Ближе к вечеру я ознакомился с тем, что тут было сделано почти за три месяца моего отсутствия. Результаты, мягко говоря, не вызывали повышенного энтузиазма.
Основных строек в Ильинске было две — кирпичный завод и большой корабль, корпус которого уже начал приобретать какие-то очертания к нашему отбытию на Филиппины. К сожалению, эти очертания практически такими же и остались. Несмотря на то что я спроектировал предельно простую конструкцию, весь центр которой вообще был образован одними прямыми линиями, строители ухитрились просадить размеры двух шпангоутов. И увидев, что обшивка ложится на один борт явно кривее, чем на другой, обратились к Виктору с вопросом «что делать?». Получив честный ответ «не знаю», корабелы просто прекратили работу.
Аналогичная история произошла и с кирпичным заводом. Сам сарай для него был кое-как закончен, но с кирпичами для обжиговой печи вышла накладка. Их формовали вручную и потом обжигали на костре, но каждая последующая партия получалась хуже предыдущей. Так что после пятой, которая начала рассыпаться прямо в руках у строителей, был объявлен перерыв до появления начальства, то есть меня.
Но сказать, что колонисты все это время бездельничали, не поворачивался язык. Занятие у них имелось, и очень важное. Они обжирались мясом. Все подряд и с утра до вечера! Некоторые уже успели отрастить хоть небольшие, но все-таки животы, чего на Чатеме, насколько я был в курсе, пока не смог достичь никто.
Ведь до прибытия в Ильинск настоящего мяса никто вообще не пробовал — только рыбу, овощи и в умеренных количествах курятину. И пока строился форт, времени на охоту тоже почти не оставалось, да и не умели мориори охотиться. А тут появилось свободное время, да и кой-какой опыт у охотников наконец тоже образовался, так что местная живность вокруг Ильинска начала интенсивно отстреливаться. Под раздачу попали кенгуру, в основном какие-то небольшие, с собаку размером и серого цвета. И морские котики, которые, как оказалось, тут водятся в приличных количествах. Кроме того, километрах в двадцати от Ильинска обнаружился холм, в котором жили вомбаты. Это было что-то вроде гибрида морской свинки с медведем, обитающее в норах и весящее килограммов двадцать. Поближе познакомившись с этим существом, я наложил запрет на его отстрел. Потому как шкура у него так себе, мясо тоже, но зато этот зверь обладал уникальной особенностью — его какашки имели кубическую форму из-за своеобразного устройства задницы.
А в целом мне пришлось со вздохом отложить свои планы насчет подготовки экспедиции в Европу и впрячься в текучку. Сначала я занялся кораблем. Потому что первый рейс он совершит на остров Чатем, где погрузит на борт нашего монарха и привезет его в столицу империи. И пусть Илья тут строит вертикаль власти — в конце концов, он император или кто? А то ведь вон до чего дошло — первому министру, то есть вашему покорному слуге, некогда даже съездить в Париж! Это есть подрыв авторитета власти, и его надо побыстрее прекращать.
Так что я полдня прыгал вокруг недостроенного остова с лазерной рулеткой, а потом за пару дней прикинул, что, как и где надо доработать по месту, дабы обойтись без переделок уже испохабленного. В результате корабль, и на стадии проектирования не потрясавший воображения техническим совершенством, окончательно превратился в какой-то утюг, который при водоизмещении пятьсот тонн будет иметь даже чуть меньше ста тонн полезной нагрузки. Но зато изделие должно получиться прочным и устойчивым. Правда, тихоходным, но никто и не собирался устраивать на нем трансокеанские заплывы. Сначала он будет ходить между Чатемом и Австралией, а потом его предполагалось использовать как каботажник.
