Кумлер оскалил зубы в улыбке.
— Вот и славно, — повторил он и направился к амулету.
Но подойти он не успел. Только что на пустыре не было никого, кроме кобольда, людей и вурдалаков, как вдруг появился еще кое-кто.
Из вечерних сумерек, только-только начинавших сгущаться над городом, внезапно возник повелитель ламий. Он явился совершенно бесшумно: не было слышно ни шелеста, ни даже хлопка магической энергии. Увидев Тесса, Кумлер застыл, как вкопанный, однако, замешательство его длилось лишь долю секунды. Он поспешно вернул себе человеческий облик и склонил голову.
Вурдалаки стопились вокруг Кумлера, с опаской поглядывая на ламию.
— Мы… я думал, мы договорились, — осторожно начал Кумлер. — Наш прошлый разговор… вы, повелитель, сказали, что не станете мешать нам добывать амулет? Что у нас одна цель и все равно какими способами мы ее достигнем?
Тесс задумчиво посмотрел на вурдалака.
— Разве я вам мешал?
Кумлер всем своим видом по-прежнему изображал покорность и почтение, но взгляд вурдалака был жестким и настороженным.
— Нет, но… значит, мы можем его забрать? Нам был дан приказ доставить амулет в Лутаку… вам известно, кто отдает подобные приказы, не так ли?
Тесс перевел взгляд амулет. Он лежал на земле, почти у его ног.
— Нет, Кумлер, ты не можешь его забрать.
Вурдалак, до того склонившийся в полупоклоне, выпрямился и подозрительно взглянул на ламию.
— Кто нам помешает? — вкрадчиво спросил он и оглянулся на своих вурдалаков, стоявших за его спиной. — Я не знаю, что вы задумали, повелитель, но…
Упыри расслышали в голосе Кумлера новые нотки и слегка оживились. Они все еще боялись открыто смотреть на ламию, но выражение их глаз изменилась, страх уступал место чему-то вроде голодного нетерпения.
— Кумлер, — негромко проговорил повелитель ламий. — Если твои псы сделают хоть шаг, клянусь, я уничтожу все ваше племя. Ламии будут преследовать вас день и ночь, до тех пор, пока не отыщут последнего вурдалака и не растерзают его.
Кумлер сделал вид, что обдумывает его слова.
— Вы не из тех, кто бросает пустые угрозы, — согласился он, поглядывая то на Тесса, то на амулет. — Но, видите ли в чем дело…
Он кивнул вурдалакам, те осторожно двинулись вперед.
— Ведь может статься так, что у ламий скоро будет совсем другой повелитель? Ходят слухи, что феи не очень-то довольны вами, а вы — не очень-то им преданы. Так что, если повелитель ламий вдруг случайно погибнет в этом мире… а ведь здесь вы не сможете воспользоваться своей магией, правда? Хранители равновесия этого не одобрят…
Глаза ламии стали темнеть.
— А если смогу?
Кумлер заколебался и его свора, мигом уловив нерешительность вожака, замерла на месте.
Тесс бросил взгляд на застывших в нерешительности вурдалаков, усмехнулся и направился к амулету.
Раздался шелчок: Дарин поднял обрез и направил его на Тесса.
— Отойди.
Повелитель ламий остановился.
— Отойди, — прозвучало еще раз.
Тесс посмотрел на Дарина: тот сидел, опираясь спиной о ствол дерева, собираясь с силами, чтобы подняться, рядом съежился грязный кобольд, глядя то на парня, то на пожилую женщину, тоже сидевшую на земле.
— Сделаешь еще шаг и я выстрелю.
В серых глазах Тесса не было и тени страха.
— Не выстрелишь, — спокойно сказал повелитель ламий. Он оглянулся через плечо на вурдалаков и понизил голос: — Убирайтесь-ка отсюда, пока есть возможность. Иначе кумлеровская свора вас растерзает.
Тохта, вытаращил глаза: он твердо знал, что ослышался. Или нет? Кобольд переглянулся с Гингемой, та пожала плечами.
Тесс наклонился и поднял из пыли амулет.
Мгновение Дарин держал ламию на мушке, потом опустил обрез и в бессильной ярости ударил кулаком по земле.
Тохта осторожно потер ушибленный бок: болело так, что лапы сводило.
— И что дальше? — хмуро спросил кобольд, исподлобья глядя на повелителя ламий.
