Следующие сорок минут я только и делал, что отвечал на их многочисленные вопросы. Собственно, главных было два. Будут ли эти корабли обладать достаточной устойчивостью для того, чтобы выдержать любой шторм? И главное, зачем они вообще нужны, в чем их преимущество перед обычными?

Я ответил, что шторм они выдержат. Смысл же такой формы корпуса и такого парусного вооружения в том, что с ними корабль сможет дойти от Цейлона до Амстердама за два месяца. Или от Ильинска туда же за два с половиной.

Ничего невероятного в моих словах не было: ведь голландцы сейчас изучали чертежи чайного клипера «Фермопилы».

— Дело даже не в том, что это достаточно быстрый корабль, способный при хорошем ветре разгоняться до семнадцати узлов, — пояснил я, — а в том, что даже при ветре в один балл он сможет двигаться со скоростью узла три-четыре.

Надо сказать, что мы с Ильей решились на передачу голландцам чертежей не сразу. Помочь принять решение нам помогли два соображения. Первое — для нас в основном представляли опасность корабли с большим количеством солдат и пушек, а вовсе не те, что способны двигаться при любом ветре. В конце концов, у парохода это все равно получится лучше. Да и вообще чайные клиперы — это все-таки не военные корабли. Второе же соображение заключалось в том, что высшая точка расцвета Голландии уже позади, пусть там почти никто этого не понимает. На всякого рода спекуляциях и посредничестве можно совершить кратковременный рывок, но нельзя обеспечить процветание страны в длительной перспективе. Тут уже нужно развивать промышленность, чем голландцы не очень заморачивались. А вот в Англии это понимали хорошо, несмотря на то что и там и там вроде бы правил один и тот же человек.

То есть чем дальше, тем больше голландцам будет не до нас — у них скоро начнутся свои проблемы. Ну а пока постройка кораблей на их верфях обойдется дешевле, чем в Англии, пусть они их и строят. Кстати, голландские мастера работают на интуиции, никакой особой теории у них нет, так что вряд ли они смогут сделать серьезные выводы из наших документов. Будут продолжать тупо копировать «Фермопилы», и все.

Вскоре корабельные мастера вынесли вердикт, что построить такое на верфях компании можно, и удалились. Мы же с ван Рибеком приступили к обсуждению цены.

— У Австралии два предложения, — пояснил я. — Первое — мы целиком оплачиваем все пять кораблей. Но тогда вам нельзя будет строить такие же для себя, и, кроме того, компания возьмет на себя ответственность за сохранение их в тайне. То есть если мы увидим где угодно еще хоть один такой корабль, то немедленно объявим войну Ост-Индской компании. Бомбардировок Амстердама не обещаю, хотя у нас принята программа приоритетного развития воздушного флота, так что, может быть, со временем дойдем и до такого. Но все голландские корабли при встрече с австралийскими будут топиться, это нетрудно.

— Простите, но ведь не все суда нашей страны принадлежат компании!

— А наше какое дело? Пусть ваши купцы вам и говорят спасибо в меру своих возможностей. Но это, так сказать, один вариант. Второй — вы строите нам пять кораблей бесплатно, а потом можете делать их себе или третьим лицам сколько угодно.

— К сожалению, я не уполномочен решать такие вопросы единолично, — развел руками голландец. — Мне нужно посоветоваться с господином Витсеном, а ему, скорее всего, потребуется одобрение совета директоров. С учетом времени пути до Амстердама это может занять от месяца до полутора.

— Ну, столько-то мы в Европе пробудем, однако все равно не теряйте времени.

На этом наша встреча с ван Рибеком закончилась, и до вечера я разбирался с голландскими шкиперами, подрядившимися везти французов в Ильинск. Наконец все вопросы были утрясены, и с кормы «Чайки» вновь ушла в небо зеленая ракета, что означало — «следующий!». По этому сигналу, как я и ожидал, к нам подплыла шлюпка от португальского фрегата.

Честно говоря, у меня были серьезные подозрения, что от нас сейчас начнут требовать объяснений, а то и компенсации за утопленный в позапрошлом году фрегат, так что я дослал патрон в ствол парабеллума и велел палубной команде быть наготове. Однако португалец, представившийся как посланец короля Педру II, был настроен на редкость миролюбиво. То есть он, даже не успев толком откушать предложенного ему тунца под маринадом, начал плакаться про тяжелые времена, наступившие для его страны.

