«Он ведь мертв?! Я сам видел, я… я на своих руках нес его», — вопрошало сознание Орнота.

Затем мельтешащие образы обрели целостное очертание, детали складывались в размазанную картину. Что-то из прошлого. Осколок воспоминаний минувших лет или последних секунд.

Тени нависли над ним, искаженные аморфными чертами зубоскалящей улыбки. Они тянулись к нему закрученными в спираль руками и неистово визжали. Орн отчаянно отмахивался, но тьма, жидкая и густая, обволакивала его, заворачивая в кокон нестерпимой боли. Блуждающую по каждой клеточке тела, электрическим разрядом отзываясь в костях, суставах и молотом ударяя в затылочную кость. На кончик языка, прижатый к большим передним зубам, по капле стекала слюна с медным привкусом.

В абсолютной темноте Орну показалось, что он тонет. Тянет руку, но неизменно натыкается на препятствие. Пульсирующее, влажное и живое. Тело распалось на множество частей, порубленное и отрешенное. Пожалуй, не самая плохая кончина в его условиях. Умер в резне как герой…

— Потерял сознание как баба, — образ, возникший в тени, сложил руки на груди и надменно задрал подбородок, — жалкое зрелище.

— У него нелегкая неделька выдалась. — Сквозь непроглядный густой сумрак забрезжил луч света. Неверный, робкий, но такой, к которому хотелось тянуться из последних сил. — Дерьмовая, если честно.

— Будто у нас лучше, Ваше Величество.

— Как сказать. Орн, он хрупкий парень, боюсь, его рассудок может и не выдержать. На меня вот не покушались дважды за последние несколько дней. Это как-то нечестно даже, что ли.

— Тц, — тень отступила на шаг, — только чести в этом с гулькин хер.

— Твоя правда, честь нынче не в ходу. Ты сам-то как?

— Стерпится, — на мгновение показалось, что голос тени надломился, — так что, с вашего позволения, пойду задам парочку вопросов тем ублюдкам, которые омрачили ваше торжество.

— Конечно, — свет замерцал ярко, точно солнце. Орн никогда не любил солнце, особенно с утра, особенно с похмелья, но это было нечто иное. — Эй, дружище, — свет стал настолько обжигающим и

плотным, что Орнот почувствовал его прикосновение к своему лицу, — вставай давай, не заставляй меня звать сюда Мартина и просить его заниматься некромантией. Ты знаешь, он и мертвого поднимет, если нужно.

Советник приоткрыл глаза, тени растворились с безмолвным визгом. На глаза навернулась влажная пленка, все тело ныло так, будто по нему остервенело прыгали. Возможно, так оно и было, о чем свидетельствовали отпечатки подошв на одежде. И крови — весь камзол был пропитан ей.

— Спа… сибо, — Орн протер уголки глаз, затем почти слепо, прикрываясь рукавом, рассмотрел абрис человека, стоящего подле.

— Вот же зараза, и где измазаться успел, — собеседник склонил голову и принялся вытирать руку о штаны, — тебе, кстати, тоже умыться не повредит.

Орн убрал рукав, чувствуя, что тот прилип к спутанным волосам. Сухая корка крови покрывала всю правую сторону лица. Он словно использовал в качестве подушки чьи-то внутренности. К счастью, не свои.

— Ох… — только и выдавил он, устало переводя взгляд на собеседника. В какой-то момент Орну показалось, что время замерло, будто вмороженное в космос. Он боялся пошевелиться, моргнуть, даже сделать такое ненужное действие, как вдох. В сердце залег призрачный страх, что видение сейчас исчезнет, растворится бесплотным духом и никогда больше не предстанет перед истощенным надломленным разумом советника. — Пиз… дец.

В принципе это слово исчерпывающе описывало все.

— Согласен, не так я себе свадьбу представлял, — усмехнулся Бальдер, поправляя венец из ледяного золота на лысеющем лбе, — я уже начал за тебя беспокоиться.

— Это все еще сон, — прошептал Орнот пересохшими губами, протянув кисть в сторону недоумевающего Бальдера. Коснулся его груди. Плотная ткань белоснежного дублета похолодила кончики пальцев. Советник отдернул руку, а затем похлопал себя по щекам, оставляя на ладони липкий след крови. — Нет, черт, я… я, похоже, свихнулся, ха-ха-ха.

