— Без предубеждений. Но…

Попуций просиял.

— И отлично! Пододвинь-ка мне чернил пузырек, да вытащи лист бумаги из-под могильной плиты. Сейчас такое письмецо тебе состряпаю, что…

Дарин с отчаянием посмотрел на Тохту: маг так воодушевился перспективой пристроить нового знакомого в обучение к змеелюдям, что и слышать ничего не хотел. Кобольд решительно взял дело в свои лапы.

— Чародей Попуций! — протявкал он. — Чародей Попуций!

Тот, откупоривая большую склянку чернил, взглянул на менялу.

— Чего тебе?

— Он не хочет магии учиться, он домой, в свой мир вернуться хочет!

Попуций посмотрел на Дарина, тот поспешно кивнул.

Чародей с сожалением вздохнул, заткнул пробкой флакон и задвинул за могильную плиту.

— Гм… домой. А я уж размечтался, думал, пройдешь выучку в Пустынных Королевствах, вернешься в Лутаку настоящим магом… будешь иной раз меня навещать, советоваться по чародейским вопросам…

Он почесал в затылке. Дарин развел руками.

— В Пустынные королевства я бы с радостью, но…

— Так тебя мое заклинание заинтересовало? Вернуться хочешь?

Дарин кивнул, не сводя глаз с Попуция. Чародей снова вздохнул.

— Что ж, время, конечно, подходящее, повезло тебе. Скоро лунное затмение, граница между нашим миром и всеми другими мирами почти исчезает. Я уже пару дней это чую, — Попуций неопределенно покрутил пальцами. — Беспокойство какое-то чувствуется, тени и духи так и шныряют туда-сюда!

— Где? — испуганно озираясь, спросил Басиянда.

— Вы их не видите, — успокоил чародей. — И не увидите, пока живы. Но они здесь! Накануне затмения духи вольны перемещаться куда пожелают, вот они и летают. Усопшие в могилах ворочаются — в это время всегда бессонница, по себе знаю — или шатаются по миру живых, — он развел руками. — Магия затмения, ничего не поделаешь! А как оно закончится, так все и успокоится.

Он посмотрел на Дарина.

— Вернуться… что ж, Попуций никогда в помощи не отказывает, такое уж у меня благородное сердце! Но… — он задумался и снова принялся теребить кисточку. — Не все так просто!

Чародей решительно нахлобучил колпак.

— Затмение, то есть, магия силы природы — Попуций загнул один палец. — Мое заклинание, — он загнул второй палец. — Я его, кстати, в большом секрете держу, даже в книге не полностью описал, придержал кое-какие сведения, чтоб эти болваны из Гильдии головы поломали. Да где им! — он пренебрежительно фыркнул. — До сих пор не додумались! Сам господин Схипхол как-то письмо прислать изволил, интересовался. Ну, я ему написал! — Попуций усмехнулся с довольным видом. — Я ему так ответил!

Он победно посмотрел на своих гостей.

— Думает, если он глава Гильдии магов, то все перед ним благоговеть должны?! Не на того напал… гм, да. Вот, помню, как-то раз…

Дарин снова бросил умоляющий взгляд на Тохту. Тот кивнул и деловито повернул разговор в нужное русло.

— А дальше-то что про заклинание?

— Про заклинание… — тяжело вздохнул Попуций. — Дальше — сложнее. Дело-то не из легких, переход из одного мира в другой — это тебе не будущее по хрустальному шару предсказывать! Хорошо бы еще какой-нибудь источник магической силы иметь… — Он сдвинул колпак и почесал в затылке. — Да ты не расстраивайся, — поспешно добавил чародей, заметив выражение лица Дарина. — Оставайся здесь, я тебе письмецо к змеелюдям…

— А что еще нужно? — спросил Дарин, чувствуя, как его надежды рассыпаются карточным домиком.

Попуций поерзал на мраморной плите.

— А вот послушай. Ты уже знаешь, что при жизни я чародеем был не из последних… да что там, скажем прямо, одним из сильнейших волшебников Лутаки я был! Правда, эти болваны из Гильдии Магии никак не желали это признать, завистливые душонки! Так вот, — перебил он сам себя, заметив пристальный взгляд Тохты. — Я, вдобавок к заклинанию, еще и амулет припас, «Лунная пыль» назывался. Сильная штука! — восхищенно проговорил чародей. — Так просто и не раздобудешь, я на черном рынке артефактов купил, был такой на Восточном побережье. Не знаю, правда, существует ли он сейчас?

— Существует, — кивнул Дарин, внимательно слушая рассказ: в душе его снова забрезжила надежда.

— Веришь ли, я и сам иной раз удивляюсь, как это в первый раз у меня так гладко с перемещением прошло? Повезло, иначе не скажешь! Но сколько на черном рынке с меня за амулет содрали, вспомнить страшно! Эти черные контрабандисты родную мать продать тебе могут, причем, по тройной цене! — с досадой проворчал он. — Да только без сильного артефакта, ты, парень…

Басиняда приосанился, горделиво выпятил грудь колесом и сделал шаг вперед.

— У моего господина есть такой амулет!

Мраморная статуя утерла слезы и, переглянувшись с изваянием с соседней могилы, уставилась на людей во все глаза.

— Чудеса! — возбужденно воскликнул Попуций, выслушав Дарина и Тохту, которые, перебивая друг друга, рассказали ему историю с амулетом. Басиянда тоже попытался вставить пару слов, но кобольд оскалил на него зубы и раб тотчас же испуганно умолк. — Чудеса! Жизнь — такая штука: и после смерти нет-нет, да удивит! Вот, проживаю я тут уже сто пятьдесят лет, — чародей обвел рукой кладбище — Скука, скажу тебе, смертная, ха-ха… оцените каламбур! Я при жизни отличался выдающимся остроумием, все завидовали… Так вот, все развлечение у меня теперь — соседей изводить да кляузы писать. Думал, вечно так будет. Ан, нет! Вдруг являешься ты — человек из другого мира, да еще и амулет духов драконов при себе! И сразу понимаешь: все еще очень даже может быть!

Попуций посмотрел в высокое летнее небо, улыбнулся, сорвал с головы колпак и помахал облакам.

— Сильнейший амулет! Его магии с лихвой хватит, чтоб открыть дверь между мирами! Но, парень, — тут чародей оглянулся по сторонам и понизил голос. — Такая вещь — в руках человека?! Ты сам-то понимаешь, чем это тебе грозит?

— Но как же… — начал Дарин и умолк: мимо по аллее неторопливо брел человек. Громадного роста, с ярко-рыжей окладистой бородой, он был уже немолод, но, судя по всему, находился в прекрасной форме: кожаная безрукавка открывала могучую грудь и такие мускулы, что Дарин только вздохнул от зависти.

Рыжебородый гигант был погружен в свои мысли и миновал могилу чародея, даже не заметив ни самого Попуция, сидевшего на мраморном надгробии, ни притихшей компании.

— Кто этот господин? — полюбопытствовал Басиянда, провожая человека взглядом.

— Это генерал Пфафнус, — небрежно махнул рукой маг. — Между прочим, знаменитость! В прошлом, само собой, — тут же пояснил он. — Герой войны, доблестный полководец! Прославился тем, что первым решил вербовать в свое войско обитателей гор. Это с его легкой руки в армии Лутаки появились тролли, гоблины, огры… да что говорить, у него было целое подразделение, полностью сформированное из мирных горных людоедов!

— Людоедов?!

— Отличные ребята, бесстрашные солдаты и Пфафнуса просто обожали! Можно сказать, души в нем не чаяли. А уж как их боялись враги!

— Могу себе представить, — пробормотал Дарин.

— Собственно говоря, существовала только одна проблема: когда на поле битвы выходили людоеды, враг убегал так быстро, что не было никакой возможности его догнать, чтоб сразиться, как полагается! Остальные солдаты очень расстраивались по этому поводу, — Попуций вздохнул. — Когда Пфафнус ушел на покой… Бутфарп тринадцатый, что правил тогда, генерала недолюбливал, завидовал его славе, потому и вынудил в отставку подать! — многозначительно проговорил чародей. — После этого подразделение пришлось распустить: новый военачальник никак не мог найти с людоедами общий язык!

— А зачем же этот господин приходит сюда? — робко осведомился Басиняда: рассказ о мирных горных людоедах заставил его поежиться.

— Навестить солдат, конечно же! Скучает, заняться-то ему нечем. Пфафнус — герой, потому сейчас и в забвении: в наше время на эту специальность спроса нет!

Чародей устроился поудобней.

— Вернемся к разговору, — предложил он. — Приятно, не скрою, поболтать с интересными людьми, ко мне ведь и не приходит никто! Тут, на кладбище, спокойно, конечно, но скучновато! Так, говоришь, приходил за амулетом не кто иной, как Тесс?