— Не влезай никуда! — Строго произнесла сестра, выглянув в проход. — А то вчера появился такой… словно из окопа. Но подозрительно чистый.

Никита картинно вздохнул, и прижав руки к груди в покаянном жесте, вышел на улицу.

Первый в этом году снег, кружился в воздухе, и таял, упав на асфальт, задерживаясь только на пожелтевшей траве. Москвичи спешили на работу и учёбу или возвращались с ночной смены. В метро его встретила привычная толчея, и гудящий эскалатор потащил вниз, к поездам.

Привычно контролируя ситуацию, увидел, как мужчина, вроде как случайно притеревшийся к женщине, залез к ней в сумочку, и почти не раздумывая толкнул в сторону вора шарик молний. И в самый критический момент, когда рука карманника уже погрузилась в сумку, его охватили судороги и естественно он стал дёргать рукой прямо в сумке, от чего случился большой шум, скандал, с последующим выниманием воришки из вагона, для знакомства с милицейским патрулём.

Взгляды всех пассажиров скрестились на воре и его жертве, и только высокий седовласый мужчина в светлом пальто, коричневой шляпе и белоснежном шарфе, укоризненно покачал головой глядя Никите прямо в глаза. Не беспокоясь ни секунды, о том понимает ли его визави, молча, одними губами произнёс:

«Мы не вмешиваемся в дела людей»

На что Никита усмехнулся и ответил жёстким тяжелым взглядом человека, за спиной которого уже собралась приличная горка трупов.

«Я живу по советским законам»

На лице седого нарисовалось неподдельное удивление, и он сделал подзывающий жест пальцем, словно генерал обращался к рядовому.

В ответ Никита посмотрел на мужчину как на придурка, и отвернулся. Ну в самом деле, не разбивать же ему лицо из-за такого пустяка?

Зафиксирована ментальная атака нижнего уровня. Рекомендую разорвать дистанцию, либо атаковать цель.

И чтобы у Никиты не оставалось сомнений, подсветила седого алым абрисом.

Двигаясь к выходу, он развернулся и проходя мимо, нанёс хлёсткий, молниеносный и сокрушительный удар в грудь, заставив седого замереть и тараща глаза в пространство пытаться протолкнуть воздух, ставший вдруг твёрдым словно кусок камня.

Выходя из вагона, Никита вежливо поклонился седому, приподняв кепи, и не забивая голову такими мелочами, пошёл вперёд, вспоминая что задавали на сегодня.

А вот Виктор Семёнович Маслов, пятьдесят пять лет, уроженец города Саратова, неженат, не привлекался, не судим, не состоит, не был, наконец-то смог справиться с болевым спазмом, и слегка подволакивая ноги, двинулся на выход из вагона, собираясь выйти на следующей остановке.

Он, как Старший Москвы, уже в течение десяти лет, и представить себе не мог, что кто-то, вот так. походя отобьёт его «Зов», и атакует чистой физикой с такой силой, что тот за малым чуть не сдох.

Первым движением Виктора Семёновича было найти и покарать. Люди Серого застоялись и им полезно будет размяться. Заодно поспрашивать мальца откуда он такой взялся смелый и шустрый. А вторым, уже куда более спокойным, стало понимание, что у людей Серого может ничего и не получится. Парня-то он узнал. Это про него говорили, что тот взял вооружённую банду голыми руками. Каратист или самбист, уже неважно. А важно то, что мальчонка может оказаться совсем непростым орешком, а терять людей старший не любил. Ну и то, что тот как-то очень просто отразил ментальную атаку. А ведь буквально в паре метров стоял… Так что как ни хотелось найти и покарать, придётся спокойно расплести всю историю до сути. Ведь этим долгоживущие и отличаются от людей. Решать не эмоциями, а разумом. В конце концов малыш не член Круга, и вполне имел право ответить куда серьёзнее, а фактически лишь обозначил недовольство.

