– Дарья Олеговна, а что вы сами о Балуковых думаете?

– Славная семья, – не задумываясь, ответила тетушка Бабкина. – Работящие, все держатся друг друга, всегда у них спокойно, никаких пьянок-ругани нет. Отец, конечно, строгий, семью в ежовых рукавицах держит. Катерина уже троих детей родила, а это по нашим временам, сам знаешь, редкость. Младшая девочка совсем маленькая, годика четыре, средней, кажись, пятнадцать или меньше, а старшему парню восемнадцать. Хорошая семья, сам увидишь. Побольше бы таких.

Они подошли к широким крепким воротам, плотно прикрытым. «Так я же здесь был! – вспомнил Макар. – За забором...»

– Галина! – завопила Дарья Олеговна так, что Макара на секунду оглушило. – Гали-ина! Открывай!

Во дворе раздался собачий лай, но на собаку тут же цыкнули, и она замолчала. Маленькая калитка слева от ворот распахнулась, высокий худой парень с хмурым лицом пропустил их внутрь. Толстая неповоротливая Галина спускалась с крыльца, держа за руку лохматую симпатичную девчонку.

Пока Дарья Олеговна передавала свое подношение, Макар незаметно оглядывался вокруг, не забывая обаятельно улыбаться хозяйке дома.

– Катерина, смотри, сколько нам принесли на засолку... – позвала Галина, и из двери вышла женщина, которую Макар уже видел раньше, – она скандалила с полной неряшливой девчонкой, угрожая ей пощечиной. «Я смотрю, ты, Оля, распоясалась», – вспомнил ее слова Макар, обладавший превосходной памятью.

«Вот кого, значит, я видел в бане...» Он чуть удивленно присматривался к Катерине, потому что тихая, очень молодо выглядящая для своих лет женщина со скромно опущенными глазами была совершенно непохожа на ту, стонущую... «Чему удивляешься? – спросил Илюшин сам себя. – В тихом омуте черти водятся, давно известно. И все-таки, зачем же они с мужем чужую баню не по назначению используют?»

– А, Дарья пришла! – раздался уверенный мужской голос. – С чем пожаловала?

Макар обернулся. Из сада к ним шел высокий седоусый мужик, широкоплечий и загорелый дочерна, как ни странно, между ним и старшим внуком было сильное сходство, но у сына Катерины лицо было вытянутое, безвольное, а у деда – скуластое, запоминающееся.

– Огурцами пришла угостить, – ответила Дарья Олеговна. – Уродилось столько, что мы и втроем съесть не сможем. Подсоби, Алексей Георгиевич!

– Горькие, поди, приволокла... – усмехнулся хозяин. – Шучу, шучу! Спасибо, Олеговна. А это кто с тобой? – он обернулся к Илюшину.

– Сергея моего друг, – ответила тетушка. – Макаром зовут. Первый раз ко мне в гости приехал.

– Ну что, Макар, нравится тебе у нас? – спросил старший Балуков, размашисто обводя широкой ладонью окрестности, словно вся деревня была в его собственности. – Лес особенно хорош – чистый, светлый. Красота! Не то что у вас, городских.

Он повернулся спиной к Макару, приглядываясь к лесу.

– Да-да. У городских, именно... – невпопад ответил Илюшин и поймал недоуменный взгляд Дарьи Олеговны. Но ему было не до нее. На правом плече хозяина дома белел короткий шрам, очень хорошо знакомый Илюшину. «Хорошая семья, сам увидишь, – вспомнились Макару слова Дарьи Олеговны. – Побольше бы таких».

На завтрак Маша испекла целую гору сырников, но их все равно оказалось мало, и пришлось печь дополнительную порцию. Первую Сергей умял в один присест и вопросительно посмотрел на Машу.

– Что, не хватило? – растерянно спросила Маша, совершенно отвыкшая от таких аппетитов. – Ладно, подождите десять минут.

Она провозилась не десять минут, а все тридцать, зато в конце концов весь стол был уставлен тарелками со сладкими сырниками. Димка перемазался вареньем, Костя сметаной. Ирина осуждающе смотрела на них и делала замечания, пока Бабкин втихомолку уплетал свою порцию.

– Вкусно, – промычал он с набитым ртом. – Давно не ел сырников.

Наконец и выбившаяся из сил Маша собралась сесть за стол. Машинально она глянула мельком в окно и сообщила:

– Кажется, к нам Макар идет, – сказала она.

