Я ничего не знала о призраках, когда впервые увидела Киноусадьбу. Особняк стоял на холме, возвышаясь над Сансет-стрип. Я еще подумала тогда, что из-за обилия серого камня он выглядит слишком мрачно, даже зловеще.

Конечно, Мэгги Бэрк и не думала звать свой дом Киноусадьбой. Для нее, как и для многих тысяч любителей кино, он был «Орлиным гнездом» — название столь же высокое, как и холм на котором гнездо было свито.

Это моя мама, сестра Мэгги, окрестила его не так респектабельно, как хозяйка. Не то, чтобы она не любила сестру или не уважала ее положение в обществе, просто мама никогда не воспринимала этого положения всерьез.

Незадолго до моего отъезда из Миннеаполиса она говорила мне:

— Ты увидишь, что Мэгги очень приятная женщина. Но должна признаться, на меня всегда наводили тоску эти киношные разговоры, голливудские сплетни да и многое другое... Именно поэтому за все эти годы я ни разу не навестила собственную сестру. Но думаю, тебе там будет очень интересно, особенно в первое время. Тем более, если ее положение не сильно изменилось, Мэгги сможет помочь тебе сделать карьеру. Только ни в коем случае не говори, что я называю ее дом Киноусадьбой. Это ей ужасно не понравится. Сама-то она зовет его Ястребиным Насестом или как-то в этом роде.

Киноусадьба, Ястребиный Насест, Орлиное Гнездо — как ни называй его, особняк поражал своим видом. Надменный, как феодал, взирающий на толпу крепостных, он презрительно глядел цветными витражами окон вниз на улицу, где теснились другие дома. Дорога бесконечной лентой вилась по взгорью, казалось, ей нет конца, и вдруг дом вырастал перед вами. От него нельзя было скрыться. Даже если смотреть в другую сторону, дорога тут же повернет, и особняк снова окажется перед глазами.

Двадцать лет назад я уже приезжала сюда четырехлетней девочкой, и теперь, конечно, совершенно не помнила этого места. О тете тоже остались смутные воспоминания: помнила только то, что она терпеть не могла, когда ее называли тетушка Мэгги, и была невероятно мила даже в трауре. Тогда она потеряла сына, и весь мир разделил ее горе. Бадди Бэрк был сыном для миллионов матерей, младшим братишкой для миллионов подростков и лучшим другом для миллионов малышей. Он был самым очаровательным, самым талантливым, самым знаменитым мальчиком на экране, так же, как и его мать была грандессой среди былых гранд-дам Голливуда. Она по собственной воле ушла с экрана («Хочу уйти, пока я на высоте» — как часто цитировалась эта мимоходом брошенная фраза!), бросила собственную карьеру ради карьеры сына, жизнь которого вскоре так трагично оборвал злой рок. Бадди умер от пневмонии.

Хотя Мэгги давно сошла со сцены, в своем письме она сообщала нам, что у нее остались «кое-какие связи», и, конечно, я чувствовала себя польщенной, что она хотела помочь мне. Кроме того, мне было просто любопытно увидеть легендарную Мэгги Бэрк. Ведь я знала о собственной тетушке не больше любого ее поклонника.

— Ты будешь разочарована, когда увидишь, что она всегда именно такая, какой ее описывают в модных журналах: величественная и элегантная, постоянно работающая «на публику», — твердила мне мама. Но, несмотря ни на что, я решила увидеть тетю своими глазами.

Такси, наконец, остановилось у главного въезда. Шофер помог мне выгрузить вещи и поднес их к самым дверям, так что мне пришлось не скупиться с чаевыми. Замешкавшись от волнения, я растерянно улыбнулась ему на прощание, и машина умчалась вниз по улице. Потом медленно приподняла большой дверной молоток в виде головы чудовищного дракона. Отлитый из чистой меди молоток издал неожиданно резкий и громкий стук. Через некоторое время дверь, как полагается, заскрипела, приоткрывшись ровно настолько, чтобы показалось иссохшее, морщинистое существо.

— Я — Мэри Эндрюз, племянница мисс Бэрк. Она должна ожидать меня, — сказала я в ответ на вопросительный взгляд служанки.

Женщина с трудом открыла дверь и впустила меня в огромный холл.

— Подождите здесь, мисс Бэрк сейчас спустится, — сказала она и, с трудом передвигая ноги, ушла, оставив меня совсем одну.

