Джей Ди схватил ее за руку и притянул к себе:
– Я не хотел обидеть тебя, Мэри Ли. Собственно говоря, я приперся сюда убедиться, что ты не обиделась.
Взглянув на него, Мэри выдернула руку из его ладони.
– Пароход ушел чуть раньше, шкипер, – сказала она и снова двинулась прочь от Рафферти, не совсем уверенная в том, что у него на уме, зная только, что не хотела видеть его, когда пришла сюда. Однако последовавшие за этим слова Джея Ди заставили ее похолодеть.
– Миллер Даггерпонт убит.
Шок ударом кулака в солнечное сплетение поразил Мэри. Она повернулась к Рафферти, чувствуя, как слабеют ноги;
– Что? Что ты сказал?
– Миллер Даггерпонт убит. Я нашел его сегодня после полудня на Маленькой Змейке. Куин считает, что у него случился сердечный приступ.
– А ты что считаешь?
– Сдается мне, кто-то его придушил.
Рука Мэри машинально метнулась к горлу. Она отошла от Джея Ди и вернулась на свое прежнее место у перил, оперлась о них и уставилась на затухающий закат. Перед ее глазами стоял образ адвоката, удивленный взгляд выпученных мертвых глаз за толстыми стеклами темных очков. Картина заставила Мэри содрогнуться.
Шагнув к ней, Джей Ди положил свою большую ладонь на плечо Мэри и провел вниз по ее руке. Их тела разделял какой-то дюйм воздушного пространства. Стоило Мэри чуть отклониться назад, и она оказалась бы в его теплых и надежных объятиях. Но ей не пришлось долго задаваться вопросом, стоит ли это делать, поскольку Джей Ди сам сократил разделявшее их расстояние и прижался щекой к волосам Мэри.
Собственный порыв показался Рафферти одновременно и незнакомым, и машинально естественным. Джей Ди был не из тех мужчин, которые вот так запросто предлагай свои услуги. Но Мэри выглядела такой маленькой, такой растерянной! И, несмотря на все данные себе зароки, все грубости, что он ей наговорил, страстное чувство все еще не ушло, оставалось первобытным, основным, ответившим на какой-то невидимый призыв, поданный Мэри. Она была беззащитна – он хотел придать ей сил. Она была напугана – он хотел придать ей мужества.
Глупо. Опасно. Он думал… Она думала.
Мэри не сомневалась, что в конце концов Рафферти оттолкнет ее, чтобы не подпустить к себе слишком близко. Но пока что… Пока что она могла закрыть глаза и представить… притвориться… пожелать… надеяться… Все эти нелепые, наивные штучки.
Господи, какая же ты дура, Мэрили!.. Оставаться с человеком, которого ты не любишь, любить человека, который, никогда не будет с тобой…
Рафферти ясно дал это понять там, на ранчо. Нежность, проявляемая им сейчас, говорила о худшем – означала конец. Она так устала быть игрушкой и девочкой для битья. И все же Мэри хотела… желала… и надеялась…
Крепко вцепившись в перекладину перил, Мэри выпрямилась.
– Куин послал тело на вскрытие в Бозмен, – сообщил Рафферти.
– Зачем ты мне об этом говоришь?
– Миллер был адвокатом Люси.
– И что? Ты же считаешь, что Люси погибла в результате несчастного случая, и никак не хочешь допустить другой возможности.
– Это неправда.
Мэри засмеялась и, повернув голову, посмотрела и Джея Ди:
– Нет, правда. Тебе на всех наплевать! Неужели ты о этом забыл, Джей Ди? Ты – одинокий волк, защищающий свею территорию. Земля – вот единственная вещь, на которую тебе не наплевать.
– Есть, вероятно, добрая дюжина людей, которые могли бы желать смерти Миллеру. – Рафферти проигнорировал выпад Мэри с той же решительностью, с которой игнорировал чувства вообще. – Он приложил руку к немалому числу темных сделок по земле. Но если это убийство как-то связано с делом Люси, оно может касаться и тебя. Я не хочу видеть тебя убитой, Мэри Ли.
– Что ж, а мне это представляется довольно удобным, – саркастически заметила Мэри. Повернувшись лицом к Рафферти, она опять скрестила руки на груди и с вызовом вздернула подбородок. – Ведь в этом случае тебе не пришлось бы тратить уйму времени на то, чтобы переспать со мной и заполучить землю Люси, не так ли?
