— Ну как дела? — шепотом спросила я, пока Габриэлла пошла за сумочкой.

Ничего себе, Коди даже не в черном!

— Мы пару раз ходили на свидание, пока… пока тебя не было.

Казалось, ему даже неудобно передо мной за свое счастье.

— Так это же прекрасно, — обрадовалась я. Хоть где-то в этом мире любви удалось выжить.

— А почему она передумала? Из-за концерта?

— И это тоже. После концерта у меня появился шанс. Я выхожу на улицу только в ночное время, ей это очень нравится. И знакомлю ее с настоящими вампирами.

— Что??? Тебе удалось убедить ее, что Питер — настоящий вампир?

Питер похож на вампира еще меньше, чем сам Код и.

— Да нет, что ты, — немного помрачнев, возразил он. — Помнишь Милтона? Вампира из Юджина? Он приезжал в город на этой неделе. Говорит, в гости к друзьям.

Вампиры очень трепетно относятся к своей территории, даже такие вампиры, как Питер и Коди, которые охотятся редко и никогда не убивают жертв.

— Он вел себя прилично, но что-то я не верю в эти байки про друзей. Типа вот как Симона, в отпуск приехал.

— Кстати, она ведь уехала?

До меня дошли слухи об ее отъезде, и поскольку я пока еще ни разу не столкнулась с самой собой, думаю, это правда. Однако я так и не узнала, зачем же она приезжала сюда.

— Ага. Ну так вот, насчет Милтона. Вот кто выглядит как настоящий вампир. Ты его видела? Прямо вылитый Носферату. Я взял Габриэллу с собой, когда пошел следить за ним в ночной клуб, и ей это все ужасно понравилось. Думает, у меня нюх на вампиров, по крайней мере на тех, кто успешно ими притворяется.

— Ммм, — неуверенно протянула я. — Как-то странно, забавно и при этом не очень приятно.

Он улыбнулся, показав клыки.

— Кстати, а что она думает о твоих клыках? Их не так-то легко скрыть, если вы близко общаетесь.

— Сказал, что сделал косметическую операцию. Она считает, это круто, — довольно заявил Коди.

После разговора о его любовных приключениях я ушла из магазина в приподнятом настроении.

На улице было прохладно, но меня это почему-то не смутило. Мне даже нравилась свежесть, и впервые за все время я пожалела о переезде из Куин-Энн. Как было бы здорово пройтись домой пешком приятным зимним вечером, а не садиться в кучу металла и пластика, то есть в машину.

Я повернула ключ зажигания и глянула на мобильный, прежде чем выехать с парковки. Я часто отключала звук на работе и сейчас обнаружила три пропущенных звонка и три голосовых сообщения. Первое несколько часов назад оставил Эрик. Он говорил, как всегда, вежливо, но я услышала в его голосе нотки нетерпения. У Эрика появились кое-какие идеи насчет моего контракта, он просил перезвонить как можно скорее.

Следующее сообщение было от Романа, он оставил его примерно час назад. Он отлично знал мое расписание и звонил, чтобы спросить, чего я хочу на ужин. Сказал, если я позвоню, когда буду выезжать, он успеет сходить в ближайший ресторан и взять что-нибудь навынос. Я невольно улыбнулась, но улыбка сразу же исчезла с лица, как только я нажала кнопку, чтобы прослушать последнее сообщение. Его оставил Эрик пять минут назад, и оно содержало всего одно слово: «Джорджина…»

И все. Только мое имя, произнесенное напряженным и растерянным голосом. Потом стук падающей трубки, и сообщение обрывалось. Я с недоумением посмотрела на телефон.

Эрик ни разу в жизни не называл меня по имени.

Я развернулась и поехала к нему в магазин, одновременно пытаясь перезвонить. Магазин уже наверняка закрыт, но определился именно этот номер. Не отвечает. На всякий случай я позвонила ему домой, но и там никто не снимал трубку. Мне стало страшно, и я прибавила газ. Пробок не было, но мне все равно показалось, будто до магазина сотни миль езды.

Я доехала туда за пятнадцать минут, рекордное время. В окнах горел свет, хотя вывеска и внешнее освещение были погашены. Я припарковалась прямо перед входом, выскочила из машины и тут увидела нечто ужасное.