В ожидании тетушки я стала рассматривать холл, моему восхищению не было предела. Холл был расположен в основании одной из четырех башен, которые придавали дому такой необычный вид.

Высоко над головой под сводами потолка сияла начищенная до блеска массивная люстра. Пол и лестницу из черного и белого мрамора покрывал мягкий темно-вишневый ковер. Повсюду вокруг себя я видела позолоту перил и хрусталь.

— Мари! — она сказала именно так, с ударением на последний слог, отчего мое имя прозвучало очень необычно, на иностранный манер. Я обернулась и увидела на лестнице улыбающуюся Мэгги Бэрк.

Она остановилась, спустившись на пару ступенек, и широко развела руки, — жест, который должен был обозначать: «Добро пожаловать!» Я вдруг поняла, как надо сыграть эту сцену.

Нужно было с легкой грациозностью броситься через холл вверх по широкой лестнице, в то время как тетя в живописной позе будет ожидать меня, чтобы затем принять в свои объятия.

Если бы я думала о том, как должна состояться наша встреча, было бы несложно предположить что-нибудь в этом роде. Вообще-то я не возражала и готова была воспринимать Мэгги в роли великой кинозвезды.

Вот к чему я не была готова, так это к встрече с реальной Мэгги. Я помнила ее очень смутно, и это были отрывочные впечатления об умопомрачительной красоте. За последние годы я видела бесчисленное количество ее фотографий в самых разных иллюстрированных журналах от «Муви Уорлд» и до «Лайфа». Конечно, время шло, но на фотографиях была видна женщина, которая становилась все более цветущей и грациозной. Они лгали.

В действительности Мэгги оказалась обычной пожилой женщиной, и это было видно даже на расстоянии. Я бы никогда не узнала ее, разве что по знакомой позе: правое бедро вперед, широко разведенные руки, откинутая назад голова, маска застывшего смеха на лице.

Для девушки, стремящейся стать актрисой, я сыграла на редкость плохо. На мгновение мое удивление было очевидным. Этого могло оказаться достаточно, чтобы повредить моей будущей карьере. Я видела, как начало изменяться лицо Мэгги.

К счастью, этого мгновения хватило и для того, чтобы спасти мне жизнь. Если бы я сразу же бросилась к ней, а я бы непременно бросилась, люстра упала бы прямо на меня. Я же успела сделать только шаг, когда раздался звук лопнувшего крюка. Кто-то еще появился на лестнице за спиной тети, и ее крик слился с оглушительным грохотом. Руки Мэгги поднялись к лицу, глаза расширились.

Я видела это как бы в замедленной съемке, но на самом деле все произошло в доли секунды. Позже Мэгги говорила, что ее поразило мое самообладание. Я казалась абсолютно спокойной и хладнокровной.

— У тебя стальные нервы, — повторяла она. — Прирожденная актриса!

На самом же деле я была настолько ошеломлена, что лишь наполовину понимала, что произошло. Какая-то женщина сбежала по ступенькам к Мэгги и, полуобняв, поддерживала ее.

— Я ведь говорила тебе! — закричала она, широко раскрыв глаза и глядя на меня, хотя ясно было, что обращается она к Мэгги. — Я говорила тебе, что случится беда, если она сюда приедет!

— Элиза, замолчи! — оборвала ее Мэгги и, передернув плечами, освободилась от объятий. Забыв свою роль, она сбежала вниз по лестнице.

— Мари, с тобой все в порядке?

— Да, кажется, в порядке, — ответила я, глядя то на Элизу, то на Мэгги, то на груду обломков на полу.

Если бы я успела сделать еще несколько шагов...

— Ты сумасшедшая, если останешься здесь! Это было только начало! — вдруг крикнула Элиза. И только тут я испугалась по-настоящему.

Да, Орлиное Гнездо встретило меня весьма эффектно. Узнав Мэгги поближе, я поняла, что она любила устраивать для гостей впечатляющие сюрпризы, хотя, конечно, другого рода. И что бы она ни говорила о моем самообладании, я была потрясена не меньше ее. Когда Мэгги пробралась ко мне через обломки люстры и схватила за руку, я увидела, что она в ужасе. Внешнее спокойствие было лишь маской: руки ее дрожали, а в глазах светился страх.