Да, пожалуйста, как говорится. Идея, конечно, не моя, но об этом не скажу, ведь мне не положено знать, как американцы использовали для шифровки связи индейцев.

Напоследок передав карту немецкого офицера, я удалился обдумывать сложившуюся ситуацию. То, что меня использовали в своих шпионских играх НКВДшники, я понимал и до этого. А вот то, что меня просто подставили, что я стал разменной монетой в чей-то хитрой комбинации, было до омерзения противно и неприятно. Получается, меня просто послали в руки немецкой разведки, только, что ленточкой не перевязали. Конечно, сейчас жертвуют дивизиями, корпусами, армиями, в конце концов. Но там хотя бы видна цель - любой ценой остановить немцев. А в чем была моя сакральная жертва, что я мог сообщить противнику? Если все затевалось для подброски немцам фальшивого плана прорыва, так это глупость несусветная, есть много других способов это сделать.

На нервах пробило на «жор», просить что-то у окруженцев было неловко, хотя голодных или несчастных я вокруг не видел, но сказалась привычка. Отобрал у «своих комсомольцев» начатую пачку галет и целлулоидный пакетик повидла, отошел в сторону, и сел в теньке ожидая, когда меня позовут в штабную палатку. А то, что позовут - это точно и обязательно еще кучу вопросов зададут. Они, конечно, всего несколько дней в окружении, но новости узнать наверняка очень захочется.

Пока неторопливо уничтожал припасы, из леса появилась группа перемазанных грязью солдат, сопровождавших железнодорожника в форме, даже фуражка присутствовала. Возглавлял группу старший лейтенант, лицо которого мне показалось знакомым.

- Разведка вернулась, - раздалось со стороны, - а мы про вас уже раз сто поминали.

- Не дождетесь - ответил старлей, и я его узнал.

В декабре 1940 года группа комсомольцев энтузиастов одного из военных училищ, выступила с инициативой - совершить лыжный марш-бросок к столице нашей родины. Кто-то из политотдела округа решил их переплюнуть и провести десантирование лыжников с последующим многокилометровым пробегом. Все бы хорошо, но как обычно руководство решило, а посоветоваться с исполнителями не посчитало нужным. Зимнее десантирование для нас не проблема, отрабатывали и выполняли не раз, вот только узнал я об этом, когда парней уже запихали в ТБ-3. Ни инструктажа, ни осмотра снаряжения, ни соблюдения элементарных правил безопасности. Выброску летчики провели на отлично, в указанном районе и на заданной высоте. А вот приземление вышло не таким радостным, потому что валенки приземлились отдельно. Хорошо хоть носки шерстяные всем выдали, ни кто сильно не обморозился. А возглавлял этих парашютистов как раз старший лейтенант Ананьев Виктор, который увидев меня, широко улыбнулся, и пошел здороваться. Следом подтянулись и разведчики вместе с железнодорожником.

Обменявшись крепким рукопожатием и поздоровавшись, поинтересовался, куда Витя ходил с бойцами, уж больно они все в грязи были перемазаны. Да еще в какой-то особенно жирной и вонючей.

- Так это, товарищ капитан, - начал он свое повествование, - дивизия готовится к прорыву, необходимо поддержать атаку артиллерийским огнем, подавить огневые точки противника в месте атаки, а с боеприпасами у нас не густо. К стрелковому оружию имеется около четверти от боекомплекта, у артиллерии по два десятка снарядов на ствол. Что бы залить оставшуюся бронетехнику и транспорт хотя бы до половины заправки горючего, пришлось в деревнях изъять керосин, собирали бутылками. В МТС взять горючие не получилось, так как с 18 июля там хозяйничают немцы. Интендант сказал, что на станции Бычихи должны остаться боеприпасы, вот мы и ходили в разведку.

- И как результаты?

