— Каков мой процент?

— Пять процентов.

— Десять, Гриша, и по рукам. Ты втягиваешь меня в грязь.

— А сейчас ты в изумрудном бассейне купаешься. Ладно, торг не уместен. Семь процентов и пять дней сроку. Не уложишься, проценты будут падать с каждым днем.

— Хорошо, но издержки оплачиваешь ты, и за кордоном тоже. И там работать придется. Встанет в копеечку.

— Хватит торговаться! Разжирели на чужих харчах! А я своим лбом стены прошибал, за каждый цент глотки грыз, а вам сразу миллионы подавай! Работу покажите, а потом оценим, чего она стоит.

Верзин ничего не ответил.

Трудно сказать, в котором часу она проснулась, но на улице было светло. Аня встала, подошла к засиженному мухами окошку, достала из пакета косметику и глянула на себя в зеркало. Сегодня был самый ужасный день в ее жизни. В этом она не сомневалась. Ничего более уродливого и кошмарного она еще не видела, а в зеркале она видела себя. Ни один макияж не мог спасти ее лицо. Речь шла уже не о макияже, а о слое штукатурки. Тут не гример и визажист нужен, а маляр и штукатур высокого разряда. Лицо горело и щипало.

Она подумала, что если купить джинсы, свободную куртку, кепку, то она вполне сошла бы за парня. С такими рожами женщин не бывает. Но это все можно отложить на потом. Сейчас не это главное.

Ей приснился интересный сон, будто она нашла тайник с деньгами, а адрес был указан в компьютере. Сон он и есть сон, а вот записную книжку Антона найти надо. Это сможет хоть как-то ее обезопасить. Он без нее и шагу сделать не сможет, тупица безмозглая. Почему бы не сделать обмен? Как? Это еще подумать надо. Тупица тупицей, а прихвостней у него хватает. И думать тоже ни о чем не хотелось. Думать потом придется, а пока товар для обмена нужен. Книжку Грановскому, а жизнь ей, и с гарантией.

Анна вышла на улицу и поехала к своему дому. Она помнила, где выкинула мини-компьютер, вот только не засветиться бы. Вряд ли они успели весь город на уши поставить. Да и в квартиру свою она ни за что не пойдет. Это уже не жилье и не крепость, а мышеловка. Капкан!

Часы на площади показывали двадцать минут пятого. День в разгаре. Лишь бы пронесло. Минут пятнадцать она ползала под кустами и нашла, что искала, в тот момент, когда к ее подъезду подкатила машина. Четверо парней выскочили и направились к ее дому. Она скрылась за кустарником. Их разделяло метров двадцать. Как только крепкие ребята вошли в подъезд, Анна выскочила из укрытия и побежала к автобусной остановке. Там стояла толпа, и ее не заметят. До метро по прямой далеко. Уж лучше на автобус. Из машины ее не увидят. В руке она сжимала заветную находку. Только вот в ее ценности она сомневалась. Антон открыл охоту не из-за книжки с записями, а из-за денег, конечно. Не пять копеек украла, а целую квартиру.

Подошел автобус. Народ хлынул к дверям. Анна пробивалась локтями изо всех сил, за что дважды была награждена соответствующими оскорблениями: «Куда прешь, пьяная обезьяна?» — и более деликатным: «Смотри под ноги, кобыла перекошенная!» Ее ничего не смущало и не могло испугать. Она знала, что теперь превратилась в уродку. И что из этого? Очень любопытная характерная роль. А то все Дездемоны и Клеопатры, надо когда-то и в шкуре Квазимоды побывать, и чудовища из «Аленького цветочка». Нормальное состояние для талантливой актрисы.

Но вдруг за ее спиной послышался очень мягкий мужской голос:

— Извините, девушка, возьмите, вы обронили.

В руках он держал дивной красоты часики с изящным браслетиком. На циферблате стояло название «Шепард». Анна не могла оторвать от них глаз.

— Берите же и не теряйте больше. Дорогая память, наверное?

— Да, — сказал она.

Неужели кошмарный сон кончился и она вернулась в свою сказку?! Очередной толчок автобуса заставил ее очнуться. Никакого мужчины рядом не было, а на ее ладони лежали миниатюрные часики. Анна оглянулась по сторонам. Пока еще никто не кричал: «Воровка! Держите ее!» Анна сунула часики в карман и начала пробиваться к выходу.

— Следующая остановка "Станция метро «Калужская», — объявил водитель.

Сказать: «Положение критическое» — значит ничего не сказать. С другими положениями управление по особо тяжким преступлениям не работает. Давление шло сверху, а генерал Черногоров умел держать удар. Он умел терпеть. Главное, чтобы ребята работали спокойно и кулаки не обрушивались на их головы.

