— А я… о… я дочь скотокрада! — воскликнула она. — Насколько это ужаснее, чем все то, в чем я его подозревала! Я воображала, будто он занимается жульническими сделками со скотом. Но уже сегодня вечером у меня возникли серьезные подозрения.

— Подозрения? Прошу вас, расскажите мне!

— Я подслушала разговор Флойда с отцом. Они говорили о каких-то людях, которые прибудут сегодня вечером, чтобы организовать встречу с отцом в потайном месте где-то поблизости от Орда. Отец не хотел ехать, и тогда Флойд начал в насмешку обзывать его чужим именем.

— Каким именем? — насторожился Дьюан.

— Чизельдайн…

— Чизельдайн! Великий Боже! Мисс Лонгстрет, почему, во имя Всевышнего, вы говорите мне это?

— А в чем тут разница — я не понимаю?

— Ваш отец и Чизельдайн — одно и то же лицо! — сказал Дьюан, чувствуя, как сразу охрип его голос.

— Я сама догадывалась об этом, — жалобно проговорила она. — Но ведь настоящее имя отца — Лонгстрет…

Дьюан был настолько потрясен, что некоторое время не мог говорить. Участие девушки в этой трагедии обессилило его. В ту же минуту, когда она раскрыла ему тайну загадочного имени, он понял, что любит ее. Разноречивые чувства могучим потоком нахлынули на него.

— Мисс Лонгстрет… то, что вы сказали — совершенно невероятно! — прошептал он. — Чизельдайн — главарь банды скотокрадов, разоблачить и уничтожить которого я специально прислан сюда. Но Чизельдайн — всего лишь имя. Ваш же отец — живой человек. Я поклялся его захватить. Я связан большим, чем просто законом или клятвой. И я не могу разорвать эти узы. И в то же время я должен навлечь на вас позор… поломать вашу жизнь! Все свалилось на меня так неожиданно… Я бы отдал за вас свою жизнь, если бы мог! Как ужасно… жестоко… немилосердно все! Как странно складывается судьба!

Мисс Лонгстрет опустилась на колени, держа его руки в своих ладонях.

— Вы не убьете его? — умоляла она. — Ради меня — вы не убьете его?

— Нет. Обещаю вам.

С глухим стоном она уронила голову на подушки.

Дьюан молча отворил дверь и выскользнул из-под прикрытия каменной галереи во внутренний дворик. Ветер остудил его разгоряченное лицо, слегка успокоив бурные чувства, бушевавшие у него в груди.

Ночь была темная, ветреная, грозовая, хоть и без дождя. Дьюан надеялся, что мучительная боль, таившаяся где-то внутри, немного уляжется после того, как он покинет ранчо. Но еще долго горький комок стоял у него в горле и грудь сжималась от невыносимой тоски, когда он торопливо шагал по направлению к городу. Все его мысли концентрировались вокруг Рей Лонгстрет. Какой замечательной женщиной она оказалась! Впереди ему чудилась неясная, беспочвенная надежда на то, что он сумеет — обязан суметь! — каким-нибудь способом спасти ее.

Прежде чем уснуть в эту ночь, Дьюан принял решение отправиться в Орт и попытаться найти потайное место встречи Лонгстрета и его людей. Установить, кто они такие, было для Дьюана важнее, чем разоблачить главаря. Если Лонгстрет, или Чизельдайн, был мозгом преступного синдиката, то Поггин был его исполнителем. Именно Поггина следовало обнаружить и обезвредить. Поггина и его подручных! Дьюан постоянно находился под влиянием странного, хищного возбуждения. Мысли о Поггине занимали его больше, чем заботы об успешном осуществлении плана Мак-Нелли. И это вызывало у Дьюана противоречивые чувства.

На следующий день он поехал в Бредфорд. Он был рад оставить Фэйрдейл хоть на короткое время. Однако ни минуты, ни мили ни в коей мере не могли заглушить новую боль в сердце. Перестать думать о мисс Лонгстрет он мог лишь переключив все свое внимание на мысли о Поггине, и даже подобный метод не всегда оказывался результативным.

Дьюан миновал Сандерсон и на исходе полутора суток прибыл в Бредфорд.

