ПОСКОЛЬКУ МЕЖДУ ЗАРОЖДЕНИЕМ КОНЦЕПЦИИ И ВСТУПЛЕНИЕМ встрой нового танка проходит от 10 до 15 лет, все инновации 60-х годов нашли полное оперативное применение где-то к концу 70-х или в начале 80-х. Своим появлением основные боевые танки (ОБТ), такие как британский «Шир» (позднее развившийся в «Челленджер»), немецкий «Леопард», американский «Абраме» и израильская «Меркава», явили миру радикальное изменение форм, обусловленное внедрением композитного бронирования, а также поразительное улучшение ходовых характеристик и рост ударной мощи. Попытки поднять маневренность и обеспечить плавность хода, а также найти ответ на вызов, бросаемый растущей массой, колеблющейся между 55 и 60 тоннами, привели к установке двигателей в 1500 л/с и сложнейших гидропневматических подвесок. В результате, появилась возможность достигнуть на пересеченной местности скорости в 50 км/ч без риска свести тряской в могилу экипаж и превратить в металлолом саму машину. Способность находить цель ночью или за укрытием подарили танкам индикаторы теплового излучения, дополнившие компьютеризированные системы определения дистанции и управления огнем. Командир и наводчик получили возможность, нажав несколько кнопок и повернув пару рычажков, с большой вероятностью накрыть цель на дистанции свыше 3000 м, тогда как попадание высокоскоростного снаряда 120-мм пушки, пришедшей на смену и без того уже мощной 105-мм, способно привести к самым опустошительным последствиям.
Технологические изменения диктуют свою волю, выводя на первый план новые требования к членам танковых экипажей. Радиооператору и заряжающему больше нет нужды тщательными и едва заметными движениями поправлять регулятор настройки рации – достаточно надавить на кнопочку. зато ему необходимы известная доля физической силы и выносливости, чтобы вставлять в затвор тяжелые снаряды заметно выросшей в размерах пушки. Наводчик, задачи которого прежде не отличались большой премудростью, теперь должен уметь обходиться со множеством хитроумных приборов, характерных для последних систем управления огнем. Смысл самого существования заряжающего в танке поставил иод вопрос приход автоматического оружия, особенно у русского Т-72. Однако не ошибемся, если назовем эту ситуацию противоречивой: с одной стороны, сокращение штатной единицы и упрощение процесса заряжания, а с другой – излишние механические сложности и опасность поломок. Кроме того, уменьшение количества членов экипажа до трех человек потенциально грозит увеличением рабочей нагрузки на каждого из них. Шансы экипажа остаться в живых в случае попадания в танк вражеского снаряда даже при поражении брони тоже повысились (но только не в случае с Т-72, применение автоматики при заряжании в котором повышало взрывоопасность. – Прим. игр.). Наряду с так называемым влажным хранением боеприпасов, появились средства подавления возгораний за счет быстродействующих автоматических огнетушителей, разбрызгивающих нетоксичный газ галоген – долгожданное благо. 11о и сама опасность поражения значительно снизилась в первую очередь за счет внедрения композитной и активной брони (последняя состоит из взрывчатых шашек, которые, взрываясь, приводят к нарушению концентрации реактивной струи кумулятивного снаряда и способны также отклонить сплошной выстрел), так что возникли сомнения в том, сможет ли пушка даже с высокой начальной скоростью снаряда привести к поражению на любых дистанциях, исключая самые малые. За счет разумных изгибов и наклонного положения листов при меньшей толщине брони достигается защита, обеспечиваемая 600- или даже 700-мм листом гомогенной стали, что делает особенно маловероятным эффективное поражение танка за счет существующих ПТУРов или легкого противотанкового пехотного оружия с кумулятивными боеголовками. Поистине наступил момент, когда становится просто необходимым приложить больше усилий, чем когда-либо прежде, для нанесения ударов но танку в его относительно слабо бронированное «брюхо» или же в верхние поверхности. Для атаки снизу хорошо подошли мины особой конструкции со специальными запалами, позволяющие производить взрыв не под гусеницей, а непосредственно под днищем машины, для атак сверху – самонаводящиеся снаряды, рассчитанные на попадание в крышу башни, и сбрасываемые с воздуха также самонаводящиеся бомбы. Все эти изобретения заставляют конструкторов бронетехники хорошо задуматься над тем, что противопоставить новой угрозе.
