Дарин уселся за стол, подпер рукой голову и задумался, глядя в огонь.

— Зато другой есть! Тот, что раньше принадлежал драконам. А вдруг…

Тохта зажал уши лапами, зажмурился и сполз со стула.

— Все! Даже слушать не хочу! И вообще, я собирался домой, на болото! Вот прямо сейчас и отправляюсь! Прощайте! Фендуляр, желаю процветания! Дарин, желаю…

Дарин ухватил его за шиворот и развернул мордой к себе.

— Где может храниться книга Попуция? Хочу узнать про заклинание.

Кобольд приоткрыл один глаз.

— Жить надоело? Фендуляр, слышишь, ему жить надоело!

Фендуляр обрадовался.

— Так это же хорошо! Он станет призраком и мы…

Дарин слегка встряхнул кобольда.

— Тохта!

— Возможно, в библиотеке Гильдии магов. А возможно, нет. Откуда я знаю? До завтрашнего утра ты точно не успеешь ее раздобыть, а с утра пораньше за амулетом кто-нибудь да явится.

Дарин снова вскочил из-за стола и прошелся по комнате.

— Это же шанс! — не слушая кобольда, воскликнул он. — Такой шанс!

— Без головы остаться? Отличный шанс!

— Вернуться обратно!

Дарин забегал из угла в угол, Тохта и Фендуляр с беспокойством следили за ним.

— Чуть свет пойду в квартал магов! Попрошусь в библиотеку…

— Так тебя туда и пустили, — проворчал кобольд и запрыгнул в кресло.

— Дарин, послушай меня, — начал уговаривать Фендуляр. — Выход у тебя один — стать призраком!

— Призраком, ага! — воскликнул Дарин. — Я собираюсь завтра разузнать, как мне домой вернуться, а ты все про свое!

Фендуляр расстроился.

— Но, может быть, лучше, если Тесс тебя убьет? — с надеждой спросил он. — Или Риох? Или они вместе? Ведь каждый из них может явиться в любую минуту?

Дарин пожал плечами.

— Ну, так уж и в любую…

Громкий стук в дверь прозвучал, как гром среди ясного неба.

Фендуляр сначала сделался от ужаса серым, как туча, потом стремглав метнулся под потолок.

— Ага! — свистящим шепотом возвестил он оттуда. — Что я говорил? Явились! Кто-то пришел за амулетом — или дракон или повелитель ламий!

Кобольд сполз с кресла и притаился за спинкой.

Дарин заколебался, посматривая на дверь.

— Фендуляр, пойдем вместе? Откроем, спросим, что надо…

Призрак отчаянно замотал головой.

— Нет? Тохта, а ты?

Кобольд промолчал.

Дарин тяжело вздохнул.

— Я думал, вы меня поддержите, а вы даже к двери со мной подойти не хотите, — пробурчал он. — Друзья, называется… ладно уж. А что сказать-то? Как объяснить, что я тут не при чем?

В дверь постучали еще раз — громко, бесцеремонно.

— Советую открыть, — нервно сказал Фендуляр.

Дарин обреченно поплелся к двери. Чем ближе он подходил, тем сильней колотилось его сердце. Кто бы ни стоял за дверью — дракон или повелитель ламий — встречаться с ним Дарин категорически не хотел.

Возле двери он остановился, собираясь с духом, потом сделал последний шаг и отодвинул засов.

Дверь распахнулась.

— Приветствую, господин! — радостно воскликнул стоявший на пороге Басиянда.

— Ты? — выдавил Дарин, круглыми глазами уставившись на своего собственного раба. Басиянда, несмотря на то, что на нем нитки сухой не было, пребывал в прекраснейшем настроении. Он поудобней перехватил неизвестно откуда взявшийся у него коврик, свернутый в трубку и отвесил Дарину глубокий поклон.

— Да, господин, я! Мне стоило немалого труда отыскать тебя! Но я…

— Ты зачем приперся?! — зашипел «господин», оглядываясь через плечо: Фендуляр и Тохта о чем-то оживленно беседовали. — Говорил тебе: не нужны мне никакие рабы! Я ж тебя освободил! Освободил! Приказал начать новую жизнь, найти какое-нибудь дело по душе, работу… ты хоть что-то делать умеешь? Есть у тебя призвание?

Басиянда выпрямился. С его волос за шиворот стекала дождевая вода, но он не обращал на это никакого внимания.