— Орн, ты на солнце не перегрелся? — Бальдер крепко шлепнул советника по плечу. — Ты будто приведение какое увидел.

— Д-да, — медленно протянул Орн, все еще боясь лишний раз моргнуть, — вроде того.

— Все позади, расслабься. Я бы не позволил тебя убить, — он подошел вплотную к советнику, так, что тот ощутил горячее дыхание на своей шее, — предпочту сделать это сам.

— Я…

— Шучу! — Бальдер издал по-королевски сдержанный смешок, взлохмачивая кудрявую башку советника. — Расслабься, трупов на сегодня достаточно, Орн.

— Пожалуй, — Орнот привстал с тележки, укрытой белой простыней. Голова гудела и отказывалась соображать что-либо. — А что с остальным? — Он кивнул в сторону собора.

Каменные колоны Dominus Vita словно свечи, покрытые фестонами оплавленного камня, подпирали собой омраченный тучами небосвод. Знамена Искупления трепетали на ветру подобно неспокойным волнам, и лишь колокола хранили покорное безмолвие. Пока. Орнот был уверен, сегодня они прозвучат еще не раз. Не исключено, что и за упокой его души.

— Хочешь взглянуть? — Бальдер схватил его за шиворот, неуклюже сбрасывая на сырую прогалину, Орн едва удержал сбитое равновесие. Воротник шелкового фиолетового камзола болезненно впился в шею, упираясь под кадыком, ничуть не милее пеньковой веревки, — За каждого вельможу, за каждого вшивого графа перед народом буду отвечать я. Первый день правления и такой сюрприз с подливой. Они меня четвертуют, а голову насадят на пику, рядом с Айроном Красным, если я не найду козла отпущения, чтобы равнозначно обменять свой драгоценный череп на его.

— Да, кхах, я понял, отпусти меня, пожалуйста, мне нечем дышать.

Но Бальдер, казалось бы, не слышал Орнота вовсе, уставившись на реющие знамена Вердании подле церкви. Советник вцепился тонкими пальцами в крепко сжатый кулак правителя, силясь хотя бы немого ослабить стальную хватку.

— Любьимый, — нежный, точно шелест весенних цветов, голос раздался рядом с ними, — я тьебя потерьяла, ти развлекяешься со свойим другом?

Убийственный капкан объятий разомкнулся, и Орн, закашлявшись до слез, расстегнул верхнюю пуговицу камзола.

— Привожу его в чувство, — Бальдер на секунду призадумался и чуть ехидно добавил: — как ты верно подметила, любовь моя, это мой друг и советник Орнот Морус.

— Очьень приятно.

Она одарила его робкой улыбкой. В умеренной пропорции, совмещающей как любопытство, так и презрение, которое отразилось на лице молодой девушки воистину пленительной красоты. Более того, ничто, кроме цвета глаз, акцента и этнических элементов в одежде не выдавали в ней цилийку. Да Йорвульф больше тянул на дорогую шаболду из ткацкого квартала, чем она на черномазую цилийку.

Далее последовал кроткий реверанс из арсенала этикета, о котором Орнот напрочь позабыл, как тупица возле классной доски, очарованный пристальным взглядом карих глаз. Перед Орнотом рисовался образ настоящей королевы, да что говорить, это было ясно по одной стати и чуть смуглому личику без малейшего изъяна. Она с любопытством склонила голову на бок так, что серьги с изумрудами в виде десятигранной звезды едва коснулись ее плеча.

— А это…

— Кири Ви Руин, — выпалил Орнот. Даже ее имя источало сладость, а стоило его произнести, как к губам будто бы приставал вкус тропического фрукта.

— Да, — хмыкнул Бальдер, — верно.

— Как вы себя чувствуете? — осторожно начал Орн. — Все это безумие, разыгравшееся в соборе, и прочий, кхм, кошмар.

— У менья было времья прийти в себья. Спасибо, что проявьили учтивость.

— Да, Орн, ты провалялся часа, наверно, четыре, — Бальдер поскреб ногтями свою пшеничную безупречно уложенную бороду, — никак не меньше.

— Ох…

— Позвольте справиться о вашьем самочувьствии, — очевидно для галочки, нежели из реальной заботы, — вы весь… как же это слово? — «Крови», подсказал Бальдер. — Да точно, крови, правда, я хотела сказать, что от советника дурно пахнет.