— Вы очень опытный и неглупый человек, Александр Иваныч. Но я вас просто не понимаю.

— Хотите в бирюльки играть? Извольте. Только время потеряем. Желаете выяснить, насколько я осведомлен и как далеко зашел? Я же сам предложил вам играть в открытую. Пожалуйста.

Два года назад в Сочи, когда Грановский обратился к вам за помощью, вы сочли это манной небесной, перстом судьбы. В то время в Краснодарском крае вы имели безграничную власть. А Григорий Грановский попал впросак со своим братом и волею судьбы оказался в ваших руках. Даже самая сумасшедшая взятка не удовлетворила бы ваших амбиций. Вспомним, во что Григорий Грановский превратил Филиппа Родкевича, мужа вашей младшей сестры. Ведь это Родкевич принимал активное участие в вашей головокружительной карьере. Краснодарский край во многом обязан Родкевичу и его жене. Вы же были друзьями, делали друг другу подарки.

Вот один пример. Родкевич был не равнодушен к оружию. Так по вашей наводке ограбили бывшего оруженосца Брежнева генерала Самсонова, имевшего дивную коллекцию. Ее переправили вам в Краснодар, а там несчастье — пожар в ангаре. Коллекция засветилась, и ее пришлось вернуть владельцу. Не всю, конечно. Десяточек экспонатов, особо ценных, вы припрятали. Например, американский боевой арбалет «сигурн», пневматическую снайперскую винтовку «маузер», револьвер «таурус» и другие мелочи. Вы вообще не стеснялись пользоваться своим служебным положением. Когда в адлеровском аэропорту задержали танзанийского гражданина Али Хасана Курбу, который отравил двух земляков на подведомственной вам территории, вы конфисковали у него «разрывной алмаз» и за секрет этого яда отпустили его с миром на родину. А по протоколу у него ничего не нашли.

Но наступили черные времена. Один крокодил проглотил другого. Грановский обвел вокруг пальца Родкевича и разорил его под ноль. Вы потеряли сильную поддержку, ваш друг и сестра в одночасье оказались нищими. И года не прошло, как сам Григорий Грановский пришел к вам на поклон. Тогда вам и пришла в голову гениальная мысль не мстить Грановскому, а пойти к нему в услужение и беззаветным, честным трудом добиться полного доверия олигарха. Вы помогли ему спасти брата-убийцу. Верных своих помощников повысили, а капризных отравили серебряным плющом. Судья Соколов и эксперт Харченко поплатились за свою строптивость. Харченко совесть начала грызть за подлог анализов, после того как мальчишка выбросился из окна. Пришлось ее успокоить. Но одному-то работать тяжело, да еще в столице, где нет надежных связей. Нужен сообщник, причем такой, чтобы на все пошел ради исполнения ваших планов.

Искать долго не пришлось. В сочинскую больницу с инфарктом попадает отец погибшего ни за что мальчишки. Да как выяснилось, он еще и полковник милиции, работает в Москве на Петровке. Тут и думать нечего. И вот однажды вы к нему являетесь и рассказываете всю правду. Он и сам уже многое знал и был готов к мщению. Родственные души встретились, униженные и оскорбленные, лишенные самого дорогого на свете каким-то поганым ублюдком, который даже не замечает таких мелочей. Он и не таких перешагивал не оглядываясь. И в знак солидарности вы дарите Миронову скипетр — символ мести, орудие убийства, то, что вас объединило в один кулак. Признаюсь, кулак мощный, сильный и меткий. Вы оба люди незаурядные. Не хочу мусолить поднадоевшее словечко «гений». Нынче все великие либо гениальные; стоит только мало-мальски научиться гвозди забивать — как можно причислять себя к гениям. Ну да ладно. Кому из вас принадлежит идея тройного капкана, не знаю, но пьеса написана талантливо. По ней вы и строили свой план. Однако как Грановские могли не замечать, что пьеса-то написана про них?! Вы в ней раскрыли свою схему и дали своим жертвам познакомиться со своей партитурой, а они будто ослепли. Им дверь открывают, а те о стену лбом. Снимаю перед вами шляпу. Вы не мельтешили, в панику не ударялись, а действовали методично, четко, безошибочно. Хороший альянс, ничего не скажешь.