— Я — раб, — горделиво проговорил Басиянда. — В этом мое призвание! И это дело мне по душе!

Он привстал на цыпочки и заглянул через плечо Дарина в дом. Уютная комната с камином, в котором горел огонь, произвела на него самое приятное впечатление. — Можно мне войти, господин? На улице темно и идет дождь. Или ты желаешь, чтоб я остался на ночь здесь?

И Басиянда с готовностью бросил на крыльцо ветхий коврик.

Дарин понял, что отделаться от раба будет не так-то просто.

— Здесь?! Еще чего! — воскликнул он. — Мы тут ждем… гм… одного… одного гостя. Не хватало еще, чтоб он запнулся за тебя! Ладно уж, заходи…

Он посторонился, пропустил Басиянду, потом просунул голову в дверь и тревожно оглядел пустую темную улочку.

— Порядок… вроде нет никого.

Дарин захлопнул дверь, посмотрел на мокрого, как мышь, Басиянду и вздохнул.

— Что ты провалился… только тебя мне не хватало! Явился на мою голову! И как ты меня нашел?!

— Это было нелегко, господин, — отозвался тот. — Пришлось, конечно, побегать, порасспрашивать! Но я справился, — он выпрямился и расправил плечи. — Помни — я твой раб и буду служить тебе, во что бы то ни стало!

Басиянда аккуратно пристроил коврик возле порога, огляделся по сторонам и потер руки.

— Время ужина, господин, — многозначительно проговорил он. — Все порядочные хозяева в это время кормят своих рабов.

И он выжидательно уставился на Дарина.

…Ночью Дарину было не до сна. Он ворочался с боку на бок, вставал, подходил к окну и долго смотрел на тихую улицу, залитую дождем, потом садился на постель и вытаскивал из-под подушки амулет. Камень слабо светился в темноте, золотые пылинки кружились в хороводе и неясные тени скользили по стенам крохотной комнатки с наклонным потолком и полукруглым оконцем.

Под утро ливень утих и Дарин ненадолго задремал.

Проснувшись, он первым делом осторожно выглянул в окно: не прогуливаются ли по улице незваные гости? Серое небо только-только начинало светлеть, и стояла такая тишина, какая бывает только перед рассветом. Но кое-кто уже проснулся: по переулку, стуча колесами, медленно проехала тележка молочника. Дарин подозрительно уставился на сидевшего в повозке человека, но, похоже, это был именно молочник и больше никто. Это он каждое утро оставлял на крылечках крынки с молоком, вполголоса бранясь на кошек: из-за них приходилось накладывать на каждый горшок специально купленное охранительное заклинание, а оно, между прочим, стоило недешево! К тому же, то ли сила заклятья быстро исчезала, то ли проклятые кошки научились его преодолевать, но только справиться с любительницами молока и сливок не было никакой возможности. Дарин проводил взглядом удаляющуюся тележку и прислушался к тишине в доме. Радуясь, что все еще спят, он завернулся в длинный старый халат, некогда принадлежавший Дадалиону, и на цыпочках сбежал вниз.

— Приветствую, приветствую! — бодрым голосом воскликнул Дадалион, на мгновение отрываясь от письма и взмахивая роскошным серым пером. — Сказал бы тебе «желаю процветания», да не хочу кривить душой. Не грозит тебе процветание, сам понимаешь! Ни процветание, ни долгая жизнь… уж не обессудь!

— Ну, спасибо, — кисло отозвался Дарин. — Дай угадаю, чем ты занимаешься. Строчишь еще одно завещание? Какое же оно по счету… шестнадцатое?

Из-за дивана выбрался въерошенный кобольд, встряхнулся всем телом, как собака, и вспрыгнул на стул.

— В остальных пятнадцати были кое-какие недоработки, — признался Дадалион. — Зато в этом я решил учесть решительно все. Но сам посуди: как же тебе без завещания-то? Я ведь догадываюсь… нет, я точно знаю: скоро у нас случится большая потеря, — Дадалион отложил перо, сочувственно оглядел Дарина с головы до ног и печально вздохнул. — Большая потеря и страшное горе! Не могу же я допустить, чтоб такое событие застало нас врасплох, — он снова потянулся за пером. — Хорошее продуманное завещание, вот что тебе сейчас нужнее всего! Прекрасная возможность обратиться к потомкам и…

— К каким потомкам?! — взвыл Дарин.