Through the gates of hell

As we make our way to heaven

Through the nazi lines

Primo victoria!(3)

Да, именно это я и сделал – включил песенку с бешеной тяжелой музыкой на всю мощность. Причем, отключив фильтры громкости. То есть девочки «сорок четверки» хапнут децебел по полной программе, ибо фильтры наших общих доспехов (они у нас одинаковые) настроены на довольно широкий диапазон, и все, что я выставил, попадет им в приемные устройства. Их фильтры, разумеется, справятся, не дадут оглохнуть, но дезориентация при этом будет обеспечена. Пока они не сообразят и не прикрутят громкость вручную, на что надо время, минимум несколько секунд. И этими драгоценными секундами мы постараемся воспользоваться.

А что в наших ушах? А ничего. Еле-еле слышный тихий фоновый звук, чтоб совсем уж не потерять его – а то мало ли, что там воспроизводится? Программирование звуковых функций доспеха заняло у меня много времени – я знал, что подобное возможно, но никогда раньше не делал. Но в итоге научился, и научил девчонок. И впредь буду активно применять все наработки в этом вопросе на практике. Но бог с ним, с этим звуком. Поехали!

Паула вскочила и побежала, я высунулся из своего укрытия, поводил винтовкой – чисто, и тоже помчался вперед. Через секунду услышал ор Мии и мат Розы.

- Есть! Хуан, есть! Двое!

- Трое, - поправила Мия.

- Кассандра, заходи справа! – Это вновь Роза.

- Девчонки, я на позиции! Гоните их на меня! Вижу их! – А это наша снайпер.

- Четверо! – доложилась Кассандра. – А, нет, пятеро! – Молодец, Гюльзар!

- Великое дело – овец на бойне резать! – недовольно буркнула та.

Я был не согласен с её формулировкой насчет «овец», но воздержался. Оставалось ещё две боевые единицы противников – их резерв. Теперь я точно знал, что их двое, потому, что они всегда оставляют в резерве двоих. Учебник…

Так, дом. Обойти. Нету. Справа. Нету. Теперь за те валуны.

Паула маякнула – они там. По времени уже должны были прийти в себя и отключить звук. Они в смятении – потеряли весь взвод, но боеспособны. Красноволосая показала два пальца и жест, означающий, обхожу справа. Я кивнул и перекатился, проползая в сторону, обходя слева.

Одна из противниц появилась, но то ли увидела, то ли почувствовала меня - открыла огонь. Вслепую - там, куда она стреляла, меня уже не было. Что, девочки, нервишки пошаливают?

Есть, новый перекат. Очередь. Просто так, напугать.

Получилось. Отпрянула. Исчезла. Видимо, побежала. Я вскочил и последовал за нею, остановившись лишь у угла. Высунул телескоп камеры. Чисто.

Вновь треск внутри сети и фразеологизмы Паулы. И обобщение:

- Слева, Хуан!

- Понял!

Рванул наперехват. И перехватил.

Они обе, отстреливаясь от Паулы, сидели за горой бетонного крошева. Почему проморгали меня – не знаю, наверное остаточное после дезориентации. Но спрашивать их о чем-либо в мои планы не входило. Хотел было сразу стрелять, как увидел на одном из шлемов буквы, которые пишутся в момент нанесения принимающего слоя перед полигоном, чтобы инструкторы на видео знали, кто из нас кто: «Natalie». Та самая.

- Эй! – крикнул я по внешнему каналу до того, как понял, что именно задумала шальная мыслишка в моей голове. И тут же спрятался за плиту, ибо они увидели меня, открыли огонь, и тут же рванули дальше, в обход здания.

- Паула, стреляй в ту, что слева. Правую не трогай! – бросил я, видя перемещения аристократки по тактической карте.

- Поняла! – отозвалась красноволосая. – Ты где?

- Обхожу с запада. – Я вскочил и полез в обход.

- Вижу их! – доложилась Гюльзар. Кого валить?

- Для тебя – левую, - оценил я местоположение девочек и Маркизы.

- Готова! Седьмая!

Я вскочил и припустил со всех ног.

- Куда она?

Голос Паулы:

- На юг! Шарахнулась от Маркизы!

- Гоните её вон к тому зданию к юго-западу от меня! Не давайте высунуться! Повторяю, Паула, просто не давай ей высунуться!

