Экзистенциально-ледяная струя из крана с маркировкой горячей воды теплеет с садистской вальяжностью, по градусу за десять секунд. И вот оно - долгожданное блаженство согревания кожи кистей рук, век, щёк: пламенная кровь заставляет гореть лицо. Мозг, омываемый эндорфиновым душем, оживает окончательно, мутные образы и осколки ассоциаций уступают место чёткой работе мысли и нарастающему потоку памяти.

   Вот тут-то меня и накрывает: я начинаю вспоминать всё происшедшее в зоне досмотра: неожиданное одиночество, диалог с банкоматом, катастрофу Боинга, условие каких-то Хранителей...

   Я зажмурился изо всех сил, уронив полотенце, которым собирался вытереть лицо. Всё вокруг было привычно, а чёткость воспоминаний исключала их неправдоподобность. В отличие от их содержания. На мгновение вспыхнула робкая надежда на то, что всё, что я вспомнил, всё же является сном, подробным, многосерийным кошмаром. В этот момент в дверь ванной настойчиво постучали. Я вздрогнул от неожиданности, поспешно нагибаясь за полотенцем.

  - Гавр! Ну ты долго там? А то тут уже очередь выстроилась... - привычные утренние слова жены, как ни странно, вернули душевное равновесие. Так они живы и это действительно кошмар? Я наскоро вытерся и выскользнул в коридор, - яйца будешь? - долетело из кухни под звуки раздухарившейся кофемашины.

  - Буду! - весело и фальшиво пропел я, ныряя в спальню и лихорадочно ища телефон. Все события, произошедшие двенадцатого июня, я помнил очень подробно, но неожиданный взбрык подсознания легко было развеять взглядом в календарь. Но чудес не бывает. На дисплее значилось десять утра одиннадцатого июня... С-сука! Одиннадцатое! Бл@дь, как и обещали, переместили ровно на сутки назад.

  - Ты чего, ещё не оделся? Не успел глаза продрать, как в телефон залип! Ну, Гавр? Включай мозг уже. Помоги на стол накрыть, пока девочки душ принимают, - и снова привычный слегка раздражённый голос жены помог не вернуться в действительность и не сорваться.

   Я напялил домашний костюм, упорно именуемый моей дорогой половиной пижамой. Сейчас мысль об этом давнем споре о фасонах казалась мне нелепой и дикой, ведь совсем скоро, всего через сутки их не станет. Как, впрочем, и меня...

   А вот и хрен вам всем, зелёные человечки! Что там надо сделать? Если цена - жизнь твоих родных. Пусть лучше уж я сдохну... Так, отставить истерику! Соберись, тряпка! Я со всего маха закатил себе пощёчину. Повторил. Полегчало.

   Вернул в сервант парадный сервиз, который задумавшись почему-то стал выставлять на стол в зале. Сегодня выходной, и завтракаем мы всей семьёй за большим обеденным столом в гостиной. Точно! Ведь запланировано так много дел перед отлётом на юг: сборы, упаковка чемоданов, жена с девчонками собиралась мегамол для шопинга. Много приятных хлопот...

  - Будешь сдавать Боню, не забудь напомнить, чтобы кормили только нашим кормом и строго по мерке, - жена прервала моё сосредоточенное жевание бутерброда с ветчиной. На её же реплику я лишь кивнул, - ты чего смурной такой, не выспался?

  - Да нет, всё нормально. Просто днём нужно заехать в клинику, кое-какие дела остались. Боюсь, задержусь, - решил я заранее подготовить почву для вечернего отсутствия.

  - Да хоть до полуночи там сиди. Мы всё равно надолго, пообедаем в мегамоле. Ключи от квартиры не забудь, а то, как обычно, захлопнешь дверь, а потом придёшь затемно, начнёшь названивать, а мы спим.

  - Не забуду, - буркнул я, - вы только ерунды не накупите: в кладовой целый ящик со средствами для загара. А если распотрошить тот серый чемодан со следами скотча на крышке, то можно найти и пляжные сумки, и коврики, - видимо, я и вправду отошёл уже немного от шока, если включил своё занудство на полную катушку и факультативную рачительность. Лишь произнеся последние слова, я осознал, что льва дразнить с утра не стоило.

   Но, видимо, сегодня ангелы всё же были на моей стороне, и жена обошлась лишь уничтожающим взглядом и короткой отповедью:

  - Всему этому барахлу почти три года. При всём уважении, милый, всё это время ты клятвенно обещаешь перебрать и выбросить просрочку.

  - Ну... - попытался я найти логичные аргументы, но не преуспел.

  - Не забудь перевести деньги на карту, дорогой. Может, хоть это научит тебя вовремя выполнять обещания, - обворожительная улыбка моей супруги и пронзающий взгляд зелёных глаз с затаённой в глубине смешинкой заставили меня молча развести руками в жесте признания поражения.

   Спустя десять минут я, расцелованный своими девчонками и оставленный на хозяйстве, метнулся к компьютеру, дабы внимательно рассмотреть предполагаемое место встречи с эмиссаром Хранителей.

   Итак, Брюсов переулок дом 15\2. Стоп, это же самый центр Москвы! Что-то знакомое. Туда же вечно какие-то экскурсии водят. Лет пять назад я с младшей, кажется, был. Ну-ка, ну-ка... Точно. Брюсов переулок. Там же куда ни плюнь в знаменитый камень, кирпич или стену попадёшь. На каждом доме табличка. Сумасшедшая концентрация проживавших и живущих знаменитостей. Культурная аристократия. Или аристократия культуры? До сих пор не знаю, как правильно. Правда, большей частью в прошлом. Дом 15\2? Так, посмотрим. Вот те раз! Храм Воскресения Словущего на Успенском Вражке. Приехали. А церковь-то тут причём? Хотя, немного радует, если Хранители от нечистой силы, там им меня достать будет потруднее. Я ухмыльнулся своим мыслям.

   Нужно сказать, что с религией у меня отношения непростые. Точнее, в Бога я верю, как в некую сверхъестественную силу, которая как бы есть, но на обычных людей ей плевать, вернее, так же, как мой разум не может постичь всех стремлений и деяний Бога, так и у всевышнего отношение ко мне сообразно уровню. Как у меня к муравьям. Ну, есть и есть, что с того? А вот церковь и попы... В отношении священнослужителей и всяких там проповедников испытываю стойкую и давнюю неприязнь, прямо кушать не могу.

   Запомнилось мне из экскурсии с младшенькой совсем немного. Вроде бы, один из старейших Храмов Москвы, никогда не закрывавшийся, даже в лихолетье "безбожной пятилетки". Ну, храм и храм. Разве что, икона там есть вроде бы какая-то особенная. Рассказывали, будто всю войну к ней молиться за воинов ходили, за больных и увечных, да и после не зарастала народная тропа. Из памяти вдруг всплыло название. "Взыскание погибших" Пресвятой Богородицы. Точно! Надо же, запомнил... К чему бы?

   Привычно отметив ближайшую к нужному месту станцию метро, занялся вызовом Яндекс-такси с услугой перевозки животных. Пора было позаботиться и о любимице семьи - белоснежном лабрадоре по кличке Боня.

   Общаясь с этой собакой, я часто ловил себя на мысли, что в эту суку, согласно теории реинкарнации, явно вселился дух какой-то аристократки. Герцогини там или маркизы. Ибо столь выдержанной, вежливой и рациональной псины мне до сих пор не представлялось случая узнать. За всю её жизнь я ни разу не слышал, чтобы она гавкнула. Скулила, рычала. Бывало. Но чтобы гавкать... Любили мы собаку жутко, со всеми вытекающими последствиями. И тем не менее нам так и не удалось её избаловать, как это частенько бывает с домашними любимцами.

   Боня покорно ждала своего отбытия на передержку, положив белоснежную голову на аккуратно свёрнутую простыню с резинкой, предназначавшуюся для укрытия заднего сиденья в такси.

  - Ну что, дорогая. Придётся тебе две недельки побыть в гостинице для собак! - я положил ладонь на голову лабрадора, - ничего не попишешь, Бо.

   В ответ Боня посмотрела на меня внимательным взглядом чёрных маслянисто поблескивающих глаз. И вдруг лизнула мою ладонь.

   Не привыкший к частым проявлениям подобного внимания со стороны любимой собаки (ещё один бзик аристократической души этого животного), я замер. Не знай я, что собаки живут инстинктами и вторая сигнальная система для них недоступна, решил бы, что Боня обо всём догадывается и прощается со мной на гораздо больший срок, чем несчастные две недели, - ладно, не переживай, Бо, живы будем, не помрём! - защёлкнул я ошейник, потрепав лабрадора за ухо.