Мэри хотелось оскорбить Рафферти так же, как он оскорбил ее, и она безжалостно ударила по его чувствам чести и достоинства. Но ей от этого не стало легче, как только она увидела его сузившиеся глаза и стиснутые челюсти. Она почувствовала себя только еще более одинокой.
Джей Ди склонился к Мэри – большой, грубый, грозный – и вцепился в перила, взяв Мэри в кольцо своих рук.
– Признаюсь: я хочу эту землю, – голосом дрожащим, низким и горловым, как рычание пумы, сказал Рафферти. – Но постель была просто для забавы. Ты хочешь сказать, Мэри Ли, что тебе не понравилась эта часть моего «зверского» плана?
– Ты – подонок!
Взгляд Джея Ди был тяжел и темен, как горный гранит.
– Скажи, что не хотела этого. Ты не дала мне и крохи того, к чему я стремился, в то время как я предоставил тебе великолепную верховую прогулку.
– Думаю, ты меня с кем-то путаешь, – пристально посмотрела на него Мэри. – Очень плохо, что она умерла. Я начинаю думать, что вы просто были созданы друг для друга.
Мэри Ли смотрела на Джея Ди и в ее больших глазах блестели слезы и читалось осуждение. Рафферти совсем не нравилась роль, которую он пытался сыграть. Он физически ощущал тяжесть ее взгляда, наблюдая за Мэри боковым зрением. Опять противостоящая ему. Сражающаяся за себя.
– Я поняла, что тебе было нужно, Джей Ди, – жестко сказала Мэри. – Я ошибалась, думая, что в тебе есть нечто стоящее, помимо всего этого деревенского дерьма. Что-то хорошее. Нежное. Какой же я была дурой, считая, что ты, быть может, позволишь мне открыт в тебе это! Что за тупость была полагать, что в тебе что-то было. – Изобразив ледяную холодность, Мэри оторвалась от перил и, шаркая башмаками по деревянному полу террасы, медленно направилась к двери. Остановившись на полпути, она обернулась и откинула назад упавшие на лицо волосы. – Ты продолжаешь путать меня с Люси. Так что скажу тебе напрямую несколько вещей, ковбой. Я – не Люси. Я не люблю, когда меня используют. Я не терплю, когда меня оскорбляют. Я не играю в игры. Если я о ком либо забочусь – это честно, не всегда умно и удачно, но честно. Если тебе это не нравится, что ж – отлично. Тебе же хуже. Но не утруждай себя указаниями, как я должна поступать. У тебя ничего не выйдет, Рафферти. Ты не можешь просто взять, что хочешь, наплевав на все остальное.
Джей Ди повесил голову и вздохнул. Грудь его словно сдавило тисками. Он не хотел этого. Он убеждал себя, что никогда этого не хотел. Гораздо проще было держаться от всего этого подальше. Он должен вести битву за право владеть своим ранчо. Он не мог позволить себе бесполезно тратить энергию.
Мэри, затаив дыхание, смотрела на него и ждала. Глупая часть ее сердца ждала от Джея Ди, что он примет прощение и признается в своих чувствах. Дура с больше буквы! Не такой человек этот Рафферти. Нежность, которую Мэри в нем открыла, была лишь отклонением. О вырос настолько грубым, что способен только вязать быков и бороться с медведями. Мэри не могла изменить прошлое Джея Ди или правила, по которым он жил. И не было смысла пытаться продолжать их отношения. Чем скорее она смирится с потерей, тем лучше, и теперь надо просто уйти.
Дверь на террасу приоткрылась, из нее высунулся Дрю и, пристально посмотрев на Джея Ди, потом – на Мэри спросил:
– Здесь все в порядке, дорогая?
Мэри задержала дыхание чуть дольше – еще на несколько секунд бесполезной надежды – и посмотрела на понурившуюся голову Рафферти. Он не произнес ни слова.
– Нет, – пробормотала Мэри. – Но я как-нибудь это переживу.
Проскользнув в дверь мимо Дрю, она направилась в дамскую комнату.
В половине второго ночи в музыкальном зале «Загадочного лося» остались лишь служащие. Бармен Тони собирал со стойки бутылки и расставлял их на привычные места под грандиозным зеркалом мадам Бель. Официант громоздил перевернутые стулья на столы и пылесосил ковер. Гари и Мич, партнеры Дрю по трио, попрощались и ушли вместе, разговаривая о музыке. Кевин, стоя за расположенной за баром кассой, проверял счета и смеялся ковбойским шуточкам Тони. Мэри уложила гитару в футляр и захлопнула защелки.
