В ожидании подходящего судна моряки отдыхали, лечились местными средствами, не очень эффективными. Нельсону уже ничто не могло помочь, организм его был слишком ослаблен. 20 июля 1789 года ботаник скончался. Когда шестнадцать моряков опускали его в землю, им показалось, что в глазах Блая блеснули слезы, хотя Перселл уверял, что это было просто от слишком яркого солнца.

Оставшиеся семнадцать человек отправились в Батавию, откуда можно было попасть в Англию. Для старшины Холла, для одного из коков и для Элфинстона этой мечте не суждено было сбыться: в Батавию доставили на носилках покрытые язвами мощи, и больше они уже не встали. Здоровые товарищи похоронили их. На родину вернулось только четырнадцать человек.

В графстве Кент Блай нашел свою жену. Мы ничего не знаем об этой встрече. Известно только, что в последующие дни капитаном владела лишь одна мысль: поскорее выйти в море и разыскать «своих» мятежников, чтобы передать их потом в руки палача. Но для начала капитану Уильяму Блаю самому пришлось предстать перед военным судом, так как к потере судна Адмиралтейство всегда относилось строго. Несмотря на тяжкие улики Перселла, капитан был оправдан. И вот наконец Блай смог отправиться на поиски Флетчера и других мятежников. Он их не нашел. Отведя его руку, провидение само решило вмешаться, как мы сейчас увидим.

После того как Блай и его приверженцы были изгнаны с «Баунти», судно направилось к ближайшему острову Тубуаи, в 300 милях к югу от Таити.

– Обоснуем на нем колонию, – говорили восставшие, – и заживем как братья.

Высадившись на остров, они сразу увидели, что там не было самого необходимого, чего требовал их замысел, – женщин. Посовещавшись, решили вернуться за женщинами на Таити, выбрать самых привлекательных и обманом увезти на Тубуаи.

– Капитан Блай открыл замечательный, плодородный остров, – объявили они на Таити. – И вот он прислал нас сюда за женщинами, чтобы заселить этот необитаемый остров.

Им удалось уговорить женщин, а также некоторых мужчин, не из самых лучших. На Тубуаи, острове отнюдь не райском, все эти люди быстро почувствовали разочарование. Начались ссоры и потасовки. Флетчер был не в силах навести порядок, к тому же все решения принимались теперь общим голосованием. Большинство высказалось за возвращение на Таити. Шестнадцать моряков вернулись туда с туземцами. Все они вскоре были перебиты в драках или, попав в руки английских властей, повешены.

Остальные мятежники долго на «Счастливом острове» не задержались, не без основания думая, что больше там потеряют, чем найдут. По-прежнему на шлюпе «Баунти» они взяли курс на юго-восток, и больше о них никто не слышал.

До того самого дня в 1808 году, когда капитан промыслового суденышка «Топаз», сделав остановку на острове Питкерн (1300 миль к юго-востоку от Таити), с удивлением встретил там седовласого англичанина, который сказал ему:

– Меня зовут Александр Смит. Я последний оставшийся в живых из всей команды Флетчера, помощника капитана «Баунти».

Остальные, объяснил он, давно перебили друг друга. Однако до этого трагического эпилога некоторые из них успели, завести семью. До сих пор на Питкерне можно увидеть метисов, детей мятежников с «Баунти».

Невозможность мести еще сильнее ожесточила Блая. Кое-какое утешение он находил лишь в карательных экспедициях. Его послали, например, подавлять восстание английских моряков в устье Темзы. Он принимал участие в обстреле Копенгагена. В 1805 году его назначили губернатором Нового Южного Уэльса в Австралии. В то время столица Сидней была всего лишь исправительной колонией. Подопечные Блая, люди, видавшие виды, не могли вынести установленного им режима. Снова вспыхнул мятеж. Поскольку все происходило на твердой земле, и Блая нельзя было высадить в плавучую тюрьму, мятежники заключили его в крепость. Чтобы вызволить грозного капитана, потребовалось вмешательство присланного из Англии полка. Начальство Блая рассудило, что его карьера губернатора должна на этом завершиться. Он вышел в отставку и поселился в своем имении в графстве Кент, где и умер в 1817 году в возрасте восьмидесяти четырех лет.

Крутой нрав, жестокость, отвага, надменные манеры, прямолинейность и нетерпимость – никто не может сказать, в какую сторону склонилась чаша весов, когда беспощадный Уильям Блай предстал перед Страшным судом. Вызывая восхищение немногих, ненависть большинства, он бесспорно остается героем одного из самых удивительных приключений Тихого океана.

СОВРЕМЕННЫЕ ПИРАТЫ

Тихий океан - pic_13.jpg

В воскресенье 30 мая 1965 года было еще совсем темно, когда командир «Доньи Паситы» второй раз напомнил своему помощнику, чтобы он поторопился с посадкой пассажиров.

– Мы всегда нарушаем расписание. Старик будет драть глотку.

Старик – это владелец парохода, управляющий компании Го-Тонг. Город Себу еще спал, но порт был хорошо освещен, и под мощными прожекторами блестели цветные кузова больших американских автомобилей, непрерывно исчезавших в кормовой части «Доньи Паситы».

Остров Себу, самый населенный на Филиппинах, насчитывает вместе с соседними островками полтора миллиона жителей. Несмотря на сложный рельеф острова, там выращивают кукурузу, табак, сахарный тростник, кокосовую пальму, абаку – особый вид банана, дающий манильскую пеньку. Есть на острове угольные шахты. Большую роль в экономике играет рыболовство.

В городе Себу, расположенном с восточной стороны острова, больше 300000 жителей. Это второй порт на Филиппинах по тоннажу и первый по числу судов. Здесь в 1521 году Магеллан устроил продолжительную стоянку и погиб неподалеку от Себу, у берегов островка Мактан.

В то воскресенье, 30 мая 1965 года, филиппинцы с бронзовой кожей разных оттенков и в яркой одежде, так же как и более скромно одетые китайцы (на Филиппинах их 400000), поднимавшиеся в предрассветные часы на борт «Доньи Паситы», не вспоминали, конечно, о Магеллане, и едва ли многие из них вспоминали страшные битвы на суше, на море и в воздухе, что разыгрывались в тех краях во время второй мировой войны. Все они просто отправлялись в курортное местечко неподалеку на острове, собираясь провести воскресный день с семьей или подругой.

Посадка закончилась, убрали сходни, заревел пароходный гудок. «Донья Пасита» вышла из гавани и взяла курс на юг. В небе сиял яркий диск полной луны, освещая спокойное море. Из репродукторов лилась музыка. Пассажиры заполнили бары и буфеты, пили и закусывали, хотя еще не рассветало. Заря в тропиках разгорается внезапно, быстро поглощая лунный свет.

«Донья Пасита» встретила на своем пути несколько грузовых судов, на которых горели лишь ходовые огни, потом ярко освещенный небольшой пароходик, три или четыре раза менявший курс, чтобы не сбить лодки рыбаков, так что вахтенный офицер посылал ему через мегафон проклятия. А дальше было только спокойное море, затянутое туманом.

Примерно через полтора часа после выхода из Себу где-то далеко впереди на море вдруг засветились два белых ярких огня, похожие на фары большого автомобиля. Вахтенный офицер на мостике чертыхнулся и велел позвать капитана.

– Взгляните, – сказал он, – это прожекторы, а не ходовые огни.

Большинство пассажиров не обратило внимания на его слова. Все с любопытством следили за приближавшимися огнями. Свет луны несколько померк от них, а на горизонте с северо-востока уже поднималось другое сияние: рассвет, который через минуту вспыхнет зарей, возвещая приход нового дня. Но пассажиры не смотрели в ту сторону. Перемену они осознали лишь в то время, когда приближавшиеся мощные прожекторы вдруг разом погасли и на их месте на светлой поверхности моря появились темные очертания двух судов, продолжавших очень быстро идти вперед одинаковым курсом. На пассажиров это произвело гнетущее впечатление.

Полтора года назад, а именно на третий день Рождества 1964 года, все филиппинские газеты поместили волнующие заметки о нападении на туристский пароход «Бэте» в заливе Лейте. Его обстреляло какое-то пиратское судно, и бандиты пытались подняться на борт. Капитан, стараясь оттянуть время, вступил с ними в переговоры, а потом сам выстрелил по нападавшим, ранив двоих. Он сразу понял, что происходит, и, как только к ним приблизилось незнакомое судно, вызвал полицию из Лейте. Большой черный полицейский катер прибыл в то время, когда пираты, отказавшись от нападения, ушли в открытое море.