Морзик огорченно присвистнул, скривился. Разбитые изнутри губы болели.

— Черт с ними! В другой раз никуда не потащу — отметелю прямо на улице, чтобы неповадно было. Им же хуже будет.

— Превышение полномочий.

— А я как частное лицо буду бить!

— Как частное — можно. А это как?

— А вот так!

Черемисов надул щеки, выпучил глаза и скорчил глупую смешную рожу, долженствующую изображать «частное лицо»

— Х-а! Х-а! — он провел короткую серию резких ударов. — И мой коронный — правый боковой — х-а!

— Красиво…, — печально сказал Лехельт и вздохнул. — Только не забывай щеки надувать. Чтобы было понятно, что ты бьешь как частное лицо, а не как сотрудник ФСБ. А то эффект будет не тот.

— У меня эффект всегда тот! А куда нас теперь?

— Клякса обещает выхлопотать шпионаж. Для разрядки. По дипломатам поработаем… Там Кобра накопала кое-что… Да, Кубика похитили!

— Брось! Кому это дерьмо понадобилось?!

Оживившись, Лехельт пересказал несколько приукрашенную историю с похищением, но, закончив рассказ, снова потух.

— Что-то ты, брат, не нравишься мне. — озабоченно сказал Вовка, взяв Лехельта сверху за плечи. — В глаза мне смотреть! В чем дело? Маринка твоя чудит?

Признавая за Андрюхой первенство в интеллектуальных вопросах и в работе, хитрый и житейски пронырливый Морзик опекал его в делах бытовых и сердечных.

— Да так…, — уклонился от расспросов Лехельт. — А что ты делал, когда я позвонил? Что у тебя с пальцем?

— А во! — Морзик показал широкий тяжелый метательный нож. — Учусь! Скоро в Питере будет первенство «Универсальный боец». Хочу выступить — а там в программе ножеметание.

— Ну, и как?

— Да пока не очень… Я если такой штукой между глаз засвечу, убью наповал хоть как, даже рукояткой. Только это же не засчитают.

— Не засчитают. — согласился Лехельт. — Надо, чтобы воткнулся.

— С этим хуже. Я на дверь фанеру повесил — и кидаю. Так он, гад, как отскочит — чуть в пузо мне не впоролся! Еле успел рукой отмахнуть — вот палец и порезал. Чего ты лыбишься?! Сам возьми попробуй!

Лехельт взял нож в ладонь, полюбовался, примерился.

Морзик предусмотрительно спрятался за кухонной дверью.

Андрей положил оружие серединой на указательный палец так, что оно, покачавшись, замерло в неустойчивом равновесии.

— Это ты чего делаешь? — уважительно спросил Морзик, выглянув из-за двери.

— Центр тяжести определяю. — важно ответил Дональд.

Ухватив нож в выбранном месте, он поплевал на лезвие и растер пальцами.

— Для скольжения!

Морзик глядел во все глаза.

Лехельт принялся осторожно раскачивать руку, постепенно увеличивая амплитуду.

— Блин! — нетерпеливо сказал Вовка. — Если так долго готовиться, так самого зарежут сто раз!

Бац!

Нож глубоко вонзился в самую середину фанеры и загудел, вибрируя.

— Теперь ты. — скромно улыбнулся Лехельт, сделав приглашающий жест.

Ошарашенный Черемисов, почесываясь, вышел из-за кухонной двери, пошатал пальцем дрожащую рукоять.

— Однако… — он решительно выдернул нож из фанеры. — Значит, так. Сначала — центр тяжести. Правильно? Потом — поплевать. Так. Потом — размазать для скольжения… раз-два-три-и-эх!

Нож стукнулся плашмя и упал на коврик у двери.

— Э, блин!

— Наверное, поплевал неправильно. — совершенно серьезно сказал Андрей, подходя и подбирая нож с коврика. — Слюна должна быть в меру жидкая, в меру густая. У тебя какая была?

— Да хрен ее знает! — огорченно сказал Морзик. — Я ее что — спиртомером должен проверять? А без этого всего никак нельзя?

— Можно. — осклабился Лехельт. — Только эффект будет не тот.

— А как?

— Да очень просто. Вот так!

И, развернувшись вполоборота, он быстро бросил нож от дальней стены комнаты — точно в центр, как и в первый раз.