- Там тоже немцы,- вздыхает он,- со стороны трасы на Невель к станции не подойти, через Быки сплошным потоком идут немецкие части. Мы со стороны села Меховое к небольшой речушке вышли, какой-то приток Чернуйки. Станцию видно, а подойти, ни какой возможности нет. Берег топкий, грязь сантиметров сорок глубиной, и растительности почти нет. Незаметно не подобраться, а атаковать, смысла нет. На самой станции немцев не много - отделение, усиленное бронетранспортером. А вот в Быках, что в километре расположено, их не меньше батальона, по тревоге через пять минут подтянутся и займут оборону. Кроме того южнее Езерище выявлена мобильная группировка до 40 танков, 30 бронемашин и мотоциклетные части. Видно, что на боковом пути стоят вагоны, но что в них не известно. Хорошо в лесу встретили Сергея Ивановича, он начальником станции был, пока немцы не пришли. Говорит в двух вагонах точно боеприпасы, еще что-то из военного имущества в пакгаузе находится. Бочки с дизельным топливом и керосином там тоже стояли, немцы их пока не оприходовали. В общем, разведку то провели, только как говорится, видит око да зуб не имеет.

- Сергей Иванович, а что немца много на станции, - спрашиваю у железнодорожника, что с жадностью пьет воду из поданной кружки.

- Да не особо, - отвечает он, отдышавшись, - Поначалу-то их на машинах понаехало, курей в поселке переловили да дальше подались. А у нас остался кто-то вроде железнодорожного начальства да при нем два человека. Форма полувоенная, у главного морда толстая, лается постоянно на своем языке, да все мне в рожу дать старается. Дорога, где то на западном направлении разрушена, железнодорожного сообщения нет, но телефонная связь работает, хоть и с перебоями. Его, наверное, заставляют путь восстановить, а у нас одни бабы остались да старики, мужиков всех на бронепоезд в восстановительную команду забрали еще неделю назад. Вот немец мне с утра морду набил и послал людей собирать на работы, а я плюнул да в лес ушел наших искать, воевать пойду, хоть и возраст не призывной.

- А солдат на станции, сколько и где расположены, можете показать?

- От чего же нет. Станция наша-то одно название, даже бункеровки нет, только на экстренный случай можем заправку паровоза организовать. Вот в Езерище там да. А у нас что, пара боковых путей да тупик, несколько стрелок и семафор. Пристанционный поселок одна улица в четыре дома. Немец, что сейчас за главного в моем доме остановился, с ним двое. Вооружения, кроме пистолета у главного, у них нет. Станцию охраняют человек десять, меняют их два раза в сутки, утром в 10 часов и вечером так же. По крайней мере, вчера и позавчера так было. Один пост у выездного сигнала стоит, на переезде со стороны Полоцка, по дороге через Петрово. Там Семенович жил, он и за переездом смотрел да за выездной стрелкой, а как немцы пришли, он с ружьем на крыльцо вышел, что хотел не понятно, его очередью с пулемета срезали. А внук еще неделю назад убежал с бригадой бронепоезда. Так вот, германец там окоп вырыл, да мешками обложился, поставили пулемет, к нему три человека. Еще двое вроде как пропуском машин занимаются. А на станции только броневик стоит с открытым верхом, на нем пулемет с прицелом, что бы по самолетам стрелять и пять человек с фельдфебелем. В самом броневике постоянно только трое сидят, остальные в сторонке себе место оборудовали в теньке, там же и курей наших оставшихся варят-жарят. А в Быках да - немца полно. Деревенские то к нам на прямик ходят через балку, там и километра не будет, а на технике небольшой круг делать нужно, как раз мимо переезда.

В это время к нам подошел майор поздоровался с ребятами и представился как командир 197-го отдельного разведывательного батальона дивизии Галайко Петр Семенович. Он передал мне приглашение вернуться в штабную палатку, а сам остался с бойцами уточнить разведданные. Пришлось идти, хотя в качестве кого я должен присутствовать на предстоящем совещании, мне было не понятно. Моя задача выполнена, пакет передан адресату, и теперь нужно просто дождаться эвакуации. Хотя мне только сейчас вспомнилось, что способ моего возвращения, при постановке задачи даже не рассматривался. Выбирать теперь особо не приходится, буду выходить из окружения вместе с корпусом.