А Виктор неожиданно нашел еще одну область приложения сил помимо писания исторических хроник и преподавания в начальной школе города Ильинска. Услышав от меня, что привезенный лошаденок, скорее всего, скоро сдохнет, он заявил, что не допустит такого. Забрал этого будущего коня к себе домой и, что самое интересное, выходил-таки животину. Во всяком случае, жеребенок уже ходил и приобрел какое-то подобие аппетита. Видя такое дело, я скинул Маслову на ноутбук все материалы по разведению и дрессировке слонов, которые захватил из будущего, о чем пожалел уже через неделю. Потому как Виктор теперь чуть ли не через день приставал ко мне насчет ускорения приобретения этих замечательных животных. И чего, спрашивается, он пошел по исторической линии? Если бы сразу выбрал себе правильный путь, то к моменту отбытия в прошлое был бы уже каким-нибудь заведующим вольером в зоопарке.
В перерывах возни с кораблем я разобрался в кирпичном вопросе. Тут все оказалось очень просто — то есть были нарушены режимы и сушки, и обжига. Главный инженер проекта забыл, как переводить электронные часы в режим таймера. Потом он методом случайного нажатия на все подряд загнал их в режим установки будильника, а вывести оттуда не смог. Так что все партии начиная с третьей делались по принципу «от завтрака до обеда». На мой возмущенный вопрос — неужели трудно было дойти до рации и спросить об этом у Ильи, с которым колония связывалась по два раза в неделю, — абориген только развел руками. Столь сложный метод решения проблемы даже не приходил ему в голову — ведь подождать моего возвращения гораздо проще.
Наконец к середине мая корабль, нареченный «Газелью», был готов. Теоретически он являлся трехмачтовой шхуной, потому как на фок-мачте и грот-мачте у него стоял запасной комплект парусов от «Победы». А сзади имелась бизань с косым латинским парусом, сотканным из новозеландского льна. Но, по-моему, наше изделие гораздо больше напоминало калошу, чем шхуну.
Кстати, новозеландский лен, который рос на Чатеме, а теперь нашими стараниями и в окрестностях Ильинска, ко льну имел не большее отношение, чем морская свинка к морю и свиньям. Скорее он напоминал обыкновенный пырей, но только очень крупный и растущий шарообразными кустами диаметром до двух метров. Его узкие длинные листья имели внутри чрезвычайно прочные волокна, из которых хорошо получались и канаты, и ткань.
Флагман австралийского флота благополучно прошел испытания, на которых показал скорость аж целых семь километров в час на дизеле и столько же под всеми парусами при ветре примерно в четыре балла. Вместе же ветер и мотор разгоняли калошу до девяти километров. В принципе не так уж плохо, плоты, например, иногда плавают и медленнее.
И вот двадцать второго мая девяносто третьего года эскадра, состоящая из «Победы» и «Газели», отправилась на Чатем за императором и барахлом из моего сарая. Я же остался в Ильинске, ибо плавание продлится примерно по месяцу в каждую сторону, а бросать работы на такой долгий срок мы себе позволить не могли. Так что Михаил Баринов, как и его бывший младший матрос, тоже подрос в должности и стал капитаном «Победы». «Газелью» командовал капитан «Волги», месяц назад с трудом дошедшей до Ильинска и заново вставшей на ремонт.
День защиты детей, то есть первое июня, ознаменовался стычкой с австралийскими аборигенами. Человек двадцать решили напасть на пятерых наших охотников и отнять четыре имеющихся у них кенгуриных тушки. Будь это маори, вряд ли охотники вернулись бы домой, несмотря на наличие барабанных ружей. Но австралийцам хватило нескольких выстрелов, после чего они в темпе скрылись, утащив с собой двоих не то раненых, не то убитых. В общем, местное население пока не представляло особой опасности для нашей маленькой колонии. Куда больше неудобств доставляли змеи.
Змея для мориори являлась легендарным существом. На Чатеме их не водилось, но исключительно потому, что змеи там были истреблены еще первыми переселенцами задолго до появления Ильи. Причем не столько из-за опасности для человека, сколько потому, что этим переселенцам очень хотелось кушать. И к настоящему моменту змеи на острове сохранились только в передаваемых от отца к сыну сказаниях о необычайно вкусных и питательных существах, похожих на большого червя с зубастой головой.