Подполковник Крюков доложил общую обстановку:

— Экспертам удалось установить, что Костенко погиб от разряда электрического тока. Явных следов насильственной смерти нет. Очевидно, разряд был пущен через воду, когда Костенко принимал ванну. Силу тока определить трудно. Костенко страдал аритмией, и с его слабым сердцем много не надо. Вопрос в другом: как вошел в квартиру убийца, если замок не поврежден? Почему Костенко не оказал сопротивления, если в ванную вошел посторонний? На столике возле кровати Костенко нашли снотворное. Судя по рецептам, он его принимал, страдая бессонницей. Снотворное сильное. Можно, конечно, предположить в порядке бреда, будто убийца проник в квартиру к спавшему хозяину, налил в ванную воды, перетащил его туда и дал разряд специальным устройством. А потом, как водится, оставил свою серебряную метку. Я говорю об ордене, надетом на шею трупа. Очень похоже на фантастику. Однако постель Костенко осталась нетронутой. Я имею в виду, что она застелена и на ней никто не лежал.

В квартире найдены отпечатки пальцев актера Птицына. Собака взяла след и привела нас к квартире Птицына. Он живет недалеко от Костенко. Тут нет ничего удивительного. Костенко и Птицын; дружили, и отпечатки Птицына вполне естественно ложатся под любую теорию, в том числе и под подозрение в убийстве. Это не утверждение, а одна из версий, имеющая право на существование.

Птицын исчез. Последний, кто его видел, был сосед из квартиры напротив. Он видел Птицына рано утром, и тот пригласил его починить чайник, а сам метался по дому и что-то искал. Чайник оказался в полном порядке. Из квартиры они вышли вместе, и Птицын пошел на улицу. С тех пор его никто не видел.

— Еще не вечер, подполковник, — хмуро заметил Черногоров.

— Конечно, Виктор Николаич, только разрешите, я закончу свою мысль. Смерть Костенко наступила в четыре утра, плюс-минус минут пятнадцать. Птицын пришел к соседу в начале восьмого утра. Поверьте, это то самое время, когда актеры видят лучшие сны. Раньше десяти Птицын не просыпается, это знают все. Он просит не звонить ему раньше одиннадцати. А в эту ночь, судя по нетронутой постели, он тоже не ложился.

— А по-вашему, у всех артистов постели должны быть раскиданными? Человеку свойственно убирать постель после того, как он встал.

Генерал немного раздражался, он ждал большего от руководителя следственной бригады, а тот топтался на месте, как у доски ученик, не выучивший урок. Но Крюков пропустил замечание мимо ушей.

— На три часа дня в театре назначена репетиция спектакля с обновленным составом. Она не состоялась. На репетицию не явились Сергей Птицын, Анна Железняк, Костенко и главный режиссер. Извините, будет лучше, если доклад продолжит следователь Судаков.

— Рановато передавать слово. Вы мне объясните, каким образом журналисты узнали о смерти Костенко. Как мне доложили врачи, когда выносили труп Костенко, возле подъезда толпились репортеры и фотографировали. Завтра утром вся Москва будет знать о новом трупе.

— О журналистах я ничего не знаю. Мои люди не информируют прессу. За это я ручаюсь.

— Проверим. Как только выйдет материал о Костенко, тут же выяснить, кто его поместил в номер, и этого крючкотворца за ухо и ко мне в кабинет. Я лично с ним поговорю. Я ясно высказался?

— Яснее не бывает, — ответил Крюков.

Черногоров молча кивнул, и подполковник сел на место, лицо его покрылось красными пятнами.

— Это первый случай в практике, когда руководитель театра не явился на репетицию, — тихо начал Судаков. — Я поехал туда, чтобы поговорить с артистами, но репетиция сорвалась. Застал я Грановского дома. Сразу поделюсь с вами первым впечатлением. Антон Грановский выглядел не лучшим образом. Синяк под глазом, царапины на лице. Мне он объяснил причину такого вида не очень вразумительно — на него напали хулиганы во дворе. Поверить трудно, так как его дом охраняется вневедомственной охраной круглые сутки. Там живут очень обеспеченные люди. Подобных случаев ни разу не было. Потом я заметил кровь на ковре у порога. Грановский тут же начал мне рассказывать, что у него носом шла кровь. Удивительно, как это он не умер от потери крови! Ковер впитал очень много крови, и если бы его там не оказалось, то по паркету разлилось бы целое море. Странно, что он истекал кровью у порога, а не пошел в ванную. Поведение Грановского выглядело очень подозрительным. Он не мог ответить ни на один вопрос членораздельно. Мне пришлось оставить ему повестку и уйти.