Тут я немного удивился. По моим сведениям, как раз сейчас дела обстояли несколько наоборот. Десять лет назад в Бразилии были открыты месторождения серебра, что позволило королю серьезно укрепить свое материальное положение. И политическое тоже, ибо португальский парламент, именуемый кортесами, распоряжался налоговыми сборами. И соответственно выделял часть полученных денег монарху. Или не выделял, это уже зависело от поведения его величества. Бразильское же серебро дало королю возможность послать свой парламент далеко и надолго, после чего править самостоятельно без оглядки на копейки от кортесов и не вспоминая ни о какой демократии.

Однако португалец быстро рассеял мое недоумение. Он объяснил, что средства-то из Бразилии поступают, но в значительно меньших количествах, чем могли бы. Потому как корабли приходится охранять, а с флотом у Португалии сейчас не очень. Больших фрегатов было всего пять, а по несчастливой случайности, произошедшей не так давно, их осталось четыре. Из Индийского океана португальцев практически вытеснили голландцы с англичанами. В Индии осталось три небольшие колонии — Гоа, Диу и Даман.

Я сочувственно покивал. Второе и третье слово мне не говорили абсолютно ничего, но в Гоа любил отдыхать мой сын. Он и меня неоднократно звал составить ему компанию, но я отказывался. Потому как финансы начали позволять нам подобные телодвижения только тогда, когда мне уже перевалило за семьдесят. В таком возрасте как-то уже не очень тянет на экзотику. Но сейчас совсем другое дело, и посещение данного места вообще-то входило в мои планы. А тут, значит, голландцы собираются отобрать его у португальцев? Нет, это не дело. Как я там отдыхать буду, если всякие-разные начнут какие-то войнушки? Руки прочь от моего Гоа! Пусть голландцы обходятся Индонезией, она большая.

Тем временем португалец дошел до сути своих предложений. Он попросил нас по дипломатическим каналам обеспечить неприкосновенность Гоа и прочих мест, откуда их еще не выперли, а также выделить для охраны серебряных галеонов две, а лучше три маленькие боевые яхты. Судя по всему, он имел в виду «Победу». В обмен на это король устами своего посланца обещал нам любые концессии в Бразилии, за исключением мест, где уже обосновались португальцы.

— Нет, — вздохнул я, — концессии нам не нужны. А вот прямые поставки сока гевеи и бальсы не помешали бы. Что означают эти слова? Породы деревьев, вам их покажут на картинках и объяснят, где они растут.

В качестве иллюстрации я продемонстрировал посланнику некий предмет и объяснил, что он делается из сока гондодерева, произрастающего в метрополии, но таких деревьев там мало, а сока они дают еще меньше. Гевея же хоть и не идеально, но все-таки может их заменить.

— Но каково назначение этого изделия? — не понял собеседник.

Я объяснил, после чего португалец минут пять переваривал полученные сведения, а потом у него на физиономии начало проступать понимание, потихоньку переходящее в восторг. Весь его вид чуть ли не кричал: я понял! Понял, почему у австралийцев проблемы с заселением колоний! Да еще лет сто повального применения таких штук — и дальше у них и в метрополии никого не останется! Но углубляться в открывшуюся ему тему он не стал, а поинтересовался объемами наших потребностей. Услышав цифры, мой гость помрачнел, но все же пообещал довести их до сведения его величества, с чем и отчалил.

Перед сном я обдумал итоги первого дня нашего второго визита в Европу. Хотя остров Мадейра скорее всего относится к Африке, политика в его бухте началась самая что ни на есть европейская. То есть нас, как и предполагалось, потащили во всякие союзы. Правда, представители французских властей пока себя не проявили, но зато внезапно вылезли португальцы. И довольно кстати, потому как рабочих рук еще и на серьезную добычу бальсы с резиной у нас просто не было, а в Австралии эта ботаника созреет никак не раньше чем через пять лет. За такое действительно не жалко выделить для охраны два «Груманта» с командами по восемь человек на каждом.