— Они требуют аудиенции Примогена Вергилия. Как вы понимаете, распорядители были вынуждены отказать…

— Я приму их на правах Примы-регента.

Ах вот оно что! Теперь становилось понятно, почему все было так запутанно. Значит, глава совета был консерватором, но его «вице-президент» Друзилла, как я понял, весьма открыто высказывалась за нововведения. Тогда ясно, почему остальные консерваторы ее ненавидели — слишком высоко залетела птичка. Впрочем, это объясняло и то, почему Друзилла смогла обзавестись союзниками. Когда стоишь в шаге от трона, прихлебатели всегда найдутся. Вопрос лишь в их надежности.

Неподалеку переминались с ноги на ногу двое высокоранговых распорядителей — очевидно, ожидали инструкций от Друзиллы. Старуха жестом поманила их.

— Где они?

— Ожидают в приемной Примогена Вергилия, госпожа.

Я удивленно взглянул на Друзиллу. Сдавалось мне, не стоило лишний раз афишировать, что в Ордене не все гладко, и уж тем более приглашать царских ищеек туда, где вчера укокошили Примогена. Неужели всего за ночь там успели настолько хорошо прибраться? Хотя мою спальню после кровопролития вычислили дочиста всего за пару часов… Так что и там могли расстараться.

— И они требуют юношу к себе… — добавил второй, отметив мое новое облачение. — Полагаю, теперь с этим будут трудности.

— О, я устрою им трудности, — пообещала Друзилла. — Такие, что они навек сюда дорогу забудут.

Луций ее энтузиазма явно не разделял, но перечить не посмел. Субординация.

Друзилла тем временем взмахнула рукой, приглашая всех следовать за ней. Отец Юстиний шел по правую руку от меня.

— Не возражаете, если завтра я зайду проведать вашего питомца? — Спросил он. — Учитывая ваше посвящение, которое, безусловно, будет влиять на восприятие животного, это может быть полезно для дальнейшей работы.

Я коротко кивнул. Точно, Алтаю же придется еще раз ко мне принюхиваться. Я теперь снова буду пахнуть для него иначе. Хорошо, что уже хоть какое-то средство защиты у пса появилось. Пусть и тестовая модель, но всяко лучше, чем ничего.

В этот час во дворце стало многолюдно. Начало десятого — время уже рабочее. Нам встретилась группа из молодых братьев и сестер, которых я прежде здесь не видел. Все почтительно поклонились Друзилле, а парочка даже бросила на меня завистливые взгляды. Должно быть, подумали, что я был принят в официальную свиту Примы, а это было престижно.

Сейчас мы шли по «публичным» дорожкам — вышли в самую ухоженную часть сада, свернули в сторону парадного крыльца. Друзилла не собиралась таиться, ей больше не было смысла меня прятать. Сейчас она была здесь хозяйкой, а я — ее любимым выкормышем, способным подарить ей будущее, о котором она мечтала.

Мне, кстати, все было интересно, а чего желала Друзилла лично для себя? Идеи, убеждения — понятно. Но вот себя она кем видела в новом мире? Ведь в какой-то степени это было печально: старая, пусть еще и энергичная, но все же дряхлеющая женщина, которая растеряла красоту, лишилась возможности построить семью и всю жизнь пропахавшая на Орден, который решила уничтожить. Он рухнет, допустим. Но что ей останется? Вечная жизнь не предусмотрена даже для одаренных, даже для особо одаренных Тьмой. Значит, ей останется провести ну десять лет…

«Кто сказал?» — усмехнулась Тьма?

В смысле?

«Ты делаешь акцент на том, что Друзилла — старуха. Но если ей удастся перехитрить время?»

Вот оно что. Интересно. Значит, Друзилла мечтала о молодости?

«Люди мечтают вернуть молодость по разным причинам. И, поверь, дитя, этой женщине совершенно точно не хочется проживать жизнь в качестве почтенной матери обширного семейства. Молодость — это здоровье и запас времени, не более того».

Что ж, не поспоришь. Даже я, оказавшись в теле юного Оболенского, этому даже обрадовался. Плюс десять лет жизни, полной силы и потенциала. Хотя мне и в свои двадцать шесть было грешно жаловаться. Ни радикулита, ни геморроя, ни простатита.

