение следующих нескольких месяцев мне стало ясно, что это была вовсе не ошибка. Это была обычная политика – отослать наемного убийцу из города после того, как он кого-то прикончил, особенно во время войны. Я также узнал, что в Кэндлтаун обычно отправлялись все; иногда его даже называли Киллер-таун. Я никогда больше туда не возвращался.

Но было нечто, что я заметил сразу и до сих пор до конца не могу этого понять. Мой босс знал, что Кинна убил я, а Крейгар наверняка об этом догадывался, но не думаю, что другие даже подозревали об этом. Тогда почему все вдруг стали относиться ко мне по-другому?

Нет, ничего особенного, но те, с кем я работал, стали смотреть на меня как-то странно, словно я стал другим, – некоторые с уважением, некоторые со страхом.

Я вовсе не жалуюсь, наоборот, мне было приятно. Но я до сих пор не могу понять, то ли пошли какие-то слухи, то ли мое поведение как-то изменилось. Вероятно, и то, и другое.

Но знаете, что было еще более странно? Встречаясь с другими, работавшими на тех или иных представителей странного мира джарегов, я время от времени бросал на кого-нибудь взгляд и говорил себе: “Этот выполнил свою “работу”. Понятия не имею, откуда я это знал, и, возможно, я даже не могу гарантировать, что был прав, но я это чувствовал. И довольно часто он смотрел на меня и слегка кивал, словно и ему было что-то известно обо мне.

Мне было семнадцать, я был человеком в Драгейрианской Империи, и за эти годы я повидал всякое. Теперь я больше не был восточником, но я не был и драгейрианином, и даже джарегом. Теперь я был кем-то, кто может спокойно и хладнокровно отобрать чужую жизнь, а потом пойти и потратить деньги, и я больше не собирался жить в дерьме.

Приятное все-таки ощущение.

Идя через Зал, я думал о том, приводили ли сюда когда-либо драконов, чтобы решить их судьбу. Дело в том, что не только двери были достаточно велики для того, чтобы пропустить любого из них, но под стать им оказался и сам зал. Так или иначе, из-за здешних масштабов я чувствовал себя маленьким и незначительным, что, вероятно, имело свой смысл.

Смысл?

– Лойош, кто все-таки построил это здание?

– Ты меня спрашиваешь, босс? Не знаю. Полагаю, боги.

– Если бы я только знал, что все это означает…

– Ты заметил, что здесь нет никаких украшений? Вообще ничего.

– Гм… Ты прав, Лойош. Но, с другой стороны, какой бы настрой ты выбрал, если бы украшал этот зал?

– Это вопрос.

Зал был почти пуст, если не считать нескольких пурпурных мантий, бродивших по нему с одинаково пустыми взглядами. От их вида мне стало не по себе. Я не заметил каких-либо боковых проходов или дверей, но не думаю, что в тот момент я был слишком наблюдателен. Зал был большим и впечатляющим. Что еще я могу сказать?

– Добрый день, – послышался сзади чей-то голос.

Мы повернулись и увидели драгейрианина во всем великолепии волшебника-дракона, включая сверкающее черно-серебристое одеяние и жезл, который был выше его роста. С сардонической улыбкой он посмотрел на Маролана. Я взглянул на своего компаньона. Глаза его расширились. Сейчас я видел Маролана мокрым, смущенным и ошеломленным. Если бы я еще увидел его испуганным, цель моей жизни была бы достигнута.

– Ты уверен, что сейчас день? – спросил я.

Он с той же сардонической усмешкой повернулся и посмотрел на меня испепеляющим взглядом. Мне в голову пришло несколько замечаний, но в данный момент я на них не решился. Возможно, это спасло мне жизнь.

– Приветствую тебя, лорд Баритт, – сказал Маролан. – Я думал, ты еще жив. Мне очень грустно узнать…

Он фыркнул.

– Здесь время течет по-другому. Несомненно, когда ты ушел, я еще не… – Он нахмурился и не закончил фразу.

Маролан показал на окружающие нас стены:

– Ты живешь в этом здании, лорд?

– Нет, я просто занимаюсь здесь исследованиями.