«А кем ты сейчас являешься? – спросил себя охотник и тотчас же ответил: – Нет, только не дичью. Кем угодно, но не дичью».

Все, все кончено, хватит об этом. Сейчас он доберется до города, устроится на ночлег, а там, завтра, первым же самолетом – домой. Первым делом: надо остановить проезжавшую мимо машину. По привычке, хотя еще только наступал вечер, он вынул черные очки в черепаховой оправе, но потом передумал и надевать их не стал – сунул обратно в карман. Ловить машину лучше всего без очков. Они сильно уменьшали вероятность, что его кто-то подвезет, поскольку, как правило, людей в черных очках подвозят менее охотно.

Шоссе было пустынно.

«Это ничего, кто-нибудь проедет», – постарался успокоить себя охотник и стал терпеливо ждать. Метрах в пяти от него рос старый тополь. На одной из его веток сидела ворона и смотрела на охотника внимательным, почти разумным взглядом.

– Ну, что уставилась? – сказал ей охотник.

Ворона глухо каркнула, медленно, с достоинством расправила крылья, взлетела, но сделав в воздухе круг, уселась обратно на ту же самую ветку. По воздуху за ней тянулась едва заметная нить жемчужного цвета. Очень подозрительная нить.

Вот это охотнику не понравилось. Он сунул руку под пиджак, где у него в наплечной кобуре покоился пистолет с глушителем, но тут послышался шум автомобильного мотора.

Хантер оставил пистолет в покое и бешено замахал рукой.

Это был старенький «трабант». Он остановился, не доехав до Охотника с полметра.

За рулем сидел пожилой дядька с потертым лицом, похожим на обкатанную морскими волнами гальку. Тянувшийся от него пучок линий судьбы говорил о том, что он любит пиво, в молодости вел довольно бурную жизнь и, вполне возможно, умрет лет через пять от кровоизлияния в мозг. Выкинув на дорогу окурок сигареты, дядька спросил:

– Куда?

– В город, – ответил охотник.

– Так мне в другую сторону… Хорошо, отвезу, только тебе это будет стоить… Кстати, и ночь близко. Сегодня, ночь белых всадников. В такую ночь нужно сидеть дома. Могу и не успеть.

– Ладно, говори цену.

– Дело не в цене, опоздать я боюсь. В прошлую ночь белых всадников, я вот также опоздал, и наткнулся на разъезд. Ух и страху натерпелся! Хотели меня в расход пустить, поскольку на ветровом стекле иконки нет. Вот, видишь, после этого повесил.

– Ну ведь повесил-же. Чего тебе бояться? Говори цену.

– Ну, скажем, пять сувориков.

– Годится.

– Тогда, садись.

Взревел мотор, машина развернулась и поехала в сторону города. Дядька как заведенный болтал о погоде, ценах на бензин, жене, с которой он уже год был в разводе… Охотник слушал вполуха, молчал и все приглядывался к линиям его судьбы. Так, на всякий случай. Когда это занятие ему надоело, он попытался прикинуть в какой гостинице, приехав в город, остановится. В «Пышном кактусе» или «След Коломийца», а может, в «Трех поросятах»?

Ладно, это он решит попозже, перед самым городом. Сейчас, главное – все идет хорошо. Так хорошо, что даже не верится, что даже подозрительно…

– Ну вот, представь себе: ночь… дорога… с левой стороны болото, с правой тоже болото… – рассказывал дядька, – ага… насыпь, на ней – я. И до ближайшего города еще километров десять. А у меня как назло нет запаски…

– Понятно, – пробормотал охотник и прикинув, что наступает вечер, одел черные очки. Если шофер увидит его светящиеся в темноте глаза…

– Так значит… А чего это ты в черных очках? Прячешься от кого?

– Да нет, – как можно дружелюбнее улыбнулся охотник. – Зрение у меня слабое. Глаза чего-то побаливают.

– Это бывает. Вот у моего шурина зрение тоже неважное. Как ночь наступает, так он вообще ничего не видит. А у меня – хорошее, можно сказать отличное. Вижу все, к глазным врачам и не заглядываю. Они, кстати, сейчас и дорогие. Так что, по врачам сейчас шастать очень накладно. Быть здоровым – экономнее.

Промелькнула автозаправочная станция, потом потянулись дачные участки, на каждом из которых стояло по небольшому, увенчанному островерхой крышей, на манер пряничного, из детской сказки, домика. На многих участках копошились люди – собирали урожай. Вот проехала тележка, в которую был запряжен молоденький стегозавр. Сидевший в тележке возчик, время от времени, хлопал его по боку длинной палкой с гвоздем на конце и тогда стегозавр, недовольно мотая головой, переходил с неспешного шага на неуклюжую рысь.

– Да, так вот… стою я значит и кукую, поскольку мимо не проезжает ни одной машины. Время-то позднее… – шофер слегка прибавил газу.

Делая вид, что внимательно слушает его рассказ, охотник вытащил из кармана сигарету и спросил:

– Можно?

– Конечно, конечно… Так вот, кукую я значит и мысли у меня самые мрачные. Главное, даже костер никак не разведешь, поскольку кругом болото и стало быть нет дров…

Охотник неторопливо прикурил сигарету, также неторопливо сунул зажигалку в карман и вдруг заметил, что дорогу впереди пересекает антрацитового цвета нить. До нее оставалось не более двадцати-тридцати метров.

Шофер ее видеть не мог и объяснять ему что-либо не было времени. Дело решали секунды. Охотник молча рванул руль вправо. Завизжали тормоза, машина резко вильнула в сторону.

– Ты что!.. – завопил дядька. – Да я тебя, твою!..

Докончить он не успел. Машина врезалась передними колесами в бордюр шоссе, неуклюже перевалилась через него, подпрыгнула и покатилась вниз, по крутому склону, навстречу молоденькому, совсем тоненькому березняку.

– Да я тебя!.. – опять завопил шофер.

На какую-то секунду его перекошенное от ужаса лицо заслонило собой весь обзор и тут же куда-то исчезло. Машину еще раз тряхнуло, да так, что она чуть не перевернулась, на секунду встав на радиатор и оказавшись к земле чуть ли не под прямым углом. Послышался скрежет сминаемого металла, бешено взвыл мотор и машина стала валиться на бок, вправо. Потом был удар о землю и охотник потерял сознание…

Очнулся он почти мгновенно и еще толком не соображая что делает, стал выкарабкиваться из-под обмякшего тела шофера, вверх, туда, где была дверца. Наконец, он все-таки до нее долез и поднажал. С громким треском дверца открылась. Охотник выглянул из машины, словно танкист из люка танка, быстро огляделся и нырнул обратно. Потом, уже вытащив шофера наружу, он сообразил, что очки у него по-прежнему сидят на носу. Они даже не треснули. Вот тут ему повезло просто фантастически.

Задние колеса машины все еще бешено крутились, мотор работал. Потом внутри нее что-то грохнуло, отчетливо потянуло запахом горящей изоляции. Учуяв это, охотник оттащил шофера еще на десяток метров и опустил на землю. Тот коротко застонал, потом открыл глаза и резко сел. Взгляд у него был совершенно бешеный.

– Ты… Какого черта?! Ты что, сукин сын, сбрендил?

– Нет, – сказал охотник, внимательно вглядываясь в дорогу. Конечно, синяков и шишек он не избежал, но можно сказать, отделался легким испугом. Водитель, кстати, похоже – тоже. Ну и слава богу.

– Да я тебя сейчас…

– Помолчи, – холодно сказал Охотник, – ничего страшного не произошло.

– Да как же ничего страшного… – задохнулся водитель. – Да ведь, она у меня одна… Черт, надо огнетушитель…

В этот момент раздался взрыв, машину окутало облако черного дыма, через которое мгновенно пробилось жаркое, яростное пламя. Водитель обхватил руками голову и глухо застонал. По вымазанной грязью щеке, у него бежала светлая струйка слезы.

– Ведь ты же, поганец, за всю свою жизнь на такую машину не накопишь. Я же за нее куска не доедал… ночи не досыпал… все суворик на суворик сшибал.

– Врешь, – глухо сказал Охотник. – Доедал. Еще как доедал. Ты машину с другого купил. Помнишь, те хлебные шары, которые все лето загонял налево? А хозяину, на которого работал, сказал, что их пожрал лесной народец? Он с этого разорился, а ты купил себе машину. А еще птенцы птеродактилей… Так что, давай про куски не говорить.

– Не было это, – вскакивая на ноги, закричал шофер. – А если и было, то не докажешь… ничего не докажешь.