Мы поднялись по стекавшей к саду лестнице, и стражи распахнули перед нами парадные двери. Нет, все-таки красиво здесь все отгрохали. И правда дворец Тьмы. В холле от нас отделился отец Юстиний, направившись по своим делам. Дионисий тоже дал стрекача, но в его обязанности и не входило постоянное сопровождение моей персоны. Зато проконтролировать уборку, почистить место Алтая и позаботиться о новом прогулочном костюме было в его силах.

Распорядитель с непроницаемой физиономией, которого я видел у кабинета Вергилия, как раз спустился в холл в сопровождении коллег и направился прямиком к старухе.

— Почтеннейшая, — поклонился он. — Визитеры ожидают. Судя по тому, при прибыла довольно большая делегация, они считают вопрос предельно важным.

Друзилла что-то проворчала себе под нос и подняла глаза на слугу.

— Кто явился?

— Некий Кречетников Николай Романович, старший дознаватель следственного управления в должности майора-юстициария. Одаренный. С ним Дулин Максим Игнатьевич, неодаренный, младший сотрудник канцелярии Управления. Также нам пришлось выпроводить на улицу группу сопровождения, которую они привели с собой.

Я не удержался и откашлялся, этого мне обет вроде не запрещал. Какое ласковое и тактичное обозначение маски-шоу, которых они притащили, чтобы меня взять. Ну допустим, в этом отряде были одаренные, которые могли бы выпить у меня немного крови. Но зачем так с помпой?

Насколько я знал, знать и Управление каждая со своей стороны не были заинтересованы в предании скандалов и совершенных аристократами преступлений публичной огласке. Тем более одаренные, «цвет нации». Наоборот, старались сделать все тихо, тактично, красиво. Потому как никогда не знаешь, у кого какая «крыша» в высшем свете — можно и погон лишиться, если не головы.

Во многом именно это долгое время позволяло Володеньке Оболенскому продолжать творить всякую дичь. И лишь когда покойного деда это достало, на бесноватого отпрыска наконец начали искать управу.

— И все? — приподняла брови Друзилла. — Только дознаватели и отряд? Что ж, я думала, маскарад будет поинтереснее…

Ну не знаю, чего там ждала Прима. Мне-то как раз казалось, что по всем неписаным правилам сюда, наоборот, должны были отправить небольшую группу. Во-первых, Орден — структура вне юрисдикции, хотя послушники попадали под законодательство. И все же чужаков здесь не жаловали, потому выносить дверь с ноги мало бы кто рискнул.

Разве что за меня всерьез могли зацепиться только из-за связи с Лазарем через Захарию. И раз Самойлов с Великим князем вовсю педалировали эту тему с раскрытием заговора, то мне было нечего рассчитывать на снисхождение. Интересно, чего же им все-таки наболтал Захария? Наверняка же попытался скинуть на меня максимум вины.

Распорядитель покачал головой.

— Боюсь, что нет, госпожа, — ответил он. — С ними гражданские из Дома Оболеснких. Княжич Алексей Владимирович Оболенский с помощницей. Боюсь, ее нам не представили. Они прибыли одновременно с дознавателями, но требуют лишь конфиденциального разговора с… — он взглянул на меня и вовремя поправил формулировку , — темным братом.

У меня упало сердце. Елки-палки, ну Лешу-то зачем сюда понесло?

Вряд ли он прибыл меня спасать. Скорее наоборот, узнав об участии собственного младшего брата и «заказухе», должен был в лучшем случае потребовать объяснений, а в худшем… Ну, и так понятно. Паршивую тварь пристреливают. Но вряд ли он бы явился за этим в Орден — все же слишком круто даже для него, а Алексей мне всегда тем и нравился, что умел включать голову и рассуждать здраво.

Друзилла отмахнулась.

— Исключено. Темный брат Элевтерий сегодня не принимает гостей. Он принял Темный обет и должен неукоснительно соблюдать его во благо Ордена.

Распорядитель достал из кармана ливреи сложенный вчетверо лист бумаги и протянул мне.

— Меня просили передать это вам, брат Элевтерий. От ваших бывших родственников.

— Тебе не стоит…

Друзилла попыталась выхватить у меня из рук записку, но не тут-то было. Я крепче сжал кусок дорогой голландской бумаги и отпрянул, выставив перед собой нечто вроде барьера. Черт! А получилось гораздо легче, я даже не успел об этом подумать, а сила сама выстроилась в нужной конфигурации… Теперь становилось понятнее, почему посвящение играло столь важную роль. И это организм только начал перестраиваться…