Вечером накануне его приезда почтово-пассажирский экспресс №6, следовавший на восток, был ограблен налетчиками, банковский клерк убит возле своего сейфа, почтовый чиновник ранен, мешки с почтой исчезли бесследно. В город прибыли один паровоз экспресса №6, даже без тендера, и перепуганные машинист с кочегаром давали противоречивые показания. Прежде чем паровоз отправился назад за оставшимися вагонами, из служащих железной дороги и горожан был сформирован отряд преследователей, возглавленный шерифом, которого Дьюан не без основания подозревал в мошенничестве. Внезапно Дьюана осенила блестящая идея, которую он до того долго и безуспешно пытался найти. Следуя ей, он снова оседлал коня и оставил Бредфорд, никем не замеченный. Выехав в ночь, на темную пустынную дорогу, ведущую в Орд, он рассмеялся коротким, скупым, безрадостным смехом при мысли о том, что сейчас он больше всего на свете мечтает, чтобы его приняли за грабителя поезда!

Дьюан ехал неторопливой рысью почти всю ночь, и когда черная вершина горы Орд начала явственно выделяться на фоне звезд, он остановился, привязал лошадь в кустах и улегся спать до рассвета. Проснувшись, он достал небольшой пакет с провизией и не торопясь занялся приготовлением завтрака. Когда солнце поднялось довольно высоко, он оседлал Пулю и, свернув с дороги, где его следы оставляли четкие отпечатки на почве, направил лошадь по каменистой, заросшей кустарником целине. Он выбирал исключительно трудный, кружной, почти непроходимый путь к Орду, скрывая свои следы с искусством много лет преследуемого беглеца, и прибыл в город на взмыленной и загнанной лошади. Эффект его прибытия был еще усилен тем, что человек, которого, как помнил Дьюан, звали Флетчер, и несколько других видели, как он подъехал окольным путем по бездорожью прямо к главной улице, заставляя лошадь перепрыгивать через канавы и изгороди.

Дьюан направил Пулю к крыльцу, на котором стоял Флетчер, утирая бороду рукой. Он был без шляпы и жилетки, и очевидно только что пропустил свою утреннюю порцию виски.

— Эй, Додж, — лаконично приветствовал он Дьюана.

Дьюан ответил, и тот с интересом взглянул на его измученную лошадь.

— Джим, моя лошадь немного притомилась. Я бы хотел укрыть ее от случайных проезжих, которые могут оказаться слишком любопытными.

— Ха, ха, ха!

Этот хриплый хохот прибавил Дьюану воодушевления.

— Что ж, если упомянутые тобой проезжие не окажутся чертовски настырными, то лошадь можно поставить здесь, в сарае у Билла на заднем дворе. Уход и кормежка обеспечены, только воду придется таскать самому.

Дьюан отвел Пулю в указанное место, позаботился, чтобы у лошади было все необходимое, и оставил ее там. Вернувшись к крыльцу таверны, Дьюан увидел, что к группе встретивших его людей прибавились новые; кое-кого из них он помнил по своему первому посещению Орда. Не говоря ни слова, Дьюан прошел по краю дороги, и там, где видны были следы его лошади, он тщательно их заровнял. За этой процедурой внимательно наблюдали Флетчер и другие.

— Пожалуй, ты прав, Додж, — заметил Флетчер, когда Дьюан вернулся к крыльцу. — Так будет надежнее, чем молить Небеса о дожде.

Ответ Дьюана звучал так же витиевато, как и замечание Флетчера, и сводился он к тому, что долгая, неторопливая, однообразная езда верхом очень способствует жажде. Все с искренним одобрением присоединились к его мнению. Однако Нелля здесь не было, как не было, по всей видимости, и Поггина. Флетчер выступал здесь в роли явно не простого беглеца от закона; впрочем, в чем бы ни состояли его полномочия, они заключались, очевидно, только в исполнении приказов и распоряжений. Похоже, что здешним людям в последнее время нечем было заняться, кроме выпивки и бесцельного шатания вокруг таверны. К тому же и денег у них было не густо, хотя Дьюан и заметил, что при случае они не упускали возможности взять песо у бармена в долг. Дьюан принял на себя обличье дружелюбного и общительного собеседника, в чем немало преуспел. Здесь играли в карты по мелочи, отпускали грубые шуточки, подтрунивали и строили насмешки над младшими, и время от времени лениво ссорились и переругивались. Все утро мужчины приходили и уходили; Дьюан насчитал их в общей сложности около пятидесяти. Ближе к полудню молодой парень ворвался в салун и выкрикнул одно лишь слово: