— Ты отверг меня, Шатток, — начал он резко, — выставил в дурном свете. Посчитал, что я не гожусь в мужья твоей племяннице…

Шатток смотрел в его глаза с легким презрением.

— Конечно, Хардкасл, моя племянница разумная девушка, она сама решит, за кого ей выйти замуж! Но только не за тебя! Ты занимаешься темными делишками, держишь салун, торгуешь женщинами… И не понимаешь, что не пара любой порядочной девушке?

— Она будет моей, — отрезал Хардкасл, — так или иначе. Кроме тебя, никто не встанет на моем пути, а ты умрешь.

Шатток прикинул в уме, успеет ли он вытащить револьвер, прежде чем его настигнет пуля. Он никогда не был скор в стрельбе, а сейчас ему придется поторопиться.

— Ошибаешься, — Дэн наблюдал за дулом, надеясь, что оно качнется и даст ему шанс, — моя племянница влюблена в Райли. Если бы ты не был так занят собой, то давно заметил бы это.

— Райли?! — Хардкасл стоял как громом пораженный. — В этого юнца? Ты с ума сошел!

Шатток сделал едва заметное движение, его рука на дюйм приблизилась к оружию,

— Мария мне призналась, — солгал он. — Она и сейчас на его ранчо.

— Ее убьют! На ранчо собираются напасть!

Дэн ничего не ответил и еще раз попытался дотянуться до револьвера. У него пересохло в горле, но он не отводил взгляда от Хардкасла.

— Она будет моей, — упрямо повторил тот. — Страт убьет Райли, и я получу ее.

— Тебе придется также убить Эда Ларсена и Сэмпсона Маккарти, — сказал старик. — Они не допустят такого кощунства.

— К черту, я…

Дэн сделал попытку. Его рука опустилась, но прежде, чем пальцы сомкнулись на оружии, он почувствовал удар пули, упал, когда вторая просвистела около головы, и, ударившись о землю, затих, теряя сознание.

Хардкасл вскочил в седло, поглядывая на тело, распростертое на земле в луже крови.

— Если ты еще жив, то скоро околеешь, — сказал он.

И, натянув поводья, повернул лошадь, держа ружье наготове. Но враг его лежал неподвижно, не дрогнул ни один мускул. Хардкасл поднял ружье, чтобы выстрелить еще раз, но… раздумал. Какие сомнения? Шатток мертв. И торжествующая улыбка появилась на его тяжелом лице.

— Старый дурень, хотел встать на пути Мартина Хардкасла!

Услышав топот скачущей лошади, он обернулся. Сквозь кусты мелькало знакомое сомбреро. Пико! Он совсем забыл о Пико!

Хардкасл поднял ружье и приготовился встретить его пулей.

Пико выехал на поляну. Раздался выстрел. Хардкасл промахнулся, развернувшись, опять поднял ружье и увидел, как Пико целится в него.

Хардкасл не был ни таким хорошим наездником, ни таким превосходным стрелком, как этот вакерос. Мексиканец несся к нему, и вдруг, когда между ними оставалось не более десяти футов, низко опущенный револьвер Пико расцвел малиновыми вспышками. Все пули угодили в живот Хардкасла.

Мартин почувствовал, будто лежит под механическим молотом, судорожно вцепился в луку, но лошадь, задетая пулей, понесла. Нога Хардкасла запуталась в стремени, и он ударился спиной о землю. Напуганное животное, не разбирая дороги, прорывалось через кустарник, мчалось по грудам камней и застывшей лаве. С четверть мили тяжелое тело Хардкасла билось о камни, пока с его ноги не соскочил сапог. Избавившись от лишнего, груза лошадь только ускорила свой бег. Но Мартин все еще был жив.

Он лежал, истекая кровью, его растерзанное тело саднило, боль раздирала живот, который разворотили три пули. Одна из них задела позвоночник.

Спустя час, испытывая нарастающую боль, лишенный возможности двигаться, он увидел в небе первого канюка, тот парил лениво, делая широкие круги… Потом появился второй.

Гейлорд Райли подводил итоги. Так много случилось за столь короткий срок.

Появился Круз и подошел к дому. Доктор Бимэн осмотрел тела убитых и направился вслед за ковбоем. Никто не произнес ни слова, говорить не хотелось. Телль Сэкетт, собравшись уезжать, пошел к корралю за своей лошадью. Мария уехала вместе с Маккарти.