Но человек, шедший по дороге, вовсе не собирался заходить к ним – он направлялся к магазину.

Бабкин привстал и тоже посмотрел в окно.

– Это не Макар. – Он вернулся обратно и принялся купать в сметане очередной сырник. – Это студентик, который тут дачу снял на лето. Похож на Макара, но только отдаленно.

– А я его знаю, – внезапно сказала Ирина, подошедшая к окну. – Дядя Сережа, я его знаю! Он к нам приходил!

– Когда? – удивилась Маша.

– После того, как папу арестовали. – В голосе Ирины слышалось возбуждение, и Бабкин отпустил свой сырник, глядя на раскрасневшуюся девочку. – Он очень странный... мы с ним чуть не подрались.

И она рассказала изумленным Маше и Сергею подробности визита Копушина.

– Почему же ты нам ничего не сказала? – возмутилась Маша. – Мы бы с ним поговорили!

– Мне самой было неловко, тетя Маша, – призналась Ира. – Я на него так набросилась... Прямо хотелось ему лицо расцарапать, честное слово! А потом подошел Степан Андреевич и порвал ему футболку.

– Степан Андреевич? – переспросил внимательно слушавший Бабкин. – Лесник?

– Да, Лесник. Он его прогнал и велел ко мне и к маме больше не подходить.

– А что этот... Раскольников?

– Раскольников? – Глаза Ирины расширились. – Ничего себе фамилия! Он... в общем, он ушел. Когда Степан Андреевич разорвал ему футболку, у него лицо стало белое, такое, как будто он его застрелить был готов, только ему пистолета не хватало. Ой... – Девочка перевела беспомощный взгляд на Машу. – Тетя Маша, ведь Лесника...

– Понятно, – торопливо сказал Бабкин и снова подошел к окну, наблюдая за студентом, возвращающимся из магазина. – Вон он идет, наш красавец.

– Сразу видно, что приезжий, – пренебрежительно заметил Костя.

– Почему?

– Потому что все местные знают, что магазин раньше двенадцати не откроется. Если продавщица проспится к тому времени. А если не проспится – то в обед.

Маша только собиралась спросить, откуда у ее сына такая осведомленность, как Бабкин пошел к двери, утирая на ходу губы полотенцем.

– Спасибо за завтрак, – быстро сказал он. – Господин Раскольников решил прогуляться, а я хочу составить ему компанию. Не стоит упускать такой прекрасный случай.

И торопливо вышел, оставив последний сырник плавающим в тарелке со сметаной.

Сергей прошел несколько шагов, но тут калитка соседнего дома отворилась, и оттуда вышел Макар.

– Здорово! – Бабкин увлек его за собой, не спуская глаз с фигуры студента, завернувшего в прогон. – Пошли, дело есть.

– Как спалось? – осведомился Макар. – Я провел незабываемую ночь, шарахаясь по огородам.

И в ответ на безмолвный вопрос в глазах напарника Илюшин коротко рассказал, как выслеживал ночью убийцу, а наткнулся на любовников.

– Это противно, но не противозаконно, – закончил он. – А теперь признавайся, куда мы идем.

В двух словах Сергей повторил ему рассказ Ирины и остановился. Они уже вышли за деревню и теперь стояли на проселочной дороге, от которой чуть дальше ответвлялась тропинка, ведущая на озеро. На нее-то и свернул тот, кого они преследовали.

– Макар, подожди... – Бабкин помотал головой, словно прогоняя сон. – На хрена мы за ним пошли, а? Что-то я со всеми этими убийствами совсем стал плох на голову. Идет себе чувак на озеро, а мы с тобой за ним, как дети. Пошли обратно.

И он сделал шаг назад, но Макар удержал его, нахмурившись и напряженно обдумывая что-то.

– Нет, давай все-таки еще пройдемся. День хороший, птички поют... Я, правда, не завтракал, но с помощью твоей тети компенсирую обедом. А также полдником и ужином.

– Зачем, Макар? – Бабкин стоял на месте, непонимающе глядя на него. – Ну ладно, я сглупил, так зачем продолжать глупость?

Но Илюшин уже шагал по дороге, высматривая Раскольникова, успевшего скрыться вдали. Бабкин тяжело вздохнул и пошел за ним, жалея, что с утра надел штаны, а не шорты. День становился жарким.