Суть моей оговорки Петр уловил сразу:

— А не сейчас, попозже, или не для меня, а для тебя, они что, будут слабее?

— Разумеется, ведь ничто не вечно под луной.

Дальше я ему разжевывать не стал. Хотя смысл моей реплики был в том, что вся Северная война нашей истории держалась на авторитете и воинском искусстве Карла Двенадцатого. Учитывая же его не самую умную привычку во время сражений лезть вперед, ликвидация не будет представлять собой такой уж неподъемной задачи для небольшой снайперской группы. Заодно и офицеров проредят — они по форме хорошо отличаются от солдат. Но, повторюсь, я не стал говорить этого царю. Пусть думает сам. Или, если обратится к нам за помощью, когда Карл ему основательно вломит, посмотрит, как с проблемой справятся австралийцы.

Тут нам принесли обед, и Петр замолк, а ближе к десерту переключился на железные дороги.

— Дело, конечно, зело правильное, — выдал он итог своих раздумий. — Но сколько железа на них понадобится?

— Не железа: для начала сойдет и чугун. Сажень рельсового пути весит без малого сто пудов.

Тут я сделал паузу — мне было интересно, насколько быстро царь считает в уме. Оказалось, что очень неплохо, — результат он выдал примерно за минуту.

— Так это же из всего чугуна, что плавится в России, получится всего семьдесят верст в год!

— Правильно, но почему ты решил, что его нельзя плавить гораздо больше? Сам же Демидова собираешься отправить на Урал, где богатые руды.

— Кто сказал?! — вскинулся царь.

— Никто, просто я не дурак. Про то, что на Урале богатые рудные залежи, мы знаем со времен Мефодия и Кирилла. То, что Демидов недавно вернулся оттуда, после чего имел несколько продолжительных бесед с тобой, тоже не секрет. А сейчас он кузнецов и рудознатцев со всей округи собирает. Чего тут ждать, пока кто-то скажет? И так все ясно.

— Места там богатейшие, — вздохнул Петр, — но путь больно далек. А главное, людей-то где взять?

«Вот мы и подошли к главному, — подумал я. — К тому, ради чего я и затеял сближение с Петром».

— Чтобы обучить хорошего мастера, нужно пять лет, — пояснил я. — Но это в среднем — бывают такие самородки, что и за два все постигают. И железные руды в России есть не только на Урале, но и на Днепре, и под Курском. Австралия готова помочь в их освоении, что приведет к увеличению выплавки чугуна и железа в десятки раз, но на довольно жестких условиях.

Петр напрягся.

— Во главе выделенных под производство территорий ставятся наши люди, — начал я, — с правами царских наместников. То есть перечить им сможешь только ты, но это будет означать как минимум полный разрыв с Австралией, если не войну. А для всех остальных их слово будет царским.

Вообще-то самое главное я уже сказал и теперь ожидал полного неприятия данной идеи Петром, вплоть до вспышки ярости, но он нетерпеливо буркнул:

— Продолжай, чего замолк-то?

— Итак, в губерниях, где расположены эти зоны, а может быть, и в соседних, наши люди должны иметь право вербовать на работы добровольцев среди крестьян. При этом помещикам будет выплачиваться единая для всех утвержденная тобой компенсация.

— Где я столько денег-то возьму?

— Нами будет выплачиваться, — уточнил я. — Далее. Часть месторождений находится в неспокойных местах, — понадобятся воинские подразделения для охраны. Примерно полк. Вот его предоставишь ты. Кроме того, мы будем вербовать добровольцев не только в рабочие, но и в солдаты. После семи лет работы или пяти службы все эти люди получают волю, и все равно, чьими они были до этого. Наконец, отработав или отслужив по три года, каждый, если захочет, сможет уехать в Австралию.

— А если к вам побегут, как сейчас на Дон, выдавать будете?

— Только совсем ни к чему не годных. А кто пригодится — за того помещику деньги, да и то после того, как бумагу предоставит, что это его мужики.

— Круто берешь, — хмыкнул царь.

— Как умею. Зато у тебя будут и железные дороги, и ружья, каких ни у кого в Европе нет, и пушки.

— Давай мы вот как сделаем, — предложил Петр. — Устроим кумпанство. Директоров там будет два — один я, другой кто-то от вас.

— Наверное, я. Но как же мы решения-то принимать будем, если вдруг тебе захочется одного, а мне другого?

