На третьем этаже обостренный слух распознал звук тихонько прикрытой входной двери, рецепторы кожи лица уловили чуть заметный толчок свежего уличного воздуха. Потом быстрые шаги рванулись по ступенькам вверх. Люди старались двигаться тихо, но их никто этому не учил, поэтому Волк легко определил, что их двое, без труда рассчитал, где произойдет встреча, и выбрал момент, чтобы выскочить из-за поворота неожиданно.

Блин и Гвоздь замерли от внезапной встречи, и Волк с каменным лицом попытался проскочить мимо. Но на свою беду Гвоздь быстро опомнился и жилистой рукой цепко ухватил его за рукав.

– Постой, голубь! Ты из какой квартиры вылетел?

Беспокойные белесые глаза обшаривали где-то виденное лицо, тонкий хрящеватый нос шевелился от азарта погони.

Страшный удар в переносицу опрокинул его навзничь. На месте носа мгновенно надулся кровяной пузырь. Второй удар настиг Блина: кулак врезался в корпус, в область сердца, так что прогнулись ребра. Блин хрюкнул, тяжело осел на чистый кафель площадки, потом медленно завалился на бок.

Волк спокойно вышел из подъезда и медленно пошел в сторону метро. Водитель «шестерки» не обратил на него никакого внимания.

Утром следующего дня, взявшись за милицейскую оперативную сводку, Волк сразу наткнулся на адрес Сержа.

«...в подъезде обнаружены два неопознанных мужских трупа с однотипными смертельными ранениями в область сердца. Один мужчина убит финским ножом, второй – шилом длиной 22 сантиметра. Похоже, что оружие принадлежало потерпевшим. Аналогичным шилом полтора месяца назад был убит антиквар Гандиев. Причастность к этому орудия преступления проверяется...»

Волка бросило в жар. Он расстегнул ворот рубашки и вытер взмокревший лоб.

«...у дома № 142 по Ленинскому проспекту в машине „ВАЗ-2106“ обнаружен ее владелец Костин, погибший в результате крученого перелома шейных позвонков. В квартире № 27 этого же дома найден застреленным из пистолета „беретта“ калибра 7,65 мм гражданин Асташин И.И.».

Волк обессиленно откинулся на спинку стула. Вот тебе и Серж! Конечно, это радикальное решение проблемы, но четыре трупа! Он и в Борсхане жал спусковой крючок не задумываясь, однако там, по крайней мере, был бой...

– Ты что, вчерашней колбасой отравился? – незаметно подошел Лазаренко, – На тебе лица нет! Я тоже после нее плоховато чувствовал...

– Да нет, ничего... Куда едем?

– За паспортами. Так что получи ствол, деньги и переоденься.

Обычно наблюдатели работали безоружными – считалось, что пистолеты им не нужны, поскольку могут способствовать расшифровке и нарушению конспирации. Но при заданиях, связанных с непосредственным риском для жизни, это правило не соблюдалось.

Сдав дежурному карточку-заместитель, Вольф получил плоский и легкий «ПСМ[34]» с запасным магазином, расписался за круглую сумму «на оперативные расходы» и выпросил у коллег короткую курточку на меху с маленькой кожаной кепкой в придачу. Подняв воротник и нахлобучив кепку на лоб, он втянул голову в плечи, чуть прищурил глаза, презрительно выпятил нижнюю губу. Из зеркала на него смотрел типичный карманный вор.

– То, что надо! – Лазаренко показал большой палец. – Поехали!

Ежедневно в Москве совершается несколько сотен карманных краж. Заявляют, естественно, не о всех, а регистрируют еще меньше. Но если украден паспорт у иностранца, то заявления поступают в ста процентах случаев и регистрируются с образцовой точностью. На этом образцовость и заканчивается. Найти похищенные документы – задача практически невыполнимая, если только вор сразу не выбросит «горячую» улику в ближайшую урну. Розыск затягивается, проблема постепенно теряет остроту: потерпевший восстанавливает утрату в своем посольстве и зачастую уезжает на родину.

Похищенный паспорт, проделав замысловатый путь по извилистым лабиринтам криминального мира, ложится под дырявую клеенку в каком-то притоне, оседает в кармане профессионального картежника или ждет подходящего заказа в подпольной лаборатории мастера всевозможных подделок... Найти применение столь специфическому документу довольно трудно.

