Дарин вытаращил глаза.

— Что?! С ослом?!

— А что? Все по закону, не придерешься. Теперь, помяните мое слово, через недельку-другую четвероногий супруг скончается от какой-нибудь неведомой хвори и вдовушка получит все денежки в свое полное распоряжение! Осел-то вряд ли оставит завещание!

Фендуляр захохотал.

Дадалион поставил в завещании последнюю точку и откинулся на спинку стула.

— Да, — растроганно молвил он, пробегая глазами написанное. — Верите ли, даже слезы наворачиваются! За этими скупыми строками, за сдержанными выражениями стоит тяжелая, полная лишений и нищеты жизнь Дактикаса Мука. Потерять все свое состояние, потерпеть такой крах! Жена от него ушла, дети бросили, друзья отвернулись, — он довольно вздохнул. — Особенно мне удался последний абзац, где Дактикас просит похоронить его на самом бедном участке кладбища, похоронить в кредит, ибо даже на самое скромное захоронение у него нет ни медного лемпира!

Дадалион промокнул глаза платком.

— Право, даже сам расстроился.

— Чего расстраиваться-то? — буркнул Тохта, все еще сердито косясь на Фендуляра. — Этот перчаточник — жив-здоров, по-прежнему богат и…

— Сила воображения, — пояснил Дадалион, снисходительно поглядывая на взъерошенного кобольда. — Сила воображения, вдохновение, талант, литературный дар, в конце концов! Тебе этого не понять.

Он еще раз полюбовался завещанием.

— Спрячу его и буду иной раз перечитывать. Ничто так не приводит в приятное расположение духа, как чтение чужого завещание. Если, конечно, оно составлено, как надо. Читаешь — и на душе становится так светло, так празднично!

С главной площади Лутаки долетел еле слышный перезвон городских часов.

Дадалион спохватился.

— Совсем запамятовал, мне ведь пора к гному, он хотел уточнить кто-что по своему родословию. Прибавить парочку-другую знаменитых предков. Ох, чувствую, попьет он из меня кровушки, как упырь из девственницы! — Дадалион поспешно вытащил пестро раскрашенный пергамент, свернул и засунул в футляр. — Ну, да ладно. Если что — вечерком сочиню для него завещание, успокою нервы. Дарин!

Парень поднял голову и вопросительно уставился на него.

— Остаешься вместо меня. Если появятся покупатели в лавке, постарайся все-таки продать им это проклятое зеркало. Главное, не позволяй ему отражать всякие непристойности, до тех пор, пока его не купили.

Дадалион на мгновение задумался.

— Начинаю подозревать, что на него наложено заклятье. Потому-то его никто и не покупает.

— Если оно показывает брачные игрища драконид, — пробурчал кобольд. — То и без заклятья его никто не купит.

Наконец, отдав еще парочку-другую распоряжений, Дадалион прихватил футляр с пергаментом и покинул дом.

Фендуляр пухлым облаком полетал по комнате из конца в конец, попробовал как бы невзначай завязать с Тохтой разговор, но кобольд все еще сердился, и призраку ничего не оставалось, как снова устроиться в кресле.

— Ну-с, — любезным тоном обратился он к Дарину. — Что поделываем?

— Отстань, Фендуляр, — отмахнулся тот. — Сам видишь, что поделываю. Герб придумываю.

— Герб? — снисходительно хмыкнул призрак. — Он только у знатных людей бывает, а у гнома не герб, а так, гербишко. Вот помню, как-то…

— Лучше помоги придумать, что на этом гербишке должно быть изображено, — Дарин пододвинул поближе коробочку с кусочками угля и принялся выбирать подходящий.

— Запросто, — хвастливо заявил Фендуляр. — Можно фазана или орла, можно лису или зайца. А, Тохта?

— Лучше уж орла, — пробурчал кобольд, не глядя на призрака.

Фендцляр понял, что приятель сменил гнев на милость и обрадовался:

— Вот и Тохта со мной согласен!

Он выбрался из кресла и подлетел к камину, возле которого сидел кобольд.

— Послушай… гм… признаю, с этим купчишкой я дал маху, но…

Глаза Тохты сверкнули рубиновым огнем:

— Дал маху?! Безмозглый дурак, ты все испортил!

— Тихо вы! — прикрикнул Дарин. — Не мешайте думать!

Кобольд и призрак убрались в угол и принялись там препираться свистящим шепотом.

