– И зачем же ей было прятать справочник у адвоката?

– В нем могла содержаться какая-то информация.

– Какая, например?

«Не знаю» – два эти слова гарантировали подергивание щеки шерифа. Они всегда туго соображают, эти полицейские. Они любят вещественные доказательства, логику и простые объяснения. Ничего этого Мэри предоставить Куину не могла. Все, чем она обладала, – это набор ужасных предположений и подозрений, в центре которых стояла фигура Люси. Если Мэри скажет Куину, что видела, как судья Макдональд Таунсенд на вечеринке нюхал кокаин, шериф скорее всего поинтересуется, а чем же тогда в то же самое время занималась она.

Таунсенд был вне всяких подозрений. Мэри и сама, быль может, не поверила бы в подобную историю, если бы не видела все собственными глазами и не знала о связи между судьей и Люси. Куин также не нашел бы ничего странного в том, что сторону Шеффилда в деле об убийстве Люси представлял Бен Лукас. Лукас был официальным адвокатом с совершенно законной лицензией на юридическую практику в штате Монтана, Он вращался в тех же кругах, что и Шеффилд. Так что ничего странного, если они знакомы еще по Сакраменто.

– Не хочу показаться брюзгой, но с самого начала некоторые вещи в деле о смерти Люси меня беспокоили. И вот теперь мои тревоги подтверждаются.

– Дело было открыто и закрыто, мисс Дженнингс. – твердо заявил Куин. – Есть человек, взявший на себя ответственность.

– Шеффилд заявил, что никогда не видел Люси.

– Допускаю, что он лгал. Шеффилд по ошибке застрелил женщину. Поняв, что натворил, он запаниковал.

– Или же Люси мог застрелить кто-нибудь другой. Надув щеки, шериф шумно вздохнул:

– Мне кажется, у вас есть и идея, кто это мог сделать?

– Я только сказала, что могут существовать и другие предположения. Как насчет наемного рабочего Люси, скрывшегося после ее убийства? Кендала Мортона. По всем сведениям, это была довольно темная личность.

– Что не противоречит законам штата Монтана, мисс.

– Но вы проверили его? – не отставала Мэри.

– Я не могу делиться подобной информацией, – проскрипел Куин. – Мы сделали все необходимое…

– Необходимое? – фыркнула Мэри, не в силах более сдерживать свой темперамент. – Вы повесили человеку высшего общества непредумышленное убийство и отправили его обратно в Беверли-Хиллз выжимать жир из задниц богатых дамочек. А вы вообще проработали кого-нибудь из других возможных подозреваемых? Как насчет Дела Рафферти? Он вчера в меня стрелял!

Куин и глазом не моргнул, так, словно пальба по людям в этих краях была делом столь же обычным, как рост травы.

– Но ведь не убил же? Если бы Дел хотел вас убить, мы бы с вами сейчас не разговаривали.

– Может быть, он хотел убить Люси?

– Потому что ему понадобился этот справочник по. юристам, чтобы он смог всех их выследить, а потом поубивать?

– Не издевайтесь надо мной, шериф! – Мэри, сверкнув глазами, подалась всем телом вперед. – У Дела Рафферти крыша поехала. Он стрелял в меня за то, что я вторглась на его территорию. По той же причине он мог решить, что имел право поступить подобным образом и с Люси.

Произнося эти слова, Мэри чувствовала себя предательницей. Она машинально вспомнила Джея Ди, то, как он защищал своего дядю. Мэри вспомнила и Дела. Он до смерти напугал ее, но в памяти всплыл его взгляд, и сердце облилось кровью. В голове у Дела творился сущий ад.

Куин смотрел на Мэри с холодным гневом.

– Послушайте, мисс Дженнингс: у Дела не все в порядке с головой. Это известно всем. Но он не бродит по округе и не убивает людей. И если бы каким-нибудь невероятным, случайным образом Дел застрелил женщину (что крайне маловероятно), он сам бы в этом признался, Никто из Рафферти не допустил бы, чтобы за его проступок был обвинен невиновный человек.

Поверженная Мэри подняла руки, сдаваясь. Куин не собирался осложнять свою жизнь, заново открывая дело, по которому уже вынесен приговор.

– Ну хорошо, я сдаюсь. Вижу, что все это бесполезно.