— Перво-наперво надо написать такой устав, чтобы в нем поменьше мест было, кои можно толковать криво. А вот как быть, если мы про такое заспорим, чего там не прописано… Жребий, что ли, кидать?

«Черт побери, — подумал я. — Было бы мне не девяносто с хвостиком, а хотя бы лет сорок, так подпал бы я под обаяние государя нашего Петра Алексеевича! Ничего не скажешь, отошел от первого смущения и попер, как танк на окопы. Ладно, учтем, что в беседе с ним надо воздерживаться от принятия решений под впечатлением от его напора».

Так что я отпил лимонада, прошелся по кабинету, еще раз прикинул, во что может вылиться предлагаемое мной, и наконец сказал:

— Жребий, говоришь? А что, это можно. Но с двумя оговорками. Первая — ты даешь слово, что пять лет от основания компании, то есть пока она будет организовываться, не станешь пользоваться своим правом требовать жребия. Поспорим мы о чем-нибудь, например, но ты меня убедить не сможешь. Значит, если так, придется тебе смириться с тем, что я буду делать по-своему.

— Ладно, пять лет сдюжу.

— Погоди, я еще не кончил. Так вот, после этого еще двадцать лет конфликты будут разрешаться по неравному жребию. Бросаем кости: твои цифры — один и два, мои — три, четыре, пять и шесть. И только по истечении двадцатипятилетнего срока управление компанией станет равноправным.

— С управлением я понял, а как делить будем железо?

— Треть — нам, две трети — России. Но из своей доли она поначалу должна почти все выделять на строительство железной дороги, да и потом не меньше половины. Тут вот какое дело — для выплавки чугуна нужна не только руда, но и каменный уголь, причем его надо много. Плавильные печи следует ставить именно рядом с угольными шахтами. Однако только на Урале месторождения одного и другого рядом. Здесь же в самом лучшем случае получится сто верст, а если брать от самого богатого углем района до крупнейших залежей руды, то набежит четыреста. Вот тут в первую очередь и надо строить дорогу. А потом, когда чугун начнет плавиться миллионами пудов в месяц, можно будет использовать его и на иные нужды.

— Когда кумпанский устав писать начнем? — вскочил Петр. Ему уже не терпелось. — И как назовем сие предприятие? У англичан и голландцев есть Ост-Индские кумпании. Быть нашей Российской Ост-Австралийской!

— Лучше прямо в названии уточнить, что она образована при высочайшем участии, — предложил я. — Жалко, что ты не император, хотя непонятно почему — Россия же есть самая настоящая империя. И компанию можно назвать Российской Ост-Австралийской императорской. Два учредителя — наш император и ты. И два директора, как договорились.

В этот день мы с Петром вчерне набросали основные тезисы устава будущей компании. Потом он три дня будет обсуждать их со своими спутниками. Я тоже, если позволит состояние ионосферы, проконсультируюсь с Ильей, а затем состоится официальный визит русского посольства в австралийское. Я пообещал, что вечером в честь этого события будет устроен грандиозный фейерверк, но предупредил, что стрелять мы будем из новейших и абсолютно секретных пушек, к которым послов не допустят. Но для господина бомбардира, учитывая сложившиеся дружеские отношения, будет сделано исключение. Если, конечно, он поклянется на Библии и поцелует крест в том, что никогда и ни под каким видом ничего об увиденном никому не расскажет. Пусть во время обсуждения устава у Петра свербит мысль — а что же такого мне покажет этот герцог? Глядишь, и документ получится более пригодный для приведения его в желательный для нас вид.

Смысл организации будущей компании для нас состоял в двух вещах. Первое — создать стационарную европейскую базу для отбора потенциальных иммигрантов. Одно дело, когда берешь не пойми кого, и совсем другое, когда эти люди годами работали у тебя на глазах. Вторым же пунктом нашего интереса являлся военный союз с Россией. Ведь при правильной организации дела всегда можно добиться того, что все металлургические и машиностроительные заводы компании без нашего участия окажутся неработоспособными, что придаст такому союзу дополнительную прочность. А нужен он в основном против поползновений морских европейских держав. Потому как времена, когда великую и могучую Австралийскую империю можно было между делом придавить пятью-шестью кораблями, давно прошли. Теперь для этого потребуется эскадра, соизмеримая с Великой Армадой. Но та же Англия десять раз подумает перед отправкой чуть ли не всего флота черт знает куда, если у нее под боком будет иметься неплохо вооруженный австралийский союзник.