— Не волнуйся, детка. Ты помнишь свой адрес? Где твои папа и мама? Сейчас мы составим акт, ты пойдёшь домой.

— Дяденька, — наклонившись к самому его уху, очень тихо сказала она, — я не пойду домой… Мне нельзя. Мы ищем тётку Зубную Боль. Вы здесь самый главный? Вы главный, да? Так скажите, пожалуйста, есть здесь тётка Зубная Боль?

— Не понимаю, — ответил экскурсовод. — При чём здесь тётка? Ты гуляла, девочка, с тёткой?

— Нет. Мы, понимаете, дядя, мы ищем… Ищем тётушку Зубную Боль! Она там, где бывает сладкое. Вы её не видали?

— Понятия не имею! Какая такая тётка?

— Мария, молчи! — очень строго приказал Ганс. — А вы сейчас же, сейчас же поставьте её на место!

— Чего ты буйствуешь? — удивился экскурсовод. — Твоя Мария, она, по-моему, не стеклянная! Это вы разбили отличную лампу, а я твою Марию не разобью.

— Всё равно. Она вам не дочь! Сейчас же поставьте её на место!

— Ну и ну! — удивился экскурсовод. И, растерявшись, поставил Машу на пол, рядом с сердитым Гансом.

Пока ребята пререкались с экскурсоводом, их окружила большая толпа.

— В чём дело? Что стряслось? — спрашивали люди один у другого.

— А ничего такого. Эти ребята, они, понимаете ли, разбили вот эту лампу… Вон осколки. Видите? На полу…

Все внимательно и удивлённо рассматривали осколки.

А Ганс между тем схватил Машу за руку и нырнул вместе с ней в толпу.

Скорей!.. Скорей!..

Вот уж и ветер свистит в ушах. Далеко позади, на горе, осталась выставка, экскурсовод, разбитая лампа.

— Куда, однако, девались дети? — спрашивает бедняга экскурсовод. — Ведь только что они стояли тут! Я ещё поставил на пол возле себя ту толстую девочку в красном платье…

Перед Гансом и Машей шоссе. По шоссе скользят легковички, проносятся грузовики.

На другой стороне от дороги море — шумит, шумит…

Ребята пересекают дорогу, останавливаются возле бегущих автобусов.

— Ганс, а Ганс!.. Ну, а где же тётка Зубная Боль?

— Там её не было. Сейчас мы пойдём в тот коффик, где я бывал с дедушкой. Если б ты только знала, сколько там сладкого!..

Глава седьмая. Торты

— Уступите, пожалуйста, место! Кажется, видите! Я с ребёнком, — попросил Ганс.

Раздался хохот, и Маше тут же освободили место. Встав на коленки, прислонившись носом к стеклу, она про всё на свете сразу забыла, даже про тётку Зубную Боль.

Автобус ехал и ехал. Сквозь деревья мелькала голубая полоса моря. Будто вырвалась из-под земли и побежала навстречу огромная каменная русалка. Высокая и крылатая, она стояла на каменной набережной бульвара.

Раз! — и скрылась. Замелькал город — весь из серого камня. Он был виден не очень ясно, потому что повсюду стояли деревья и у всех потихонечку двигались листья, как будто бы танцевали.

Всё дальше и дальше бежал автобус. Вот островерхие крыши старых построек.

Город был необыкновенным — его можно было даже назвать волшебным. Казалось, что всё тут не всамделишное, что это рисунки из сказок: вытянутые окошки, башни, черепичные крыши. Они наподобие шапок прикрыли дома. Узкие улочки, узкие и горбатые, теперь таких не бывает. Над дверью в булочную — крендель, раскрашенный золотой краской. В окне улыбаются детям хлеба и булочки, пирожные и пирожки.

— Приехали, — говорит Ганс.

Здесь, в кондитерских, почти у каждой своя пекарня. В пекарнях изготовляют булочки, булки, пирожные и торты. Все кондитеры в городе Таллине стараются изготовить какой-нибудь торт в духе своего прекрасного города. Тут встретишь торты, похожие на старые башни; их опоясывает ограда из крема; оконца блестят слюдой, которая на самом деле не что иное, как леденцы. Каждый камень в тортовом здании сделан из шоколада, деревья украшены «пьяными» вишнями.

Ганс и Маша зашагали по улицам старого города. Они немножко устали от зноя и огорчительного происшествия с лампой.