— Потрясающая история, господин Трифонов. Вас бы нам в свою компанию. Горы перевернули бы. Всех сволочей бы истребили. А вы оказались по другую сторону баррикад. Обидно.

— Так и Миронов не на вашей стороне. Вы думаете, он с вами? Выполняет ваш заказ? Нет, он сам за себя, потому и стал исполнителем. А вы ведь не меньше других виноваты в смерти его сына. По вашим указаниям уголовное дело перевернули с ног на голову.

— Значит, вы хотите выставить меня заказчиком, а Миронова исполнителем. Как вам будет угодно, Александр Иваныч. Но вы же знаете, что только исполнитель может доказать факт заказа. Вам бы книги писать, не хуже мироновских получилось бы. Приятно было выслушать ваши откровения. Все логично. Очень похоже на правду, но только на слух, а не на зуб. А что есть на зуб? Так, чтобы пощупать можно, попробовать, фактик какой-нибудь полновесный. Где ваша тяжелая артиллерия, чем вы меня бомбить будете? Детективными историями потчевать? Спасибо, уже выслушал с большим интересом, а дальше что? Ждете моих чистосердечных признаний? Так их не будет. Я кристально чистая личность. Вам не то что арестовать меня, но и задержать не за что. Урок вы мне хороший преподали, но ведь мораль она не мать доказательств, а неодушевленная пустота.

— Так я и не пришел к вам с ордером на арест, а так, пообщаться. Может быть, последний раз видимся.

— Очень на это надеюсь.

Трифонов улыбнулся и вышел. Возвращаясь в машине в город, Забелин вдруг встрепенулся.

— Черт, чуть было не забыл!

Он достал из кармана маленький диктофончик и несколько кассет размером со спичечный коробок.

— Что это? — спросил Трифонов.

— Это вам просила передать Марина Грановская.

Трифонов нажал на кнопку «пуск», и из динамика послышался голос Верзина:

Трифонов нажал кнопку «стоп».

— Безусловно, Верзин очень умен, хитер и оригинален. Все предусмотрел. Одного не учел — женщины коварнее. Плохое знание предмета приводит к краху.

— Что это было, Александр Иваныч? — спросил Забелин.

— Ценные инструкции режиссера «Тройного капкана» одной из исполнительниц не очень важной роли в спектакле.

— Но это же голос не Антона Грановского. У того противный, писклявый, а этот…

— А этот расставлял фигуры за пределами театральных подмостков. Он строил капканы наяву. В них попадали киты, а мы вытаскивали из своих капканов вовсе не тех — сначала Фишера, потом Колодяжного, а следом Миронова. Правда, он выскользнул из ловушки, оставив нам пышный хвост, но если говорить абстрактно, то имелось три тройных капкана и каждый возился со своим.

— Ничего не понял, но здорово! В любом случае, мы можем Верзина брать.

— Вероятно, если успеем вытащить из капкана. Но я не стал бы торопиться.

Складывалось впечатление, что вся планета озарилась светом. Удивительный солнечный день для ноября месяца. Может быть, для швейцарских Альп это нормально. Очень привлекательная стройная блондинка появилась на пороге отеля. Мальчишка в униформе тут же схватил ее чемодан и засеменил следом за гостьей. По-немецки она не говорила, по-французски тоже, а ее английский оставлял желать лучшего. Она протянула свой паспорт портье, и он тут же расплылся в улыбке. Ей повезло, он понимал по-русски.

— Что желает фройлен Анна?

— Хороший номер, тишины и покоя.

— Вам подойдет наш отель.

— Надеюсь. Ужин в номер, и сутки меня не беспокоить. И не забудьте прислать водку.

— Русскую?

— Лучше настоящую.

— Какую?

— Вашу. Я задержусь у вас на неделю. Буду вам очень признательна, если меня отвезут на экскурсию в Женеву, скажем, на одни день.