— Эй! — возмущенно вскричал Владимир. — А поплевать? А центр тяжести?!

— Да фиг с ним!

Поняв, что его просто водили за нос, Черемисов схватился за голову.

— А я, дурак, поверил!

— Я их с детства кидаю. — пояснил Лехельт. — Хобби. Я же фехтовальщик, питаю страсть к холодному оружию... Такой, как у тебя, кидать — одно удовольствие. Где взял?

— Мулат подарил, — Черемисов назвал позывной своего приятеля из РССН. — У него этих ножей целая куча... Слушай, а, может, ты выступишь как универсальный боец?

— Не хочу. — отказался Андрей. — Боец из меня хреновый.

— Там призовой фонд есть! Тысяча баксов! Выигрыш пополам!

Но Лехельт отказался решительно.

Забава с ножом развлекла его ненадолго, он снова понурился от своих невеселых мыслей. Черемисов пошел в ванную бриться, а Дональд принялся разглядывать афиши и плакаты, украшавшие стены комнаты.

Среди них висели три учебные карты, приведшие Андрея в полное недоумение.

На одной карте красными стрелами изображена была боевая операция Волховского фронта по снятию блокады Ленинграда.

Другая представляла историю вторжения Наполеона в 1812 году.

Еще была просто карта области с крестиками, соединенными различным образом.

Андрей позвал Морзика.

Тот выглянул, напевая, с намыленной щекой.

— Это у тебя что?

— Это я хочу с Ромбиковыми ямами разобраться. Я их столько нарыл — как крот! В жизни раньше столько земли не ворочал. Вот, пометил на карте, думал — может, это знак какой-нибудь…

— Ну, да… пришельцам из космоса…

— Ну… или, может, оружие искали. С местами боев, вроде, совпадает…

— Нужно им ржавое железо... У них пушки круче наших. А про Наполеона зачем?

— Думал — может, они клад чей-нибудь ищут? Может, французы чего зарыли…

— Так ведь их под Питером не было! — захохотал Лехельт. — Поэтому Кутузову памятник у нас стоит, а не в Москве. Москву-то он сдал, а Питер отстоял!

— Так я же не знал… Теперь знаю зато…

— Ты еще глобус Петербурга купи!

— А где продается?

Андрей опять пополз в улыбке. Морзик, наморщив лоб, подумал — и тоже засмеялся.

— Что-то у меня с головой… Наверное, здорово двинули дубинкой… Хватит прикалываться. Лучше подскажи что-нибудь. Ведь интересно же! Загадка — зачем они их копали?

— Чтобы ввести в заблуждение управление ФСБ и отвлечь внимание от своих истинных коварных планов по захвату всего городского рынка торговли дурью<Дурь — наркотики (жарг.).>. — замогильным голосом выдал Лехельт. — И чтобы научить тебя обращаться с лопатой.

— Нет, я серьезно! Давай поприкинем вместе, чего я все один должен потеть? Ведь мы с тобой тоже умеем думать, верно? Нечего Кляксе щеки надувать. Знаешь как охота раскрыть что-нибудь важное... Давай, подключайся, у тебя же голова варит! Чего мы только носимся по городу, язык набок, будто больше не умеем ничего, а?

Когда Морзику доставалась трудная умственная задача, он с охотой перекладывал ее на кого-нибудь другого, справедливо полагая, что каждый должен заниматься своим делом. Этот принцип он исповедовал еще в школе.

— Ну…, — помялся задетый за живое Андрей. — Я бы начал с архивов…

— А с каких?

— Ну… государственный… военно-исторический…

— Архив комитета по здравоохранению подойдет? — спросил Морзик, довольный тем, что Лехельт задумался.

— А почему по здравоохранению?

— У меня там женщина знакомая работает. Вот такая тетка! Заодно будет повод встретиться. Ну не самому же мне в архивах ковыряться... Главное — организовать процесс!

— Ты собирайся быстрее, организатор! После командировки займешься частными изысканиями.

— К знакомой я еще сегодня успею. Я уже готов. Штаны найду — и поехали! Слушай, только ты мне денег на поездку одолжи! Аванса ведь опять не дадут...

Самое достойное прошлое может быть перечеркнуто в одно мгновение. Человек никогда не бывает кем-то окончательно, все мы каждую минуту лишь становимся. Один неловко положенный кирпичик — и горе каменщику!