И оказывается, что подлинный иностранный паспорт: на настоящей родной бумаге, со всеми необходимыми подписями, печатями, атрибутами защиты, – не нужен ни его хозяину, уже забывшему про неприятный инцидент, ни милиции, списавшей дело в архив, ни новому владельцу, не знающему, как им распорядиться. Но крайне нужен Управлению нелегальной разведки КГБ, готовящему разведчика для засылки в соответствующую страну.

Волк и Лазаренко вышли во внутренний двор неприметного здания с вывеской «НИИ точных технологий» на фасаде, сели в машину и выехали через приоткрывшиеся на миг железные ворота. Именно им – законспирированным сотрудникам службы НН, обычно поручались подобные операции.

– Ищем Хмурого, – сказал Михаил Иванович. – У него позавчера были две ксивы: штатовская и британская.

– Тогда катим к ГУМу. Если не застанем – попробуем в «Погребке».

Наблюдатели работают круглосуточно: то растворяются в толпе, то неузнанными трутся в магазинной толчее, то ныряют в подъезды и подворотни, то прячутся в ночной тьме, то заглядывают в подвалы и па чердаки. Вся Москва проходит перед их глазами и микрофонами, кроме «объектов», в поле зрения попадает и множество других темных личностей, делающих на улицах свой бизнес: гомосексуалисты, проститутки, фарцовщики, ломщики валюты, карманники. Все это – лица, представляющие оперативный интерес. Наблюдатели знают их в лицо и по кличкам, знают их связи и места сбора, знают, где они «работают» и где отдыхают.

Оставив машину за углом, наблюдатели подошли к главному универмагу столицы. Волк шел впереди, Михаил Иванович страховал его, отставая на двадцать метров. У входа, нервно озираясь, переговаривались двое молодых парней. Из парикмахерской напротив, зябко запахивая белый халатик, выскочила симпатичная вульгарноватая блондинка и всполошенно пробежала в магазин. Колготки на правой икре были сильно разорваны.

– Здорово, земляки! – Волк подошел к парням и тоже нервно оглянулся. Это отличительная черта «кармаша» – проверяться на маршруте: не сели ли на хвост опера из взвода по борьбе с карманными кражами.

– Хмурого не видели?

Две пары невыразительных глаз оцарапали его подозрительными взглядами с ног до головы.

– Был. Но уже свалил, – несколько напряженно ответил один. – А что надо?

– У тебя того нет, братишка, – Волк усмехнулся одной половиной рта. – Не говорил, куда двинет: на «плешку» или в «Погребок»?

Парикмахерша пробежала обратно, облегченно прижимая к груди зеленую коробочку с немецкими колготками.

– Да уж или там, или там точно будет, – парни расслабились, окончательно принимая Волка за своего. – Чего-то мы тебя раньше не видели!

– По крупной работать начнете, тогда много раз встретимся! – Волк многозначительно подмигнул и, не прощаясь, пошел обратно.

Они подъехали к «плешке», осмотрелись, подождали в машине, наблюдая за постоянными обитателями этой тусовки. Два сбытчика наркотиков, группа весьма подозрительного вида кавказцев. Несколько нахальных гомосексуалистов... Все они чувствовали себя довольно вольготно.

– И куда милиция смотрит! – выругался Волк.

– А чего им сюда смотреть? – философски заметил Михаил Иванович. – Они же на опережение не работают. Вот когда эти друзья разбой залепят, тогда им вслед кинутся. И то если сразу не догонят, то опять успокоятся, до следующего раза. Поехали в «Погребок» – дело-то к обеду идет!

Через полчаса Волк спустился по каменным ступеням к деревянной двери с фигурными коваными накладками и вывеской «Мест нет». Вывеска висела здесь постоянно, отваживая посторонних. Для определенного круга завсегдатаев места имелись всегда. И хотя Волк не относился к этому кругу, он сильно затарабанил кулаком по прогибающимся доскам.

– Ты что, счас дверь расколотишь! – В проеме показался приземистый розовощекий малый и недоуменно уставился на Волка. Он явно ожидал увидеть кого-то другого.