Впереди кондитерская. Да нет, большое кафе. Сквозь окна видны туристы. Они уплетают взбитые сливки.

Ганс и Маша тоже бы не прочь зайти, сесть за столик и съесть… ну хотя бы мороженого. Но из подвальных окон кондитерской валит сладкий запах ванили. Все булки на свете, казалось, запели нежнейшими кондитерскими голосами и принялись рассказывать о блаженстве, которое может испытать каждый, кто съест хоть одну такую чудесную булочку.

Не иначе как там притаилась тётка Зубная Боль!

В подвальное помещение, в пекарню, вела крутая узкая лестница.

Ганс и Маша осторожно спустились вниз.

Как много здесь юных кондитеров! И все они одеты в белые накрахмаленные халаты, а на головах белоснежные колпаки. И все крепко заняты: кто тесто раскатывает, вернее, наблюдает за тем, как здорово раскатывает тесто механическая каталка; кто зачерпывает большущей ложкой розовый крем из большущей миски и украшает им уже почти готовый торт; кто открывает банки с консервированными вишнями и раскладывает вишни на верхушках готовых тортов…

Шум, звон… Лопочет газ, что-то тихо звенит в печах; наклонившись друг к другу, кондитеры стараются перекричать один другого.

От горячих булочек идёт пар, вырывается сквозь низкие окна пекарни на улицу; пар от крема, розового, фисташкового. Может, это вовсе не пар, а облако сладкой пудры?

Подкатывают к продолговатым столам тележки — откатывают от длинных столов, увозя с собой готовые булочки, украшенные изюмом. Девушки в белом толкают тележки к лифтам, а лифты несут их вверх, всё вверх, вверх!

Лифт опускается вниз — привозит пустые тележки. Девушки толкают пустые тележки снова и снова к столам, к печам, к огромным духовкам, где все новые, новые, новые булочки.

Дети жмутся к стене, никто их не замечает. В этом шуме им и словечка друг другу сказать нельзя.

Хорошо… Ну, а где же тётка Зубная Боль? Её здесь нет.

Девушки, что развозят булочки, слишком молоды. Это просто девочки, а не тётки, такое понять легко. Один-единственный старый в пекарне — кондитер.

На столе перед ним — огромный торт. На фундаменте из белого нежного пряника — сладкий дворец. Дворец состоит из множества башен, каждая из цветного крема. К башням ведут ворота из коричневых пряников. Посредине двора длинными ломкими струями бьёт фонтан. Может, вода в фонтане сделана из сиропа, только твёрдого, замороженного?

Кондитер действует ловко, лицо у него озабоченное.

— Алекс Янович! — говорит какая-то девушка. — Вот увидите, вы получите первую премию на конкурсе всех городских тортов! Сделать торт красивее — невозможно!

На глазах у Ганса и Маши вырастает бело-розовый город. Кондитер выкладывает мостовые вокруг бело-розовых башен камнями из шоколада. Руки движутся быстро-быстро: порхают, летят… Дети забыли, зачем пришли. Они замерли в своём уголке, полуоткрыв рты. Они жмутся к стене, молчат. И вдруг к ним подходит какая-то девушка.

— Вы к кому пришли? — удивляется девушка. — Как вы сюда попали?

— По лестнице. Мы по делу, — с достоинством говорит Ганс.

— По какому такому делу? Кто вас сюда впустил? — говорит она, перекрикивая биение машин.

— Мы сами, сами сюда вошли, — отвечает Маша.

— Алекс Янович, поглядите-ка на этих клиентов! Пришли без спросу, и никто их не задержал. У входа должен был стоять Лаур. Куда подевался Лаур? Эдак вся улица к нам войдёт. Лаур, Лаур!

Жуя пирожок, к ним подходит мальчишка, которого зовут Лаур. На голове у него колпак. В правой руке надкусанный пирожок с мясом.

— Позвольте вас попросить о выходе… — говорит Лаур. — Здесь вам не место. Хотите пирожное — прошу! Поднимитесь в кондитерскую.

Ганс с достоинством берёт за руку Машу и они поднимаются вверх по винтообразной лестнице.

— Не нужно нам никаких пирожных! Понял? Мы тут по делу. Мы по делу сюда пришли!.. Мы ищем тётушку Зубную Боль!