Размышляя над гербом гному, Дарин так увлекся, что забыл обо всем на свете и встрепенулся только тогда, когда звякнул колокольчик над дверью — звякнул не весело и приветливо, как обычно, а коротко и тревожно, будто предостерегая об опасности.

Дарин выскочил из-за стола и помчался в лавку.

Посреди комнаты стоял посетитель, высокий темноволосый мужчина, и с вежливым недоумением разглядывал прислоненное к стене огромное зеркало в пышной позолоченной раме.

— Желаете приобрести? — выпалил Дарин, поспешно протискиваясь за прилавок и спотыкаясь о нераспакованные еще коробки с уцененным магическим товаром. — Волшебное зеркало, редкая вещь! Достойное… э… достойное украшение любого дома. Рама, как видите, выполнена с большим вкусом, — сказал он, сильно покривив душой.

Он вытянул шею, пытаясь разглядеть, что именно отражает в данный момент строптивое зеркало, и продолжил: — Словом, если купите, то не прогадаете!

— Только под угрозой смерти, — отозвался посетитель.

Дарин вздохнул.

— Жаль. Никто не покупает. Конечно, с позолотой гномы немного переборщили, но… — тут он опомнился и прикусил язык: как ни старался Дадалион сделать из Дарина приличного помощника, пока что получалось это из рук вон плохо. Сам же Дадалион постоянно твердил, что опытный торговец, едва увидев покупателя на пороге лавки, мгновенно определит, что тому нужно и продаст именно это, да и еще что-нибудь всучит в придачу.

Дарин вздохнул, сдвинул в сторону охапку пергаментов, чтоб посетитель мог получше рассмотреть хрустальные шары, светящиеся магические кристаллы, заколдованные монеты, издалека выглядевшие как настоящие, и принялся украдкой рассматривать незнакомца, пытаясь определить, что именно его заинтересует.

Обычно, в лавку заходили заезжие купцы да мелкие торговцы — покупали разные забавные вещицы в подарок. Но, хоть до многоопытного Дадалиона Дарину было далеко, одно он мог сказать совершенно точно: человек, посетивший лавку, купцом быть никак не мог. Несмотря на жаркое летнее солнце Лутаки, его кожа была не тронута загаром, темные волосы почти касались широких плеч, а серые глаза, в которых светился спокойный холодный ум, обладали странной способностью менять цвет, подобно хамелеону.

Дарин вдруг почувствовал смутное беспокойство.

— У нас и кроме зеркала есть на что взглянуть, — неуверенно продолжил он. — Вот писчебумажные принадлежности: пергаменты, бумага, перья, разный магический товар, только он… э… поюзанный немного… я хотел сказать, «подержанный», — тут же поправился парень.

— Я не за покупками, — сдержанно отозвался человек.

Дарин машинально передвинул по прилавку хрустальные шары.

— А! — внезапно осенило его. — Так вы к Дадалиону? Его сейчас нет. Ему что-то передать? Или вам нужно предсказание?

Он прикусил губу, скрывая замешательство: ни Тохта, ни Дадалион ничего не говорили о том, что сегодня в лавку явится еще один клиент!

— Значит, прорицание? Это хорошо. У нас единственный в Лутаке предсказатель-призрак и он…

Дарин бросил взгляд через плечо в сторону Фендуляра. Призрак, по-прежнему, видневшийся в кресле у стола, почему-то съежился при этих словах так, что размером стал не больше кота, мирно дремавшего в соседнем кресле. Не обнаружилось на обычном месте и Тохты. Пошарив взглядом по комнате, Дарин увидел рожки, торчавшие из-за каминной решетки, и удивился еще больше.

— Прорицание вашего призрака-шарлатана мне тоже не нужно, — спокойно проговорил человек. — Я хочу видеть человека по имени Дарин. Это вы?

Парень уставился на незнакомца во все глаза.

— Я. Откуда вы меня знаете? — настороженно спросил он. — И зря вы так насчет Фендуляра. Он, конечно, не виг-предсказатель, но…

— Да уж, конечно, — проговорил человек, и еле заметная усмешка снова тронула его губы. — Не виг. А настоящего вига вам приходилось видеть?

— Где ж его увидишь? — отозвался Дарин, все больше недоумевая, к чему клонит странный посетитель. — Они ведь живут возле Тисовой рощи, какой же дурак туда сунется?