Пятый обожал устриц, ходил только в те рестораны, где их подавали. Как правило, не все устрицы разжевывают, часть их проскальзывает в желудок целиком. Так вот, одна из устриц была заменена муляжом, в котором находилась серная кислота. Муляж лопнул в гортани, и кислота прожгла все органы, расположенные в горле. Официанта, подававшего блюдо клиенту, так и не нашли, а все штатные были на месте. Вот по этому случаю возбудили уголовное дело, обо всех остальных Бражников рассказал сам.

Мало того, он передал следствию тетрадь со своим планом, где каждое убийство имело свое название, вполне подходившее к нынешним пестрым обложкам, разбросанным по лоткам.

— Это самокритика? — усмехнулся капитан Забелин.

— Ничего не имею против критики и самокритики. Но речь идет о вкусах художников и названиях книг, которые редко принадлежат авторам. Сегодня оптовики диктуют названия и заказывают картинки, а они ориентируются на вас, читателей. Пока вы это покупаете, друтого не дождетесь. Все работают на потребу публике. Извините за отступление. Мы остановились на шестом. Шестого убило током. Он плавал в своем крытом бассейне на даче. Внезапно оборвался один из проводов, на которых крепились цветные прожектора, и конец упал в воду.

Трое умерли за карточным столом. Единственный случай, который объединил всех вместе. После похорон первой тройки они стали встречаться чаще. Возможно, у них появились какие-либо подозрения. Они встретились в казино и заказали отдельный кабинет. И тут опять появился неизвестный, только не официант, а крупье, который принес им две колоды запечатанных карт. Они решили скрасить беседу партией в «Баккара», а к утру умерли. Дело в том, что карты были покрыты специальным лаком. Он быстро стирается, а под лаком находился раствор с ядовитыми веществами, который впитывается в кожу и заражает кровь. Но об этом лучше проконсультироваться у химиков. Это какие-то бациллы, опасные микробы. Сам Бражников назвал эту месть «Грызуны-невидимки». Кажется, они уничтожают красные клетки в крови или что-то в этом роде.

— Кажется, до этого случая мы еще не дошли, — сказал Трифонов.

Колодяжный одобрительно кивнул, как профессор примерному ученику.

— А с остальным мы уже встречались? — спросил генерал.

— В общем-то, да, — ответил Трифонов. — Если Петр Александрович перечислит все остальные названия, как собирался, то они, я думаю, подойдут и к нашим случаям.

— Смерть, уготовленная первому, на которого обвалились осколки с купола, получила название «Алмазы с небес».

Сказав это, Колодяжный взглянул на Трифонова с некоторой усмешкой.

— В нашем варианте — это «разрывной алмаз», яд, которым отравлены Драгилев, Горобец и Галина Леско.

Ответ поразил Колодяжного, будто из-под него выбили стул.

— Муляж устрицы с кислотой — «Поперхнись неразжеванным». — Колодяжный не отрывал глаз от Трифонова. — Серебряная пуля, выпущенная из пневматической винтовки, попала в гортань Фартышевой. Она ею подавилась, не попробовав на зуб.

Колодяжный встал со своего места и сел рядом с Трифоновым. Казалось, он уже забыл, где находится.

— Тот, что свалился в вольер к крокодилам, получил название «Зубы хищника».

— Ну это совсем просто. Ольшанский провалился на сцене и упал на ограду.

— Давайте по-другому! — Глаза Колодяжного горели. — Что вы скажете о названии «Искрящиеся брызги»?

— Электрический разряд в воде. Так погиб Костенко и тот тип в бассейне.

— А «Сладкий аромат»?

— Им отравились Хмельницкая, выкурив сигарету, и подводник газом из аквалангов. И ради Бога, Петр Александрович, успокойтесь. Мы не в кости играем, и здесь не казино и не ипподром. На остальные названия у нас не хватит трупов. Бражников убил десятерых.

В кабинете повисла пауза. Все замерли. Майор постепенно приходил в себя.

— Да, Александр Иваныч, вы серьезный противник. Я это понял еще раньше, когда вы подошли ко мне на Похоронах Фартышевой.

— Чей противник? — чуть ли не шепотом спросил Трифонов.

— Убийцы, разумеется.