- Живьем хочешь взять? – усмехнулась аристократка, и я почувствовал, что она бешено нажимает на спуск.

- Точно. – Я уже лез на «второй этаж» ближней ко мне конструкции, означающей разрушенный дом. Есть. Теперь разбег, по балке… Прыжок… Есть!

- Как она?

- Сидит! – Паула зловеще рассмеялась. – Она твоя!

- Девчонки, все в Манаус! – скомандовал я и прыгнул.

Да, наша внутренняя связь была отключена (и я бы удивился, будь иначе – музыка-то всё ещё играла), и последняя оставшаяся противница не знала, откуда я хочу напасть. Залегла и отстреливалась от Паулы. Потому я полностью владел инициативой.

Прыжок. Есть, приземлился на неё. Ошеломление. Удар латной перчаткой в забрало – совершенно не больно, но символично. Теперь её винтовку в руки, откинуть в сторону.

Она попыталась защититься, отмахнуться, но выглядело это как размахивание руками без цели и смысла. Я сделал шаг назад, давая ей прийти в себя и чуток отползти, и даже приподняться. И только после этого опустил приклад ей на шлем, перехватив винтовку, словно дубину.

Бумц!

Есть! Внутри меня запела сладостная песня – песнь победы! Это была та самая б…, что дубасила меня вместе с товарками в наш прошлый поединок. Не давала встать, подняться даже, приходуя и приходуя меня, словно унижая, и получая от этого удовольствие. Действительно, «время собирать камни».

Бумц! Бумц! Ещё и ещё раз! Мои руки поднимались и опускались, удар становился всё резче, сильнеё. Кажется, эта Натали что-то кричала по громкой, внешней связи, но я не слушал. Что значит её крик ТЕПЕРЬ, после всего ими сотворенного?

Бумц! Я вспомнил лицо её подруги там, в столовой. Так и не понял, импровизация это была или нашептал кто-то, знающий мою школьную биографию. Бумц! По забралу. А как ты хотела, детка? Кому в этой жизни легко? Я же вас не трогал, знали, куда лезли.

Бумц! А это за библиотеку. Там точно не обошлось без «слива» - нарыть информацию о моей матери они могли. Но зачем она им, учитывая кодекс чести, принятый в корпусе? Здесь чуть ли не половина – дети проституток или нелегалов (что в принципе то же самое), а ещё наркоманов и алкоголиков. Или просто брошенных, оставленных в родильных домах. Сами бы девочки не додумались пенять меня прошлым матери, это однозначно нашептывание «сверху».

Бум. Бум. На шлеме появились вмятины, но это было всего лишь сигналом к тому, что можно бить и в другие части доспеха.

- Хуан! - Паула. Обошла и встала справа, в десятке метров. - Хуан, что ты делаешь?

- ПлачУ по счетам! – рассмеялся я, но как будто прокаркал. Да, мне было нехорошо, ярко-алая пелена стояла перед глазами, всё более и более наливаясь кровью, но я держал себя. Я мстил, да, но это не было безумием.

- Хуан, прекрати! – голос напарницы разрывался от тревоги. Не надо, девочка. Всё будет нормально. Просто надо проучить некоторых сучек, и всё.

Бум! – Приклад снова опустился. Кажется, Натали завыла.

- Что, сука, не ждала? Думаете, только вам можно всё делать безнаказанно? – снова закаркал я по громкой.

- Хуан!

Но мой приклад снова поднялся и опустился. Затем я начал пинать противницу ногами. Ногами не больно вообще, всё равно что просто толкать, но эйфория от этого непередаваемая. Я парил в ней, ловя незабываемые ощущения, ожидая, когда офицеры посчитают, что достаточно, что я «убил» её и не включат в её забрале красный свет.

Я в своем праве. «Смерть» фиксируется только при попадании импульса на доспех, причем определенной мощности и в определенную часть. При попадании в руки или ноги, например, засчитывается лишь «ранение», процент от общей мощности. А вот так, без импульса, всё будет зависеть от воли тренеров, внимательно наблюдающих за поединком.

- Прекрати, говорю!

- Они заслужили! – не сдавался я. – Все они! И она в частности!

- Знаю. Но всё равно прекрати!

Я остановился и зыркнул на аристократку через забрало: