Колхаун, казалось, догадался, о чем я подумал. Он покачал головой:

— Неужели ты серьезно так думал? Чтобы он стрелял в спину? Позволь сказать тебе, сынок: если ты не будешь вести себя осмотрительнее, он может убить тебя, но в этот момент ты будешь смотреть ему в глаза.

— Это меняет дело, — устало ответил я. — Значит, теперь за мной охотятся двое.

— Тебе лучше бросить все это. Я не думаю, что тебе удастся что-нибудь исправить.

— Послушайте, я ничего не выдумываю. Я знаю, кто убил Лэнгстона.

Он поставил свой стакан:

— Ты можешь это доказать?

— Пока нет.

— И не сможешь. Я думаю, ты ошибаешься…

Я быстро наклонился вперед:

— Что вы сказали?

Он понял свою ошибку, но было уже поздно.

— Я хотел сказать, что ты делаешь большую глупость. Конечно, ты ошибаешься.

— Бросьте, Колхаун, — перебил я. — Вы чертовски хорошо знаете, что хотели сказать не это. Вы подумали, что я ошибаюсь. Значит, вы тоже немножко в этом покопались. Почему?

Он посмотрел на меня, но не ответил.

— Почему? — снова спросил я.

— Я не распускаю сплетен о замужних женщинах, — проворчал он. — Говорю тебе, что он — мой друг…

Я встал и так стукнул об стол банкой с пивом, что оно выплеснулось на журналы.

— Да, черт возьми, вы тоже коп! Вы и дальше будете смотреть, как приносят в жертву невинную женщину?

— Не нужно поучать меня, Чатхэм. Я был копом тогда, когда ты еще следил за порядком в школе.

Я вдруг понял, что наделал. Передо мной сидел единственный порядочный человек, какого мне удалось найти во всем городе, а я набросился на его, как щенок.

— Простите меня, — сказал я. И снова сел на стул.

— Забудем об этом, — ответил он. — Значит, ты догадался?

— По-моему, да.

— Что ж, это случается со многими людьми. Если бы мы попытались представить себе, как это бывает, то просто спятили бы. Если ты об этом узнал, то забудь, понимаешь? Это обычное дело, простая банальность, каждый год происходят сотни случаев, в которых участвуют муж, жена и ее дружок. Только мы имеем дело с таким, когда никто и никогда не найдет даже самых ничтожных доказательств того, что жена и ее приятель были знакомы. И что еще больше осложняет дело — этот самый приятель мертв, поэтому нельзя даже заставить их давать показания друг на друга до тех пор, пока кто-нибудь не расколется…

— Все правильно, — сказал я. — И после этого вы начинаете сомневаться, ту ли женщину вы взяли, и начинаете искать другую.

— Нет здесь никакой другой.

Я закурил следующую сигарету.

— А вот в этом они ошиблись. Она не только есть, но я даже знаю, кто она такая. Слушайте, Колхаун, почему бы нам не перестать осторожничать и не поговорить откровенно? Подружкой Стрейдера была Синтия Редфилд.

Он вздохнул:

— Я уже говорил тебе, что мы с ним старые друзья. Если я сейчас сниму телефонную трубку и позвоню ему, ты не уйдешь из нашего города живым, если не пустишься бежать прямо сейчас.

— Я это понимаю.

— И хочешь взять с меня слово, что я ему ничего не скажу?

— Никогда не собирался брать с вас обещания.

— Почему?

— Теперь моя очередь говорить вам комплименты.

Мне понравилось то, что я о вас слышал.

Он покачал головой и взглянул на меня с усмешкой:

— Ну и нахал же ты, братец.

— Не всегда. Вот что я вам скажу. Я готов согласиться с тем, что, учитывая дурацкие и смешные принципы, которыми здесь так дорожат, мы не имеем права думать, будто у миссис Редфилд мог быть любовник или даже был на самом деле, — это запрещено. Но никакие правила, принятые в вашем обществе, не запретят нам рассуждать о том, не замешана ли она в сравнительно менее тяжелых провинностях, например убийстве. Это будет просто небольшой профессиональный разговор.

Он ухмыльнулся:

— Тебе нужно было работать адвокатом, а не полицейским.

— Мне нужно было работать ландшафтным архитектором, — возразил я. — Но вернемся к миссис Редфилд. У вас есть свои основания для подозрения или вы хотите узнать, что есть у меня?

— Ладно, — нехотя согласился он. — Это просто цепь случайных совпадений, и ничего больше. Первая, естественно, в том, что эти два дома расположены так близко друг от друга. Женщина — если только это была не миссис Лэнгстон — оставила машину Стрейдера около мотеля, а сама вернулась домой пешком еще до рассвета. Если срезать дорогу и пройти через сад, то от мотеля до дома Редфилда чуть больше четверти мили. Но если подозревать каждого, кто живет поблизости от мотеля, то можно подозревать весь город. Это тебе не Лос-Анджелес…

— Согласен, — ответил я. — Что еще?

Он загасил свою сигарету и тяжело вздохнул:

— Каждый раз, когда приезжал Стрейдер, Редфилда не было в городе.

Я кивнул:

— Я подозревал это, но спросить никого не мог, потому что мне просто набили бы морду. Все сходится.

Он свирепо стукнул кулаком по столу:

— Что сходится? Ты можешь осудить женщину только на основании дурацкого совпадения? Слушай, Чатхэм, эта девушка — не шлюха, которую он подобрал в пивной. Она — уважаемая замужняя женщина. Она работала учительницей…

— Все это не совсем так, — возразил я.

— Если ты хочешь приплести сюда эту историю с ее первым мужем, — перебил он, — то лучше забудь об этом. Об этом все знают. Это был обыкновенный несчастный случай, там все чисто. Ни у полиции, ни у страховой компании не возникло никаких вопросов.

— Конечно. Игра не стоила свеч. Если бы речь шла о сотнях тысяч, возможно, они с большим любопытством отнеслись бы к тому, что она сделала с деньгами.

— И что же она сделала с ними?

— Она купила бар для одного парня, с которым познакомилась за три месяца до того, как ее муж посадил себя на электрический стул.

Его лицо окаменело.

— Что? Кто был этот?.. — Потом он вздохнул. — Не важно. Ты уверен, что это был Стрейдер?

— Я собирал информацию о Стрейдере ив результате вышел на нее. Девушка по имени Син, с волосами цвета красного вина. Новый Орлеан, весна и лето 1954 года. Наверное, это было после того, как она уехала из Уоррен-Спрингс, но до того как появилась здесь.

Он сидел, уставившись на сигарету, которую держал в руке, и некоторое время ничего не отвечал. Потом неожиданно усталым голосом произнес:

— Хорошо. Как ты все это узнал? Начни с того дня, когда ты приехал сюда.

Я рассказал ему обо всем, сделав паузу, пока он ходил на кухню, чтобы принести еще пива. Когда я закончил, он сказал:

— Ты никогда не сможешь этого доказать.

— Я знаю, — ответил я. — Пока доказательств у меня нет.

— Ты знаешь, как поступит Редфилд.

— Она совершила убийство.

— А этого ты не знаешь; все это только предположения. Прежде чем ты сможешь перейти к доказательствам, тебе придется сказать Редфилду, что его жена — шлюха. Хочешь попытаться?

Раздался телефонный звонок. Телефон стоял на краю стола, он протянул руку и снял трубку:

— Колхаун слушает.

Некоторое время он слушал молча.

— Кто? Руп Халберт? Ладно, пусть он подойдет к телефону. — Последовала небольшая пауза. — Руп, это Колхаун. Бармен говорит, ты беспокоишь людей.

Иди домой… Ладно. — Он повесил трубку.

Я посмотрел на него и покачал головой:

— Вы просто поговорили с ним по телефону?

Он пренебрежительно махнул рукой:

— Руп — неплохой парень. Только когда примет лишнего, то начинает искать боксерские перчатки на дне своей пивной кружки. Ты думаешь, Лэнгстон заезжал туда в то утро? И застал их?

— Могло быть и так.

— Но зачем ему, это понадобилось? Даже если он забыл, что Редфилд отменил свою поездку на рыбалку, он не стал бы заезжать к нему.

— Давайте посмотрим с другой точки зрения, — предложил я. — Он знал, что Редфилда нет дома. Но он не знал, что там Стрейдер. Вспомните — ведь в тот раз его зарегистрировала миссис Лэнгстон.

Он слегка присвистнул:

— Сынок, когда ты убежден в своей правоте, тебе уже все равно, кому ты отдавишь ноги? Лэнгстон был уважаемым человеком в городе. Он не бегал за юбками и дружил с Редфилдом. С какой стати он стал бы заявляться туда, думая, что миссис Редфилд не будет иметь ничего против?