– Да, мэм. – Куин поднялся во весь свой огромный рост. – Уверен, что так. Мне жаль, что ваша подруга убита. Мне жаль, что на вас напали. И особенно мне неприятно, что все это случилось здесь.

Мэри медленно встала и посмотрела Дену прямо в глаза:

– Мне тоже неприятно, шериф. До глубины души.

Встряхнув головой, Джей Ди взглянул на стоявшего в другом конце загона Уилла. Судьба ранчо оказалась положенной на ненадежные детские качели. Уилл был тем грузом, который мог двинуть эти качели вверх или же вниз.

За время, прошедшее после сцены, разыгравшейся у бара «Проклятые и забытые», братья не сказали друг другу и полслова. Джей Ди не мог за себя поручиться. Он понимал, что его горячий характер может только испортить дело, и стоило ему взглянуть на Уилла, как взор застилала красная пелена. С самого своего рождения он любил ранчо, трудился на его благо, глотку готов был за него перегрызть любому, а Уилл был способен лишить Джея Ди его родного гнезда.

Опершись о стену конюшни, Уилл пил воду из шланга. За завтраком он ничего не ел, ограничившись чашкой кофе, которую выпил в полном молчании, прислонившись спиной к кухонному буфету. Зеркальные солнечные очки скрывали его глаза, должно быть, красные после бессонной ночи. Сейчас же Уилл снял очки и плескал себе в лицо лившуюся из шланга ледяную воду.

Весь день они провели, заканчивая прививки и прочие мелкие приготовления к выгону молодняка и скота на летние пастбища. Как обычно, загон представлял собой море грязи, взбитой ногами многопудовых животных. Джей Ди был по пояс испачкан навозом. Он чувствовал, как навозные капли засыхают на лице и шее. Оторвавшись от ограды, Джей Ди направился к водопроводному крану.

Уилл передал брату шланг и, водрузив солнцезащитные очки на место и откинув с лица прядь темных волос, повернулся профилем к солнцу. Он выглядел кинозвездой, принимающей солнечные ванны. Прямо Том Круз, приехавший на денек из Голливуда сыграть в новом фильме роль ковбоя. Аналогия лишь подогрела раздражение Джея Ди. Чтобы несколько охладиться, он, низко наклонившись, подставил шею и голову под струю ледяной воды. Джей Ди закрыл кран и медленно выпрямился.

– Нам нужно поговорить, – тихо произнес он.

Уилл, взглянул на него поверх приспущенных на носу очков. Не было ни его знаменитой усмешки, ни шуточек, ни ямочек: на гладких щеках.

– А точнее, Джей Ди? Ты хочешь поговорить со мной или же сказать мне?

– Нам нужно поговорить о Саманте.

Уилл покачал головой и, отвернувшись, посмотрел на луг, где псы, резвясь, принялись гоняться друг за другом.

– Я не хочу об этом говорить.

– Я тоже.

На этот раз на лице Уилла появилась-таки усмешка, острая и кривая, как ятаган.

– Значит, замнем.

– И притворимся, что все в порядке? Мы не должны обращать на это внимания, потому что ты не желаешь ничего предпринимать? – Пытаясь сдержать негодование, Джей Ди покачал головой, в то время как больше всего на свете ему хотелось вцепиться обеими руками в горло брата и душить, пока у того глаза не повылезают из орбит. – Ты хотя бы представляешь себе, насколько серьезно может обернуться… это ее общение с компанией Брайса? Неужели тебе все настолько безразлично, Уилл?

– Нет, не безразлично, – усмехнулся Уилл. – Она – моя жена. Что, как ты думаешь, я должен при этом чувствовать?

– Не представляю. Ты ведешь себя так, точно тебе наплевать на то, что делает Саманта. Каждый вечер ходишь в «Проклятые и забытые», стараешься подцепить каждую проходящую мимо юбку. Могу ли я после этого считать, что твое сердце разбито?

– Ты ничего не понимаешь, – с горечью произнес Уилл и направился через двор к пикапу.

Джей Ди схватил брата за руку и развернул к себе.

– Не пытайся разыгрывать передо мной сцены! – прорычал он, осуждающе ткнув указательным пальцем в лицо Уиллу. – Ты здесь не невинная жертва – ты чертовски виноват! Ты женился на этой девушке, а потом бросил ее! Теперь она может взять нас за глотку, и при этом ты только и заботишься, как бы напиться да потанцевать!