Слева: Американская боевая машина пехоты «Брэдли» с 25-мм пушкой и со встроенной пусковой установкой ПТУР «Toy» (TOW/Tube- launched Optically Wire, что расшифровывается так: запускаемая из трубы, наводящаяся с помощью оптики и проводов. – Прим. пер.) представляет собой шаг вперед по сравнению с аналогичными русскими БМП. Однако она куда больше по габаритам (хотя и лучше бронирована) и тактически весьма негибка из-за невозможности в случае необходимости снять «Тоу» и применить ее там, где не может пройти машина. Внизу слева: Русская боевая машина пехоты БМП-1, вооруженная пусковой установкой устаревших противотанковых ракет и 73-мм пушкой.
Внизу: Американские БТР M1113 демонстрируют «врожденную» плавучесть.
Еще одним источником новой грозной опасности для танка стал вертолет, вооруженный сверхзвуковыми самонаводящимися ПТУРами, которые пришли на смену поколению полуавтоматических управляемых ракет. Данное оружие играет важную, хотя и второстепенную роль в противодействии танкам. Однако даже вертолет, оснащенный последним навигационным оборудованием и самонаводящимися ракетами, не служит заменой танку (несмотря на утверждения некоторых). Прежде всего потому, что вертолеты сами чрезвычайно уязвимы перед управляемым оружием. к тому же подвержены влиянию плохой погоды, сложны в применении в темноте и (если вообще пригодны) на закрытой местности. Потому, по мере того как растут и множатся сомнения по поводу действенности ПТУРов, экономический эффект машины, которая со всеми дополнительными приборами и устройствами перевалила в 90-е годы по цене за отметку в 22 млн долларов за единицу, начинает говорить сам за себя.
Однако неуверенность в эффективности применения не делает ПТУРы и подобные им носители решительно и бесповоротно устаревшими. Более легкое противотанковое оружие, действующее за счет высокой кинетической или химической энергии все же имеет несколько полей для применения. Его снаряды не только позволяют добиться поражения самых хорошо защищенных основных боевых танков за счет попадания в наиболее слабо защищенные их части, но и принимают на себя жизненно важные функции уничтожения легкой бронетехники – разведывательных машин, бронетранспортеров или БМП, особенно когда те применяются массированно и могут служить неоправданным поводом для траты на них мощных снарядов крупных пушек. В действительности же появление таких легких видов бронетехники, как русские БМП и БМД, немецкая «Мардер», американская «Брэдли» и британская «Уорриор», вооруженных пушками калибра от 73 до 25 мм (а иногда и ПТУРом), предполагают действия БТР против БТР или БМП против БМП, а не только привычную схему ОБТ против ОБТ.
Желание получать более простые в производстве, но эффективные против бронетехники боевые машины всегда диктовалось соображениями ограниченности бюджета. В то время как ОБТ обходились в сумму до 3 млн долларов, скажем, в 1987 г., сердца людей из важных кабинетов в министерствах обороны оттаивали, когда им пред- лапти нечто более простое и дешевое, но при сохранении большинства боевых характеристик. Представлялось разумным изучить более дешевые средства поражения брони, чтобы выработать меньший по размеру, традиционно вооруженный истребитель танков ограниченной тактической пригодности. А коль скоро 120-мм пушка сохранила неотъемлемый потенциал и привлекательность, на заре 8(›-х годов у многих стран стали появляться машины, напоминавшие давно уже ушедшие в историю «Ягдпанцеры». Как раз тогда уже сделалось ясным, что в 90-е годы стоимость основного боевого танка может подскочить до 4,5 млн долларов, тогда как истребитель танков представляется возможным заполучить всего за половину этой суммы.
