– Я могу поспорить с этими учеными! Несколько хороших ударов заставят их пересмотреть концепцию!

– Отличный способ потрясти основы научного мира, – съехидничала Грантер.

– Да бред же это, Дайра! Ну сама подумай. Если они правы, что в таком случае означает наличие у тебя магического посоха?

– Ничего это не означает, – поспешно сказала магичка.

– А насколько мне известно, – вкрадчиво сообщил Ксанс, – эквилистонские психоведы говорят о тяге женщин иметь мужской половой орган вместо их собственного женского.

– Чего? – не понял Бивас.

– Иными словами, Дайра хочет, чтобы у нее был фаллос вместо вагины, – пояснил Ночной эльф.

– Это полный вздор! – Смущенный Крисс, красный как бурак, решил вступиться за Грантер.

– Действительно вздор, – согласился Бивас. – Ведь он у Дайры и так есть.

Ксанс заухмылялся. Магичка не нашла, что ответить довольному собой масконцу, и просто погрозила ему кулаком.

– Отставить разговоры, – распорядился Уолт, закончив проверять содержимое крэты – сумки со сжатым пространством, используемой боевыми магами во время миссий. – Крисс, ты связался с наблюдателем?

– Да, он дал разрешение на перемещение, – кивнул Беорнссон и поспешно добавил: – Я собрал Свитки, которые остались целы, они в сумке.

– Да, я видел. – Уолт закинул крэту на спину. – Не будем терять времени. Дайра, Крисс, вы идете первыми. Бивас и Ксанс спустя десять секунд идут за вами. Я последний.

Пока Магистры входили в портал, Уолт напоследок задумчиво окинул взглядом комнату.

На душе скребли драконы. Кто бы ни явился Ракуре под личиной Игнасса фон Неймара, хоть сам чудом воскресший Игнасс, эта персона знала слишком многое. Четыре года. Четыре года он жил, не боясь помнить, перестав нести тяжкое бремя борьбы с непомерной властью Меча Инобытия, избавившись от кандалов прошлого и тихо наслаждаясь своим настоящим.

Это были в определенном смысле лучшие четыре года в его жизни. В его долгой жизни. Если бы два года назад их не омрачила шастинапурская трагедия, Уолт считал бы эти четыре года идеальными.

Появление Игнасса все меняло.

Скрытое наблюдение, которое Уолт все время ощущал в Фироле, было его рук делом? Вполне возможно. Он вернулся из посмертия, живой и здоровый, что считается невозможным для смертных, так почему бы ему не владеть наблюдательной магией, преобладающей над чарами обнаружения Уолта?

Если бы не устроенный Лаусом переворот, Уолт перевернул бы дворец вверх дном, тщательно просмотрел бы астральные отражения местности, проверил бы колдовское поле всей территории, изучил бы все эфирные потоки, вызвал бы каждого мелкого или крупного духа, обитающего в местной земле, использовал бы все разделы гносеологической и герменевтической магии, чтобы понять, с кем повстречался в галерее.

Лаус, провались он в Тартарарам, все испортил. В столице хаос, скоро в дело пойдет магия, пускай и не высшая боевая, а в первую очередь охранная и оборонительная. Некоторые могущественные нобили, состоящие в родстве с семьей Эрдон, захотят увидеть на троне своих представителей, а не выскочку Константина. Движение Силы в местных колдовских полях исказится, астральные отражения извратятся, и отыскать нужные эфирные следы в одиночку будет практически невозможно. Привлечь же себе в помощь магов со стороны Уолт никак не мог.

Проклятый Игнасс будто знал о готовящемся перевороте. А может, и знал. Кто бы он ни был, Игнасс еще четыре года назад сумел обвести вокруг пальца не только Магистров, но и Бессмертных. Знакомые Джетуша из Конклава так и не узнали, кто же встретился боевым магам в Терроксе.

Что теперь делать? Пренебречь неожиданным появлением вернувшегося из мертвых и вести себя как ни в чем не бывало? Стоит ли обращать внимание на слова Игнасса? Что вообще скрывалось за его странным пожеланием? За его словами о нарушении Равновесия и восстановлении гармонии? Намекал ли он на Осколки или говорил о чем-то другом, о чем не знает и сам Уолт?

