ㅤ
Вот ведь интересно как получается. Из Москвы мы вылетели в одиннадцатом часу вечера. Но летели на восток, навстречу солнцу, и пока пролетали над Китаем, окончательно рассвело. А ведь недолго летели, меньше трёх часов!
А уж пока мы с Лавой до Владика добрались, время и вовсе за девять утра перевалило. Местное, конечно. В Москве-то ночь ещё глухая, да только не спится там, наверное, Его Величеству. А вот во Владивостоке улицы будто вымерли. Мы с Лавой пролетели довольно низко над крышами, не выходя из теней, конечно, и кроме многочисленных патрулей, никого не встретили.
Да и ладно, мне же проще!
Мы с Лавой приземлились в парке, рядом с высокой телебашней, возвышающейся над центром Владивостока. Город казался непривычно тихим, словно вымершим.
«Ну что ж, приступим», — подумал я, сосредотачиваясь.
Я создал облако тьмы прямо перед собой и сконцентрировался на призыве. Впервые я попробовал призвать сразу несколько существ одновременно. Облако заклубилось, и через мгновение из него выпрыгнули две материализовавшиеся гончие, готовые к действию, каждая с теневым ёжиком на загривке.
— Отлично, — пробормотал я, довольный результатом. — Теперь за дело.
Я мысленно дал гончим команду, направляя их к зданию филиала Тайной канцелярии неподалёку. Благодаря информации от Разумовского, я знал, где находился Фирсов в момент нападения.
«Найдите след Фирсова и следуйте за ним», — приказал я гончим.
Они немедленно рванули в указанном направлении, растворяясь в тенях.
Затем я призвал ещё одну гончую и теневого ёжика.
— Чип, твоя очередь, — обратился я к белкусу, выглядывающему из-за моего воротника. — Возьми этих двоих и найди Люберецких. Держи меня в курсе.
Я максимально усилил нашу связь, чтобы поддерживать контакт на расстоянии.
— Чип-чип! — коротко ответил пушистый, кивнул и исчез вместе с гончей и ёжиком.
«Ну что, полетаем?» — обратился я к Лаве.
«С удовольствием», — отозвалась она, расправляя крылья.
Мы взмыли в воздух, оставаясь в тенях. С высоты птичьего полёта город выглядел ещё более зловещим. Улицы были пустынны, если не считать усиленных патрулей, марширующих по главным проспектам.
«Странно это всё, — подумал я. — Где местные жители? Почему никого не видно?»
Мы продолжали кружить над городом, наблюдая за ситуацией и ожидая новостей от наших поисковых групп. Владивосток, казалось, затаил дыхание, и это затишье не предвещало ничего хорошего.
ㅤ
Гончие быстро взяли след Фирсова, и я почувствовал, как они движутся куда-то вглубь городских кварталов. Прикинул по карте направление. Похоже, к тюрьме повезли. Это, конечно, чуть похуже, придётся действовать аккуратно, чтобы не выпустить случайно всякую шваль. Но не сказать, чтобы это сильно критично отражалось на моих намерениях.
Гончие и правда привели меня к городской тюрьме.
Интересная тюрьма! Внешне — всего лишь одно небольшое здание, спрятавшееся в глубине жилого квартала почти на вершине холма, с красивым видом на бухту «Золотой рог». Под ним же — целая система подземных ходов, больше напоминающих катакомбы, изрезавших весь холм.
Окинув тюрьму и её подземелья астральным зрением, я понял, что конкретно этот корпус предназначен для одарённых. И сейчас в нём было как-то уж очень тесно. Такое впечатление, что половину аристократов сюда свезли. Несогласные с новым режимом?
Графа я нашёл быстро. Гончие ещё метались по зданию, выискивая следы в мешанине запахов, а я уже увидел его. Глубоко под землёй, и не в самом лучшем состоянии. Похоже, над ним уже успели основательно поработать.
Фирсова я нашёл в тускло освещённой комнате, привязанным к стулу. Судя по всему, допрос шёл полным ходом. Аж трое «следователей» присутствовали. И все трое — японцы. Один спрашивал, другой бил, третий давил аурой — учли, сволочи, что граф — эмпат, и такое воздействие ощущает особенно болезненно.
Один мощный электрический разряд — и все присутствующие, кроме Фирсова, рухнули на пол. Был соблазн их порешить, но нахрена мне их души?
— Добрый вечер, Василий Фёдорович, — спросил я, выходя из тени. — Как спалось?
Фирсов поднял голову. Лицо покрыто синяками, глаза затуманены.
— А, Чернов! — попытался он улыбнуться разбитыми губами. — Какими судьбами? Решил составить компанию на курорте?
— Да вот, думаю, может, спа-процедуры попробовать, — усмехнулся я, отстёгивая его от кресла. — Слышал, у вас тут отличный сервис.
— О да, — кивнул Фирсов, морщась от боли. — Особенно рекомендую массаж. Бодрит, знаете ли.
— Только, кажется, массажисты перестарались. Я, конечно, не целитель, но…
Но грубо подлатать могу. Вывихнутые плечевые суставы, — видимо, графа подвешивали «бабочкой», — вправил рывками, от которых страдалец взвыл было. Но тут я влил в него волну энергии, направив её на самовосстановление организма, и боль почти мгновенно прошла, разбитые губы и нос срослись и покрылись корочкой запекшейся крови, черты лица разгладились.
— Ох, спасибо, — выдохнул Василий Фёдорович. — Сразу лет на десять помолодел! Вот из тебя и правда массажист получился бы, не то что из этих коновалов.
— Польщён, но давайте оставим комплименты на потом, — сказал я. — Пора отсюда выбираться. И кстати, не в курсе, кто там ещё по камерам сидит?
— Вестимо кто, — пожал Фирсом плечами. — Все те, кто вовремя в обстановке не сориентировался и попытался сопротивление оказать. Они ж не знали, что предатели по всему Приморью!
— Берите шире, граф, — я положил руку ему на плечо. — Япония объявила захваченным весь Дальний Восток.
Фирсов на секунду замер.
— Мне срочно надо в столицу, — наконец заговорил он. — Ты сюда вообще за чем пожаловал?
— В первую очередь за вами, — я обозначил полупоклон, на что граф со всей признательностью кивнул, — жалко было оставлять вас узкоглазым. Его Величество выделил Конька-Горбунка, и вот я здесь. Но, думаю, чтоб два раза не вставать, надо и пошуметь, уходя. Не хотелось бы только, чтобы пострадали мирные жители. Есть идеи?
— Есть, — кивнул Фирсов, — в городе комендантский час. Точнее, весь день. Приказ новых властей сидеть по домам до особого распоряжения, кто на улицу без пропуска выйдет — арестовывают.
Улыбка у меня сама собой растянулась в злобный оскал.
— Вот оно что! А я-то думаю, почему на улицах так пусто! Что ж, значит, можно не церемониться. Всех, кто на улице — в расход!
— Хочешь устроить небольшой переполох? — прищурился граф.
— О-о-о не-е-ет! — протянул я и щёлкнул пальцами, разминая их, как перед дракой. — Я хочу устроить большой переполох! Как говорится, на все деньги!
— Отлично, я в деле! — не разочаровал меня Фирсов.
— Понимаю, граф, но не в этот раз, — улыбнулся я. — У меня приказ Его Величества доставить вас в целости и сохранности. Вы слишком ценны для Империи, так что простите, придётся вам подождать в безопасном месте.
— Ты не можешь мне приказывать! — возмутился он.
— Вообще-то могу, Василий Фёдорович, — пожал я плечами. — Это моя операция. Как вы относитесь к полётам на вивернах?
ㅤ
Сплавив Фирсова, от которого толку в любом случае немного, я принялся думать. В принципе, можно было бы лосём промчаться по всей тюрьме, вырубить неугодных и выпустить угодных — тем более, все угодные только тут и сидят.
Но!
У меня есть целый город… нет, не так. У меня тут здоровенный и охренительный по красоте своей портовый городище, который в данный момент представляет собой пустую съёмочную площадку для хорошего такого, крепкого боевика.
Время замерло!
Творится история…
Все, кто на улице — подлежат истреблению, говно и коллаборационисты. Все, кто не на улице — угнетённый народ, который только и ждёт, чтобы кто-нибудь вроде меня снял с него гнёт. И потому-то выпустить верных Голицыну аристократов и перемешать мух с котлетами — плохая затея. Спасибо япошкам, они потрудились отделить одних от других.
А мне нужен простор!