Стеклянная дверь и окна разбиты, весь тротуар усеян осколками стекла. Даже если бы дверь оказалась заперта, я смогла бы легко открыть ее. Я вошла и обнаружила, что магазин просто разнесли. Фонтанчики продолжали журчать, играла музыка, но в зале царил полный хаос. Книжные полки опрокинуты, статуэтки разбиты вдребезги, витрины с украшениями расколочены.

— Эрик? — крикнула я, пробираясь в глубь магазина.

Тишина. Я подошла к кассе — кассовый аппарат перевернут, деньги пропали, думаю, из сейфов тоже вынесли все подчистую.

Я прошла в складское помещение и тут услышала какой-то шорох. Я обернулась, испуганно озираясь, и увидела чью-то руку, торчавшую из-за стойки. Это оказался Эрик. Он лежал на полу и был мертвенно-бледен, несмотря на смуглую кожу. Рукой он держался за рану на животе, из которой хлестала кровь. Он смотрел в одну точку, и на секунду мне почудилось, что он мертв. Но потом его веки дрогнули, и он посмотрел на меня:

— Мисс Кинкейд…

Я набрала телефон службы спасения, срывая с себя тренчкот, и прокричала в трубку, чтобы они немедленно прислали «скорую», а сама прижала тонкую ткань к ране, пытаясь остановить кровотечение. Бесполезно, ткань моментально пропиталась кровью.

— Пожалуйста, молчи, — умоляла я, увидев, как зашевелились его уже начинающие синеть губы. — Они сейчас приедут. Все будет хорошо.

Мне хотелось задать тысячу вопросов: что случилось, кто это сделал. Но все это не имело никакого значения, лишь бы удалось спасти его. К тому же и так было ясно: в магазин ворвались грабители, а он попытался остановить их. На стене я заметила два следа от пуль, происхождение раны тоже очевидно — третий выстрел попал в цель.

— Мисс Кинкейд, — едва слышно прохрипел он.

— Ш-ш-ш, тише. Поговорим потом, когда приедут врачи, а пока побереги силы.

— Потом не будет, — выдохнул он и, клянусь, попытался улыбнуться. — Для… меня… не будет…

— Они появятся здесь через пять минут, — уговаривала его я.

— Не важно. Слишком слаб… Слишком много крови…

— Нет, — в отчаянии закричала я. — Нет, — повторила я, чувствуя, что у меня сейчас начнется истерика.

Я понимала — он прав. Он потерял слишком много крови и еще не умер только потому, что от ран в живот умирают не сразу. Даже если бы «скорая» приехала прямо сейчас, врачи не успели бы спасти его. К тому же он немолод и недавно болел, его организм не справится с этим. Однако я не сдавалась:

— Послушай, все будет хорошо…

— Это вы меня послушайте.

Его слова не звучали как приказ, но я тут же замолчала. Его рука вцепилась в меня.

— Это не ваш контракт.

Я совершенно растерялась, думая только о нем и о его магазине. А потом до меня дошло.

— Забудь о моем контракте. Тебе сейчас не до этого.

Он сжал мою руку еще сильнее.

— Должен быть ещё один контракт. Второй.

— Что??? Нет. Этого не может быть. Я точно знаю. Один контракт за одну душу. Я сама подписала его. Пожалуйста, давай не будем об этом.

— Найдите его, — закашлялся он, на губах выступила кровь. — Найдите… его.

— Найду, найду.

Я была готова пообещать ему все, что угодно, но он говорил сущую бессмыслицу. Однако мое обещание успокоило его, и он немного расслабился, насколько это возможно, если учесть, какую жуткую боль он испытывал. Я нетерпеливо выглянула в окно, ожидая, когда уже подъедут машины с сиренами.

— Скоро приедут, — сказала я.

— Слишком поздно… но вы… вы можете избавить меня от страданий…

Он едва мог говорить, и я наклонилась к нему. Не сразу поняв, что он имеет в виду, я слегка передвинула повязку из плаща, хотя, впрочем, абсолютно бесполезно, и ответила:

— Я стараюсь.

— Поцелуй… Всего один поцелуй…

Я посмотрела на него, онемев от удивления.

— Нет… что ты. Это убьет тебя.

Я прекрасно понимала, что несу чушь. Эта пуля все равно убьет его. Он умрет. Всего один поцелуй. Он хотел, чтобы я приблизила смерть, поцеловав его, совсем как Люк. Я сделала так всего один раз и надеялась никогда не делать этого снова. Может, это, конечно, и акт милосердия, но я казалась себе убийцей. Я могла облегчить его кончину, но все-таки покачала головой: