В целом офицеры госбезопасности не злоупотребляли помощью Никиты, справляясь сами, и давая ему возможность заниматься своими делами. А дел скопилось немало.
Ассистент не мог дать совершенства тела и духа. Он только изменял структуру мышечных волокон причём на очень глубоком уровне, укреплял и расширял энергоканалы, увеличивал плотность сосредоточения, и всё в таком духе. Но тренироваться Никита должен был сам, отрабатывая рефлексы и приучая тело двигаться, а также прогоняя пока ещё невеликий резерв по каналам, закрепляя их структуру и отрабатывая навыки создания узоров.
Кроме того, учебник сам собой не выучится, хотя определённую помощь ассистент мог оказать, но сам процесс учёбы он не заменял.
Поэтому дел было много, и уже приходилось планировать день, чтобы успевать как можно больше. Самой простой частью оставалось рисование. Никита сделал несколько заготовок для отрядных газет, и одну работу на общеартековский конкурс. На переднем плане нарисовал Аню, смотрящую куда-то вдаль, а если долго стоять перед картиной, то вдали, в переплетении дождя и волн начинали проступать очертания парусного корабля.
Работу, написанную цветными карандашами, сразу уволокли в дирекцию, но парни из девятки строго предупредили руководство лагеря, что у картины уже есть владелец, и чтобы не вздумали «заиграть».
Никита к концу смены уверенно создавал два десятка магем, наполняя их энергией для активации, и укладываясь в среднем в секунду или меньше, что и было оценено системой, подарившей ещё две единицы прогресса, сразу влитых в зрительную память, скорость движения и координацию.
В свой срок, отгремела смена, Никита получил первый приз за картину, с вручением диплома и памятного подарка — часов с артековской символикой. Но сама картина неведомым образом оказалась у Ани, уже вставленная в раму и упакованная в три слоя ткани, заняла своё место в их багаже.
Из Крыма они улетали вчетвером. Два офицера Девятки, и Никита с Аней, нажарившиеся на горячем южном солнце до коричнево-золотистого цвета.
Никита с удовольствием избавился от пионерской формы, переодевшись в льняной костюм песочного цвета и мягкие кожаные туфли сразу внешне превратившись из крупного подростка, в худощавого и подтянутого молодого мужчину.
Они сидели с Аней вдвоём, в зале ожидания, когда Никита заметил трёх мужчин, как-то странно переглянувшихся, и снова разошедшихся по аэропорту. На охрану они никак не походили, так как для офицеров если не на службе, одевались пусть и скромно, но чисто и аккуратно, а тут как-то странно. У полного мужчины с портфелем, новый и недешёвый, но уже мятый костюм, а у двух остальных рубашка и брюки словно приобретённые в одном магазине. Ну и конечно зоновские наколки на руках. Ни один офицер, кроме милиционеров, внедряющихся в банды, не станет ничего подобного накалывать на теле, потому что это сразу ставит крест на службе в серьёзных подразделениях.
В этом СССР угоны вообще случались редко. Зачем, если существовала возможность выехать из страны вполне официально. Но некоторые всё же пытались, особенно если имелись наличные деньги, не внесённые в декларацию.
Аня щебетала не прерываясь, рассказывая о своих приключениях, когда Никита, зажав в руке носовой платок, вытер пот со лба и потянулся, держа платок в левой руке, что означало «тревога».
Буквально через тридцать секунд к ним подошёл капитан Вадим Никонов, с большим чемоданом в руке и сумкой через плечо.
— Молодые люди, не занято? — Он ткнул пальцем на кресло, где лежала сумка Ани, и Никита тут же убрал её, давая место для офицера.
— А я тут смотрю, народ прям весь собрался на отдых, негромко произнёс капитан, не глядя на Никиту, и замолчал.
— Третий ряд от касс, полный мужчина в сером мятом костюме и портфелем в руках. Мужчина в чёрных брюках, коричневых сандалиях и кофейной рубахе, стоящий у газетного киоска, и мужчина сидящий в пятом от касс ряду, в таких же чёрных брюках и белой рубашке, с закатанными рукавами. Все трое знают друг друга, но не общаются. Портфель у мужчины тяжёлый и неудобный, но он его даже не поставит на пол. Так и держит на коленях обняв двумя руками. На всех зоновские наколки. Возможно взрывное устройство в портфеле.
