Два мощных, глухих удара, один за другим, сотрясли подземелье, треск прошелся по стенам, а сверху посыпался пыльный песок. Снеж взвизгнула и вцепилась в Мэта мёртвой хваткой:

— Ой, мамочка, землетрясение!

— Да нет, это что-то похуже…

Аура Алекса с зелёной точкой его дрона сначала замерла, а затем съехала вниз, ближе к озеру Тьмы, и неподвижно повисла во вселенской пустоте. Аура Педро с желтым бубликом осталась на прежнем уровне, только немного сдвинулась в сторону. Так, похоже, Тьма решила начать первой. Мэт осторожно освободился от захвата Снеж и, ведя её за руку, устремился навстречу манящей опасности. Да, пожалуй, именно так — манящей. Вот что было побуждающей причиной его устремлённости сюда, в это логово зла. Его никто не подталкивал, не гнал и не заставлял — его влекло. Как магнитом стрелку компаса, как пылесосом былинку, как рекой плот. Его буквально тащило к плещущемуся в подземелье темному Злу. Хм, подумал он, что-то это не похоже на зомбирование, это скорее зов какой-то. Она меня зовёт, и я иду. Иду, и по какому-то наитию точно знаю, куда идти. Хотя спокойно могу никуда не двигаться. Или взять, и пойти назад. Запросто — надо мной это зов не властен. Только ведь от этого зов не пропадёт, и другие будут и дальше подвергаться его воздействию. Вот Снеж, например. Её, как и всех остальных, наверняка подвергнувшихся воздействию темных сил, тоже влечёт зов, только они ничего с ним поделать не могут. Ибо они зомби. А я нет.

А вот с чего бы ей меня звать, Тьме? Я с ней чаи гонять не собираюсь. И водку пить тоже. Эх, надо было тогда с Алексом подольше поговорить, он ведь, оказывается, тоже шел сюда, стало быть, цель у нас наверняка одна. Да и Педро… Зря я с ним так. Он, похоже, в курсе того, что здесь творится, только не со всеми этим делится. А то, что он меня при этом использовал… Ну, даст Бог, мы с ними вместе в этом разберёмся, а заодно и в том, что это за Тьма такая, дурацкая, и как с ней бороться. Это ведь из-за неё я два года нервным психом ходил. В смысле, существовал.

А вот интересно, если бы я тогда остался на Острове и не слинял бы на эти два года, что бы со мной стало? Заделался бы обычным зомби? Или сразу бы у меня способности к противодействию появились? А сами эти способности — они откуда? Тьма меня ими наделила, или это мой иммунитет к её воздействию так проявился? И что я вообще умею, кроме как разумы видеть, да Снеж от гипноза защищать… Ну-ка, стоп! Сейчас начну тут мозгокопательством заниматься, тогда как ещё не ясно, что я буду делать, когда к цели выйду. Хотя… если мной кто-то управляет, то всё само собой сделается, стоит мне только добраться до места. Или нет? Ох, что-то я совсем ни черта не понимаю. В смысле — дурак дураком. Почти как зомби.

Всё это он думал уже на бегу, волоча за собой, ничего не понимающую, испуганную Снеж, спускаясь всё ниже и ниже по бесконечным, перепутанным тоннелям недоброго Четвёртого Бастиона.

За всё время пути во мраке они не попали ни в одну ловушку, хотя тех была уйма, и уйму дронов, в них попавших, видели они по пути. Разодранные пулемётами, опалённые огнём, травленные ядовитыми, разъедающими реактивами, валялись они в узловых точках пути. И чем глубже погружались они со Снеж в недра Острова Дронов, тем меньше погибших смельчаков украшало телами своих бедных носителей жуткий подземный интерьер. Не многие отваживались спуститься сюда, и не у многих получалось продвинуться так далеко, хотя попытки были, о чём и свидетельствовали эти истерзанные останки. Но Мэт уверенно, почти не задумываясь, находил обход или способ преодоления очередного препятствия, так как видел остаточные следы разумного присутствия на маршруте верного следования, словно некий эфемерно-туманный шлейф. Это было непонятно — то, что он видел, как впрочем, и всё остальное из арсенала его новых способностей. Но он предпочитал не заморачиваться сейчас выяснениями причин и следствий, а просто использовал свой новый дар и всё. Разберёмся потом. Он видит расчищенный и размеченный путь, по которому здесь ходят? Прекрасно. Так он скорей доберётся до цели. И это более важно — скорее добраться, поскольку всем может угрожать опасность. Точнее, она уже угрожает. Он это чувствует, также как и ловушки. У него сейчас есть такая способность — чувствовать опасность. То есть, она, конечно, всегда у него была, такая способность, и у всех она есть, в какой-то степени. Только у него она сейчас усилилась. В смысле, обострилась сверх нормы…

