А Боги смеялись все утро и вечер,

Смешила их фраза: «Случайная встреча»

И. Буланова

Сегодня Даша проехала свою остановку. Сначала она очень долго ждала троллейбус, которого все не было. Даша уже успела основательно замерзнуть под ледяным ветром, по рассказам синоптиков, дувшем откуда-то с Арктики. С серого неба то и дело срывались колючие снежинки. Их было мало: зима выдалась бесснежной, и трава на газонах белела от инея. Иногда Даше казалось, что трава просто поседела, как волосы ее педагога из балетного училища, Марии Владимировны Яснинской, в прошлом - выдающейся балерины, а потом и выдающегося преподавателя. Столько надежд, и все впустую…

От холода колено предательски заныло: недавняя травма. Она танцевала премьеру, «Золушку», когда партнер неудачно опустил ее после поддержки. Колено хрустнуло. Она дотанцевала, превозмогая пронизывающую боль… Затем скорая, холодные безликие коридоры больницы, полутьма рентген-кабинета, белые халаты врачей и приговор: «Танцевать нельзя!».

Растерянность руководства, испуганное лицо партнера, скрытое торжество в глазах Ниночки – вечной соперницы еще с училища, многочисленные консультации, подтверждающие правоту того, первого врача…

Вот и сегодня отчаяние вновь захлестнуло ее, как только она вошла в квартиру своего педагога. Мария Владимировна элегантна как всегда, белые волосы красиво уложены.

- Дашенька, ты подумай, - она разлила чай, и Дарья невольно залюбовалась этими годами отточенными движениями, теперь уже у нее самой, Даши, никогда не будет таких, - Поступай к нам на педагогический, возьмешь младшие курсы…

- Так это до осени ждать, Мария Владимировна, - девушка обеими руками обхватила чашку, словно грея тонкие пальцы, - А сейчас что? Пока меня на больничном держат, но это ненадолго…

- Учеников наберешь для подготовки к поступлению, я помогу, отрекомендую. Знаешь, сколько амбициозных мамаш, кто сам мечтал танцевать, теперь вот дети отдуваются за их мечты! – Яснинская усмехнулась. Даша вздохнула и покачала головой:

- Нет, я так не смогу: говорить этим людям, что у детей талант, когда его нет…

- Почему же - нет? Многие весьма способны, только им характера не хватает, трудолюбия. Вспомни, как сама у станка часами, как в пояс песок насыпала, чтоб прыгать выше…

Выпив чай и пообещав подумать, Даша уже оделась, когда Мария Владимировна хлопнула себя ладонью по лбу:

- Боже, я же совсем про подарок забыла, вот, держи, - открыв антикварный шкаф, она достала оттуда сверток, - Открывай.

Даша разорвала шуршащую бумагу с изображением новогодних елок на красном фоне и достала огромный пушистый красный с желтым шарф. Его можно было замотать вокруг шеи несколько раз, и все равно концы висели почти до пояса.

- А то ты вечно мерзнешь, - довольно добавила преподаватель, с удовольствием смотря на бывшую ученицу. В этом шарфе она казалась какой-то особенно юной и хрупкой.

- Спасибо, - Даша обняла свою учительницу и поспешила к выходу: к Марии Владимировне уже скоро должны были прийти внуки, праздновать Новый год…

Даша вздохнула и поправила огромный шарф, сползший с плеча. Ей самой праздновать Новый год было абсолютно не с кем. Родители, конечно, звали к себе, но Даша отказалась, все еще надеясь на чудо. Не случилось.

Народу на остановке собралось порядочно. Женщины с усталыми лицами, несколько мужчин в дутых куртках, бабульки с вечными сумками-тележками. Девушка вздохнула, понимая, что всю дорогу придется стоять, и колено опять разболится, хорошо еще, если ногу никто не отдавит. По привычке взглянула на часы: если бы она танцевала, то через час ей надо было бы собираться на спектакль.

Троллейбус буквально подполз к остановке. Часть пассажиров вышла, те, кто стоял на остановке, торопливо полезли внутрь, стремясь укрыться от ледяного ветра. Даша забилась в угол и вновь задумалась о театре. Сегодня, в последний день уходящего года, давали «Щелкунчика». Солировала Нина.

Даша вдруг вспомнила эту закулисную суету, гримерки, полные народу, вопли Милочки Курганской: «Люди, какие трусы мне надеть для испанки: красные или зеленые?» Кажется, именно тогда у Милки на сцене соскользнула юбка, явив миру те самые трусы, кажется, красные…. Какой тогда скандал был!