— Принял. — Негромко ответил Вадим куда-то в пустоту, и обернулся к Никите. — А вы молодой человек, не присмотрите за моими вещами? Я хоть лимонадика глотну, да умоюсь холодной водой. А то эта жара меня похоже доконает.
Естественно, что кроме двух сопровождавших, в зале было достаточно офицеров КГБ и сотрудников милиции, так что захват прошёл мгновенно и почти беззвучно. Пассажир проходивший мимо мужчины с портфелем неловко запнулся, чуть отклонился в сторону, и чуть взмахнул рукой, от чего толстый сразу поник лицом уткнувшись в свой портфель, а через минуту вроде как два друга подхватили его под руки и со словами, «Сеня, мы ждём тебя за столиком!» утащили куда-то вглубь служебных помещений.
Минут через двадцать, рядом присел другой знакомый Никите офицер, и глядя куда-то вдаль, негромко сказал: «Спасибо» — после чего их пригласили на посадку.
История имела сразу два продолжения. Публичная, с рассказом как доблестные сотрудники КГБ задержали в аэропорту банду, ограбившую несколько кооперативных магазинов, и собиравшуюся угнать самолёт, и слегка тайная, с приглашением Никиты к заместителю председателя КГБ, и общим рефреном, «Пока не могу, но должен буду», что парня вполне устраивало, так как более всего он не любил общественных плясок вокруг себя.
Квартира встретила тишиной. Варя, освободившись от необходимости ухаживать за братом, радостно ускакала в стройотряд, навёрстывать радости студенческой жизни, а Никита остался в одиночестве.
Зато, он получил возможность заняться собой уже по-настоящему, глубоко погружаясь в медитации по укреплению внутренних каналов, и разбираясь в управлении собственным организмом.
Еду вообще не готовил, перейдя на питание в кооперативном кафе, а дома держал лишь всякие деликатесы, чтобы перекусить.
За лето раз десять ездил к Александре, встречавшей его словно кошка кусок свежей рыбки, и неизменно давала такой гари, что никаких других любовных приключений Никите не требовалось. Кроме того, Саша не просто дала адрес хорошего мастера, а привезла и представила хозяину ателье «Элеганс» на Большой Масловке, обшивавшего всех серьёзных людей Москвы, включая секретариат ЦК, и Верховный Совет. Уважаемый Никифор Груздев, представлял собой такого полненького живчика, вечно находящегося в движении.
Александру со спутником он принял у себя в кабинете и буквально после десятка вступительных фраз, вызвал работников чтобы снять мерки с Никиты, отметая все возражения.
— Молодой человек, я простите, цену этой планке — он кивнул на знак Красной Звезды на пиджаке, — знаю и хочу, чтобы она находилась на достойном фоне. А Макс Мара конечно это неплохо, но уже не для вашей фигуры. В плечах узковато, в бедрах широковато, да и общий силуэт только-только приличный. Массмаркет же, пусть и недешёвый. Хотя, у Шурочки прекрасный вкус и отличный глазомер, и она подобрала для вас очень неплохой вариант. Но! — Никифор поднял указательный палец вверх. — Но неплохой, совсем не значит лучший. Поэтому идите, и дайте нашим мастерицам возможность совершить чудо.
Когда юношу под руки увели, старый мастер с интересом посмотрел на Александру.
— Где же ты его зацепила?
— Это мне Кульчинский сосватал. — женщина усмехнулась. — Никитка тогда приехал в таком тряпье, что и на пугало-то не наденешь.
— Надеюсь у тебя нет планов на брак и семью? — Никифор достал из ящика за спиной пару бокалов и бутылку вина, и открыв пробку налил.
— Хотела бы, но…
— Да! — Мастер поднял палец. — Тебе нужна постельная подушка. Мальчик для развлечений и манекен для костюма, чтобы не стыдно вывести на премьеру. А мальчик совсем из другой породы. Сколько ему? Пятнадцать? И уже Красная Звезда. И ведь не война, да. Знаешь, у нас в разведгруппе таких двое было. Мальчишки. Поговаривали что их списали из какой-то школы. Ну а в нашу группу они влились как родные. Резали часовых, ставили мины, пробирались к самому чёрту в глотку, и кстати оба дожили до победы. Иногда я спрашивал себя, а как же выглядят те, кто не списан, и дослужились до выпуска. И вот теперь увидел. Другая раса, Сашенька. Так что ты его не привязывай. Будет ему хорошо, сам придёт.