— Продолжайте. Вы же наверняка оставили самое вкусное на десерт. Так какие еще названия придумал Бражников своим казням?

— "Стрелы Зевса" — это сгоревший самолет. «Клюв в темя» — что это такое, мы не знаем. Десятого Бражников убить не успел. Его перехватили. Случайно. У него нога провалилась под строительные леса, когда он подбирался к окну жертвы. — Колодяжный встал и вернулся на свое место. Он медленно раскрыл папку и улыбнулся, будто увидел карикатуру — Все это очень интересно, конечно, но последняя новость не может обрадовать никого из нас. Сейчас вы поймете, что не только один я фантазер, а все мы здесь немножко тронутые. В деле Бражникова есть его отпечатки. Я нашел его карточку в дактилоскопическом архиве. У Бражникова шрам от пореза кухонным ножом на большом пальце. Это меня и заставило копаться в архиве. Так вот, отпечатки пальцев на рубильнике в театре, висячем замке и портсигаре идентичны отпечаткам убитого пять лет назад при попытке к бегству Бражникова. Можете долго смеяться, но дактилоскопия — наука точная.

Колодяжный сел на место, как боксер после последнего раунда. Теперь галдели все остальные. Шум набирал децибелы, пока генерал не стукнул по столу.

— Тихо! А теперь так. Все отправляются драть глотку в кабинет подполковника Крюкова. А он явится ко мне в десять утра завтра и доложит по форме и с документальными подтверждениями, каким образом по Москве могут разгуливать привидения и устраивать публичные казни скоморохам, как это привидение смогло превратить город в игорный дом, где все посходили с ума и делают ставки на человеческую жизнь. Все свободны, кроме полковника Трифонова.

Поток просочился в дверь, чтобы разлиться в другом кабинете.

— Кажется, я совсем сбрендил! — ломая любимый карандаш, произнес Черногоров. — Что делать будем, Александр Иваныч? Ты-то человек здравый. Помоги! А то ведь еще одно совещание — и меня на «Канатчикову дачу» увезут в смирительной рубашке.

Трифонов встал и сел ближе к генералу.

— Утешить мне вас нечем, Виктор Николаич, а вот помощи попросить хочу.

— Сначала ты мне ответь. Твоей фразочки никто не заметил. Все вашим пинг-понгом с Колодяжным увлеклись. Но ты обронил такие слова: «В Фартышеву стреляли из пневматической винтовки серебряной пулей». Может, пояснишь?

— Тут все понятно. На серебряной пуле не было ни гари, ни следов пороха, идеально чистая. Значит, вылетела не из патрона. А что может ее толкнуть? Пневматика. Пистолет не подходит. Расстояние восемь метров, пуля тяжелая, убойной силы не хватит. Значит, винтовка со специальным стволом, проточенным под калибр. И звука никакого, и ни огня, который дал бы вспышку. К этому могу добавить, что в коллекции генерала Самсонова имелась такая винтовка — «маузер 365а», то, что сегодня вполне может заменить боевые арбалеты. Но такие винтовки не выпускались серийно. Это экспериментальные экземпляры. Почему я так решил? Так случилось, что по каталогу коллекции не найдено восемь единиц боевого оружия. Они исчезли бесследно, Но мы нашли револьвер «таурус» из коллекции Самсонова, который использовался в спектакле, и сейчас наткнулись на винтовку «маузер». Утверждать ничего не стану, пока мы не получим ее в руки и она не подвергнется проверке экспертов. Это лишь мое частное мнение, поэтому я его не афишировал. Но сейчас все это не имеет значения, Виктор Николаич.

— Ну ты и хитрец! Ладно, проси, пока я на свободе. Из психушки мои приказы выполняться не будут.

— Сначала о мелочах. Надо узнать, кто имел доступ к архивам Бражникова.

Генерал выдвинул ящик стола и выложил книжку в мягком переплете. Название говорило само за себя: «Мститель-виртуоз».

— Тираж пятьдесят тысяч, выпуск девяносто седьмого года. Написано журналистом Метлицким со слов осужденного Савелия Бражникова.

— Ясно. Кстати, о словах. Мне хотелось бы получить на руки недельки на две все научные работы, вплоть до диссертации, майора Колодяжного. Но так, чтобы он об этом не знал. И никто другой.