Разогрев за кулисами под какофонию звуков: музыканты оркестра проверяют инструменты. Тишина. Аплодисменты, крики «Браво» - выход дирижера. Как правило, в новогоднем спектакле дирижирует САМ. Маэстро, руководитель театра, он неспешно кланяется залу, приветствует музыкантов и взмахивает своей палочкой. Первые ноты увертюры… Маршевая музыка нарастает, заполняя собой весь зал, вот в нее вплетаются первые звуки рождественской сказки, звон елочных игрушек. Занавес раздвигается. Выход… и наверняка в первом ряду сидит Он…

Последний год, выходя на сцену, Даша всегда замечала в первом ряду высокого мужчину. Обычно он приходил в сопровождении красивой женщины со слегка капризным выражением лица. Она сидела с видом завзятого театрала и снисходительно морщилась, если, как ей казалось, заметила ошибку в танце. Это всегда смешило девчонок из кордебалета. Они прозвали женщину Капризной дамой, даже делали ставки: где именно та сморщит свой абсолютно правильный нос, а где с легким презрением подожмет ярко накрашенные, явно накачанные силиконом, губы. Иногда она что-то шептала своему спутнику, но, не получая ответа, вновь обращалась к сцене.

Даше всегда казалось, что мужчина смотрит именно на нее, буквально затаив дыхание, и она начинала танцевать еще выразительнее, чтобы не разочаровать его.

Погрузившись в воспоминания, Даша взглянула в окно и ругнулась: троллейбус уже отъезжал от остановки. Впереди маячил мост виадука. Теперь надо выйти на следующей и либо под ветром и колкими льдинками снега возвращаться по мосту, либо опять мерзнуть на остановке.

Впрочем… Даша еще раз посмотрела на часы: что мешало ей доехать до кольца и сделать пересадку именно там? Даша взглянула на темноту за стеклом, на суетливые улицы предновогоднего города и приняла решение.

Мужчина стоял молча и холодно смотрел, как его женщина - он побоялся думать о ней, как о жене - запихивает в чемодан дорогие платья, которые он ей дарил. Ирина обернулась. Ее красивое, холеное лицо исказила гримаса злости:

- Ну что ты так смотришь, Игорь! Ты что, не понял, что я ухожу от тебя?!

- Почему же, - он прислонился плечом к дверному косяку и скрестил руки на груди, - Понял.

- И ты мне ничего не скажешь?

- Могу пожелать счастливого пути, - его голос звучал очень ровно, - украшения все забрала?

- Украшения…Точно, - она засеменила в спальню и вышла оттуда с небольшой коробочкой, обтянутой кожей, на замке – логотип известной фирмы, и небрежно кинула ее в чемодан, - Ты так и не спросишь, почему я решила уйти о тебя?

- Какая разница? – он пожал плечами. Не обращая больше на Ирину внимания, Игорь прошел на кухню и включил кофемашину. Она зажужжала, перекрывая голос его бывшей.

Мужчина посмотрел на часы и вздохнул: в театр он точно не успеет, впрочем, все равно Дарья Пилецкая сегодня не танцует, как и последние два месяца. Все в театре, у кого он спрашивал, говорили: травма, восстанавливается, - и стыдливо отводили глаза.

- Да Колька, партнер ее окаянный, уронил, у нее колено и того, - наконец доверчиво сообщила одна из «театральных бабушек», тех, что вечно служат искусству, - Говорят, чтоб не ждали, а жаль, такая балерина… Талант! И приветливая, не то что нынешняя, Нинка, эта все нос задирает!

Дарья Пилецкая… Он прекрасно помнил, когда впервые увидел ее на сцене. Ровно год назад. Тогда Ирина начала изображать из себя завзятую театралку, затащила его на новогоднее представление в театр. Разумеется, места были в первом ряду, и он не смог улизнуть в буфет. Он уже почти задремал под веселую музыку, когда на сцену выпорхнула Пилецкая. Зал взорвался аплодисментами, Ира схватила его за руку, возбужденно крича «Браво». Игорь очнулся, взглянул на балерину и уже не смог отвести глаз. Она двигалась так, будто была соткана из этой музыки, она не танцевала - она парила над сценой, заставляя всех в зале затаить дыхание, следя за ее прыжками. С тех пор Игорь всегда ходил на премьеры с ее участием. И вот… жалко девочку. Он несколько раз подумывал узнать, где живет бывшая прима, предложить помощь, но понимал, что это было глупо.