Вопросы, вопросы, вопросы…

Будущее гнусно оскалилось, задышало Уолту в лицо неопределенностью.

Он мотнул головой, изгоняя беспокойные мысли, и шагнул в портал.

Магистры возвращались в Школу Магии.

Победившие?

Побежденные?

Уолт не знал.

Старика Бионта в Дианохейской долине уважали все. Его не любили горделивые жрецы из города Триаса на юге и сторонились заносчивые чародеи из города Низанта на востоке, но в Дианохее Бионта чтили и ценили. Пускай он был затворником и редко покидал свою башню, жители долины всегда могли обратиться к нему за советом и помощью.

Еще Бионт обучал детей письму и лечебной магии. Он сам предложил старостам деревень прислать к нему наиболее смышленых ребятишек, ведь он не мог успеть всюду, где могла понадобиться его помощь. Бионт не брал плату за обучение медицинским чарам у проявивших Дар, и низантийские волшебники, чей орден Золотой Яблони контролировал распространение магических искусств не только в Дианохее, но и в ближайших восточных областях, мигом ополчились против него. Ведь Бионт не только отказался вступать в гильдию чародеев Низанта, но и критиковал ее за то, что волшебники брали огромную плату за сущие мелочи и прислуживали в первую очередь аристократам и купцам. Стали распускаться слухи об убоговских обрядах, проводимых в башне, о развращении детей, о чернокнижьей сущности волшебства старого мага. Поддержали Золотую Яблоню в диффамации и триасские жрецы, господствующие над магией в землях южнее Дианохейской долины. До них дошли сведения, что Бионт не почитает архэйский пантеон, позволяет себе порицать культ богов и смущает умы учением о некоем безличном Перводвигателе как начале и движителе мира.

Взволновались маги и жрецы в первую очередь потому, что Бионт обучал заклинаниям не только деревенских детей. Прослышав о могучем волшебнике-затворнике, который по прибытии в Дианохею за день уничтожил водящихся в долине гидр (с которыми никак не могла справиться низантийская гильдия) и за два дня после этого возвел для себя башню без посторонней помощи, молодые и многообещающие носители Дара отправлялись в Дианохею, и Бионт привечал их. Многие были родом из богатых и именитых семей, и потеря столь ощутимых источников дохода и влияния не устраивала ни магов Низанты, ни жрецов Триаса. Да и мало кто из дианохейцев поверил слухам. До появления Бионта триасские священнослужители то же самое говорили о Золотой Яблоне, а чародеи Низанты точно теми же словами очерняли жречество Триаса.

Поговаривали, что к старому волшебнику под видом новых воспитанников подсылали лазутчиков и убийц, однако он сразу разоблачал их, словно мог узреть тайные намерения. А может, и мог. Об уровне магического Дара Бионта не знали даже его лучшие ученики, чаще других посещавшие башню чародея. Может, ему по силам было проникать в разум смертных и читать его как раскрытую книгу, ничем не выдавая своего присутствия в чужом сознании. Образованные низантийцы объясняли другим ученикам, что такая психомагия без подготовки невероятно сложна для не прошедших псионическую инициацию, и даже сильнейшим психомагам нужен ритуал для создания мысленной связи, если только они не из элхидов Северных территорий, агхиров Великой гряды или эйнэ Кочатона, что на Дальнем Востоке – о последних, надувшись от важности, рассказал Арсилай Мелеонид, чей отец ходил через Студеный океан в Преднебесную империю.

В любом случае Бионт не опасался ни слухов, ни наемников. Да и с чего магу, в одиночку уничтожившему терзавших долину гидр, с которыми многие годы не могла справиться целая гильдия чародеев, бояться последних? Покой его башни стерегли охранные заклинания, о том злоумышленников предупреждали надписи на менгирах вокруг дома чародея, днем и ночью подсвечиваемые октариновым светом. Особо недоверчивых возле самой башни встречали каменные собаки, не знавшие сна и отдыха и не страшившиеся стрел, копий и простых чар. Они пропускали учеников и посетителей лишь после приказа хозяина, и пройти мимо них незамеченным мог разве что скрывающий свое присутствие Бессмертный.