В Лутаке он никогда бы не осмелился задавать кое-кому подобные вопросы, но сейчас Тохте было уже все равно. Неподалеку топтались вурдалаки, из оружия имелся лишь обрез Дарина с одной-единственной пулей… так что, можно и ламией поговорить, хуже все равно уже не будет. — Отдашь феям?
Тесс не отрывал взгляда от амулета.
— Он принадлежит не феям, — негромко проговорил повелитель ламий.
Кумлер сжал кулаки.
— Так я и знал! — прошипел он. — Знал, что тут что-то нечисто, что твое племя вероломных предателей, затеяло свою игру!
Он оглянулся на вурдалаков.
— Разорвите всех! Не бойтесь угроз, ламия ничего не сможет вам сделать!
И первым ринулся вперед.
Но тут произошло невероятное.
Чья-то темная фигура перемахнула через перила старой лестницы и мягко приземлилась на землю неподалеку от вурдалаков. Это был высокий, широкоплечий человек с завязанными в хвост черными волосами, в зеленом плаще, скрепленном золотой пряжкой. В темных глазах человека горело свирепое веселье. Движением плавным и стремительным он выхватил из ножен меч.
— Риох! — выдохнул кобольд, трясясь всем телом.
Дракон взглянул на вурдалаков и те в страхе попятились, толкая друг друга. Человеческая оболочка упырей начала таяла, слезать клочьями, обнажая черную бугристую шкуру, но завершить перевоплощение они не успели — Риох взмахнул мечом раз, другой и двинулся дальше, даже не взглянув на рухнувшие на землю тела. Кумлер не стал тратить время на перевоплощение. Отступая подальше от направлявшегося к нему Риоха он сделал заведомо безнадежную попытку что-то объяснить дракону:
— Я… мы по приказанию… мы здесь для того, чтобы…
Но человек в зеленом плаще не собирался тратить время на разговоры. Он не сделал ни одного лишнего движения, расправляясь с Кумлером: блеснуло лезвие, Риох перешагнул через убитого и направился дальше.
Дарин не сразу понял, что ритуал, благодаря Тохте, все же сработал и Риох, дракон-убийца, появился как раз вовремя. А раз так, то амулет вернется к своим хозяевам, равновесие сохранится и все на свете будет по-прежнему: и волшебный мир, и Лутака, и дом с синими ставнями, и они с Тохтой — смелым и отважным кобольдом, потомком воинов.
И только после этого ему вспомнилось, что Тесс все еще держит в руках амулет духов драконов, а Риох уже близко и золотая пряжка в закатном солнце горит так, что глазам больно.
— Стой! — закричал Дарин. Но ему лишь показалось, что он кричал, потому что крика его никто не услышал — он только резко выдохнул, когда меч дракона снес голову ламии.
Гингемы обняла Дарина и прижала к себе.
— Не смотри!
Но он смотрел, сжав зубы до тех пор, пока глаза не защипало от злости, досады, вины и чувства непоправимого.
Риох стряхнул с лезвия капли крови и убрал меч в ножны. Потом он поднял с земли амулет, сдунул с камня пыль и небрежно сунул в карман.
— Наверное, все кончилось? — неуверенно проговорила Гингема, избегая смотреть на человека в зеленом плаще. — Как думаешь?
Дарин не ответил.
Гингема отстранилась и вгляделась в его лицо.
— Ты что, плачешь?
…День угасал, солнце кануло за реку, в вечернюю мглу, в туманы над бескрайними равнинами, над пустынными полями и лесами. Синие тучи заволакивали небо, обещая скорые дожди, холод и близкую осень.
Риох приблизился к дереву, остановился, и наклонил голову к плечу, рассматривая Тохту — грязного, взъерошенного, перемазанного своей и чужой кровью. Меняла съежился и попытался отползти, но лапы онемели и не слушались.
— Кобольд? — с веселым недоумением спросил дракон.
Тохта слабо шевельнул хвостом.
И тут Дарину довелось убедиться что все, что Тохта рассказывал об удивительной способности драконов к мыслечтению — самая настоящая правда. Он вдруг почувствовал, как воздух вокруг сгустился, заледенел, повеяло дыханием зимней стужи, словно из приоткрытой двери потянуло сквозняком, пробирающим до костей. Гингема, сидевшая рядом, беспокойно передернула плечами и потерла озябшие руки.