С налёту он толкнул своим телом какой-то ржавый люк, тот легко, без скрипа распахнулся, и он буквально выпал в обширное подземелье. Весьма обширное и даже слегка освещённое. И с первых мгновений ему стало ясно, что это и есть — подземная гавань для подводных кораблей. Та самая, которая считалась вымыслом и легендой. В жарких спорах, о существовании которой, было поломано немало виртуальных копий. А она всегда была здесь — плескалась своей огромной глубокой ванной солёной воды, источала сырость и запахи моря, пугала редких подземных исследователей утробными звуками и неожиданными сквозняками. И инквизиторы, то есть, блин — «головоглазы», знали о её существовании, раз к ней ведёт проход средь всех ловушек, хоть он и очень запутан. По нему явно часто ходят, и при этом посторонние вряд ли найдут сюда дорогу. Слишком уж всё запутано и запрятано. Хотя… он ведь оставил надёжный след в виде кабеля связи ретранслятора. По нему можно очень даже спокойно сюда добраться. Если в этом будет у кого какая необходимость.

Под высоким каменным цилиндрическим сводом этой, изрядно обширной и длинной подземной гавани, тускло тлели пыльные светильники — огромные лампы накаливания в допотопных, ржавых прожекторных корпусах. То, что они при этом что-то ещё и освещали, было почти чудом — это означало, что сохранилась и не истлела полностью древняя электропроводка, и где-то работала установка, производившая электричество. Установка наверняка старая, а вернее всего, старинная, возрастом, может, не менее сотни лет, полной мощности не давала, так как лампы еле тлели, и от этого спектр освещения уплывал в красную область, придавая окружению мрачный вид инфернального портала. И этот вид вполне соответствовал ожиданиям и настроениям Мэта.

По стенам громадного грота, выложенным грубо обработанными каменными глыбами, поросшими массивами бледных мхов, а так же обширными пятнами плесени всех цветов и оттенков, тёмными полосами сочилась грунтовая влага, и метались неровные блики отраженного света от, играющей стоячими волнами поверхности просторной подземной акватории.

Снаружи на море бушевал ледяной шторм, и удары тяжелых волн глухим эхом доносились сюда, невзирая на длинный подводно-подземный проход и систему запирающих шлюзов. Периодически тяжело вздыхала тёмная глотка этого подземно-подводного тоннеля-канала, временами издавая вибрирующий низкочастотный утробный стон от которого стыла в жилах кровь и шершавыми мурашками вставали дыбом атавистические остатки волосяного покрова — уж больно он напоминал бурчание ненасытного желудка голодного гигантского доисторического дракона.

У противоположной стороны грота, на другом берегу морского канала клубились, медленно оседая, облака пыли вокруг свежей, ещё продолжающей осыпаться, каменной кучи возле обвалившегося участка древней грубой кладки — видимо там и произошел, только что потрясший всё подземелье, взрыв. И там стояло штук шесть-семь тяжелых боевых дронов типа «тигр», в чёрно-белых пятнах маскировочной окраски на могучих тёмно-серых корпусах, с какими-то короткими обрезами в руках. Они копались в куче каменного мусора, что-то там увлечённо разгребая. А рядом с ними, на небольшом отдалении, рассредоточившись россыпью, в напряжённой готовности диких кошек, караулящих добычу у мышиной норки, застыла целая когорта небольших универсальных разведчиков, камуфлированных серо-синими разводами по чёрному фону. Это в них бледно светились пушистые точки. Десять «кошек» — десять белых лохматых точек. А возле них, немного в стороне, возвышался надо всеми громадный бледный паук, с уродливым лысым черепом и со стальными когтями — именно такой, как и предупреждал Алекс. Его глаза отсвечивали красным огнём, по корпусу гуляли бледно-красные блики, и был он так неожиданно огромен, что любимый боевой топор, который Мэт уже изготовил к бою, показался ему ничтожной маленькой игрушкой, неспособной причинить никому серьёзного вреда.