Существовала ещё одна сложность. Соглашение между людьми, объединёнными в Большой Круг, и государством основывалось во многом на сложной системе сдержек, противовесов, устных договорённостей и взаимного игнорирования. И любая атака на подростка — орденоносца может быть воспринята как поступок, нарушающий соглашения. И тогда всё резко станет очень плохо. Никаким магам, пусть они даже очень сильны, не тягаться с армией. Танковый снаряд разорвёт любого старшего в брызги, а Великого просто убьёт. И если страна может запросто пойти на гибель пусть даже многих десятков тысяч, разменяв жизни магов по курсу один к ста, то Круг просто перестанет существовать. Эфир на Земле струился тончайшими ручейками, и каждый маг, без преувеличения становился игрой природы и нарушением ряда природных законов.

Через три дня, отсидев положенные шесть уроков. Никита бросил взгляд на часы. До тренировки оставалось два часа, но следовало поспешить. Мастер не любил опоздавших, и минимум что ждало за не приход вовремя — сто отжиманий на кулаках и десять кругов по залу. И не то, чтобы существенная нагрузка, но просто тупая потеря времени. Поэтому Никита предпочитал приезжать пораньше, спокойно переодеться, размяться и приступать к занятиям.

На выходе из школьного двора его вдруг остановил усатый чернявый мужчина явно южной национальности, с характерной кепкой — аэродромом на голове, и в белой овчиной дублёнке.

— Э, стой. Ты Калашников?

— Вы ошиблись товарищ. — Никита поправил сумку на плече, и свернул в сторону, собираясь обойти усача, как тот схватил его за плечо, и потянул к себе.

— Э! Да! Ты мне тут зачем обманываешь! — Я чичас тебя…

Что именно собирался сделать южанин, Никита не дослушал, крутанувшись на пятке и легко ударив горца ладонями по ушам, от чего тот сразу потерял свою кепку и ориентацию в пространстве, после чего, остекленев взглядом уселся в грязь.

Волга-такси, что привезла грубияна стояла рядом, и за трояк сверху, водитель не стал дожидаться клиента, а повёз Никиту домой переодеваться.

Тренировка прошла как обычно, за исключением групповых боёв, где двое парней Никиту очень грамотно подловили, и опрокинули на маты, после чего он вполне серьёзно поклонился обоим, благодаря за урок.

На выходе, прямо в холле Академии, к нему вдруг подошёл седой полноватый мужчина и раскрыл перед глазами Никиты красную книжечку.

— Комитет государственной безопасности, специальный отдел, полковник Дмитрий Сергеевич Батин. — Вслух прочитал Никита, и кивнул. — Слушаю вас, Дмитрий Сергеевич.

Полковник жестом предложил Никите отойти в сторону.

— Ну, для начала, у меня к тебе огромное спасибо. — Полковник достал из-за пазухи свёрток, и когда развернул, в его руках оказался длинный, двадцатисантиметровый кинжал, в серебряных ножнах с плоским ромбовидным клинком, и удобной длинной рукоятью. — Тут дарственная табличка, и вот тебе удостоверение, на право переноски, и хранения. На поясе носить не сможешь, но в сумке — запросто.

— Вот за это, прям, огромное спасибо. — Никита с удовольствием взялся за плотную нескользящую рукоять, и оценил баланс.

— Остальное чуть позже. И это вот, только успели. Но у меня к тебе огромная просьба. Ты не посмотришь наших ребят, кто попал под зелёную слизь? Я понимаю, что шансов как бы нет, они давно лежат, но вдруг…

— Поехали. — Никита кивнул, когда к ним подошёл один из самых возрастных учеников Штурмина — Константин Егорович, называемого всеми в Академии просто Егорыч.

— Никита. У тебя всё в порядке? — Константин строго посмотрел на стоявшего рядом полковника.

— А вы, простите… — Начал Батин.

— Комитет государственной безопасности, второе управление, полковник Заслонов. — Егорыч вытащил из нагрудного кармана пиджака удостоверение.

— Спецотдел, полковник Батин. — Седой тоже показал свой документ. — Вот подарил Никите от всех нас, и прошу его ещё кое в чём помочь.

Константин Егорович вопросительно посмотрел на Никиту, и увидев, как тот кивнул, тоже кивнул коллеге.

— Прошу принять во внимание, что Никита Анатольевич, состоит в Особом Списке, и за его судьбой следят не только у нас, но и ещё в паре непростых учреждений.