Колберн и Пэрриш подошли к месту, где лежал Ник Валентц.

— Я знал его еще в Бразосе много лет назад, — сообщил Пэрриш. — О покойниках плохо не говорят, но для этого и доброго слова не подберешь. Со Спунером он дружил много лет.

Они начали копать могилы, когда послышался топот копыт. Райли достал револьвер из кобуры.

Но это оказался Пико, который привез Дэна Шаттока.

— Доктор здесь? Хозяин ранен… Тяжело.

Шаттока внесли в дом. Доктор Бимэн опять занялся своим делом. Операция оказалась сложной, но Бимэн был хорошим врачом, а Шатток сильным мужчиной. Через некоторое время доктор вышел с удовлетворенным видом.

— Будет жить, — сказал он.

Райли стоял у корраля, пока Сэкетт седлал лошадь.

— Окажешься в наших краях — заезжай.

Сэкетт взял свой заработок.

— Может быть, — улыбнулся он. — Я не сижу на месте.

Было уже позднее утро, когда 9д Ларсен въехал во двор ранчо и огляделся. Ничего особенного он не увидел.

Убитых предали земле, лужи крови засыпали песком.

Райли вышел ему навстречу и подробно рассказал, что произошло. Док Бимэн стоял рядом и слушал. Наконец произнес:

— Все так и было, Эд. На них напали, и они оборонялись.

Когда Ларсен отъехал к корралю, Бимэн посмотрел на Райли и сказал:

— Тот человек в доме… умер.

Гейлорд оцепенел, у него не было слов. Вивер мертв… Конечно, они ожидали этого, слишком долго рана оставалась необработанной. По крайней мере, отмучился.

Вернувшись, Ларсен спешился.

— Кофе не угостите? — спросил он и направился в дом.

Держа в руках чашку, шериф разглядывал Колберна.

— Я видел тебя последний раз, когда служил в магазине в Додже. Ты тогда работал у Пирса, перегонял с ним скот и считался хорошим ковбоем. — Он отпил кофе и с уважением посмотрел на Круза. — Я сужу о человеке по его делам.

Когда Эд ушел, Колберн проводил его взглядом и засмеялся:

— Райли, я никогда не думал, что мне понравится шериф. — Джим подошел к двери, где стоял Гейлорд. — Ну хорошо, Лорд. Мы остаемся… До тех пор, пока не доставим тебе неприятностей.

— С этим покончено, — ответил Райли.

— Тогда слушай последний приказ твоего старого босса: поезжай вслед за девушкой и не теряй времени. Отправляйся сейчас же!

Осторожность редко изменяла Страту Спунеру, и он знал, чем может кончиться его безумная затея. Но время разумных мыслей прошло. В него вселился дьявол. Он был одержим. Свое жуткое преступление он спланировал в расчете на суматоху, вызванную налетом на ранчо «5 Б». Этим утром в окрестностях Римрока в разных направлениях кочевало, скрывалось, искало поживы такое количество бродяг, вооруженных до зубов, что трудно, а скорее, невозможно будет определить, кто сделал то, что он собирался совершить на ранчо Шаттока.

Не спеша, держась низин, используя все укрытия, чтобы не попасться кому-либо на глаза, он ехал к городу. Оказавшись на пастбище, принадлежавшем Шаттоку, стал заметать следы. Один раз из-за уступа горы Хорс увидел Марию. Она ехала с кем-то, одетым в черное. Маккарти или доктор, — решил он. Скоро они свернут на дорогу к ранчо «Лейзи Эс».

Спунер проверил оружие. Не о чем беспокоиться. У Шаттока сейчас только два работника, не считая Пико. Оба в нескольких милях от ранчо — на пастбище Хорсхел. Дома только старый повар, но он не в счет, сопротивления не окажет.

Страт сидел и курил на вершине холма близ ранчо, наблюдая за происходящим. Он видел, как Мария приехала одна, как повар вышел вылить воду. В течение часа больше никто не появился. Пора, решил он, встал и отряхнул одежду.

Страт заедет на ранчо якобы в поисках еды. Никто на Западе еще не отказывал в этом. А когда его впустят… Вот и станет ясно, есть ли там кто-нибудь еще.

Его возбуждение нарастало. Он начал нервничать, во рту пересохло. Облизав губы, огляделся — тихо. Страт въехал на ранчо.

Он знал двух любимых лошадей Шаттока и Пико. В коррале их не оказалось.