Матросы злополучные, стоим

На палубе кренящейся, внимая

Угрозам волн. Расстаться в море жизни

Нам суждено.

Флавий

Я разделю меж вами

Последнее имущество мое!

Останемся друзьями в честь Тимона,

А встретясь, покачаем головой,

И наши прозвучат тогда слова,

Как похоронный звон его богатству;

«Мы лучшие знавали дни».

(Раздает им деньги.)

Пусть каждый

Возьмет частицу. Протяните руки;

Хотя мы и бедны, но расстаемся

Богатые печалью.

Слуги обнимаются и расходится.

Сколько мук

Приносит слава! Кто не пожелал бы

Проклясть богатство, зная, сколько бед

И горестей идет за ним вослед!

Кто славою прельстится? Кто захочет

Жить, убедясь, что дружба — только сон?

Кто б упивался собственным величьем,

Постигнув, что украшено оно,

Как все друзья вокруг, фальшивым блеском?.

Мой бедный господин, ты пал навеки,

Погубленный своею добротой!

Не странно ли, что самый тяжкий грех

Стремление творить добро для всех?

Так кто ж дерзнет хотя б наполовину

Таким же быть, как он, коль доброта

Бессмертных свойство — губит человека?

Мой господин! Ты был благословен,

Чтоб сделаться проклятым; был богат,

Чтоб нищим стать; причина бед твоих

Твое богатство. Добрый мой хозяин,

Бежал ты в гневе от чудовищ этих,

И нечем жизнь поддерживать тебе…

Пойду искать его и с ним останусь;

Пока есть деньги в кошельке моем,

Я буду управителем при нем.

(Уходит.)

Лес и пещера около моря.

Входит Тимон.

Тимон

О всеблагое солнце! Извлеки

Сырую гниль из недр земли наружу

И зарази весь воздух под луною

Твоей сестрой. Рожденные на свет

Утробою одною близнецы

Почти неразличимы по зачатью,

Развитию, рождению; но стоит

Судьбе им дать удел неравный, сразу

Счастливец неудачника теснит.

Таков уж от природы человек;

Потоком бедствий всяческих гонимый,

Не может быть он счастлив без того,

Чтоб к ближнему не проявить презренье.

Возвысьте нищих, а вельмож унизьте

И тотчас же изведает сенатор

Презрения наследственного бремя,

А нищий — уваженье и почет.

Один из близнецов от благ тучнеет,

Второго делает худым нужда.

Но кто же гордо, не сгибаясь, встанет,

С чистосердечным мужеством воскликнув:

«Льстец этот человек!» Коль одного

Назвали так, зовите всех льстецами.

Стоящий у подножия удачи

Льстит тем, кто выше влез. Мудрец и тот

Склоняется пред золотым болваном.

Все вкривь идет! Нет ничего прямого

В проклятых человеческих натурах,

За исключеньем подлости прямой,

А потому — проклятье всем пирам,

Всем сборищам, всем празднествам на свете!

Тимон себя и всех себе подобных

Возненавидел! Гибни, род людской!

(Копает землю.)

Земля, дай мне кореньев, а того,

Кто лучшее найти в тебе замыслит,

Своим сильнейшим ядом услади.

Что вижу? Золото? Ужели правда?

Сверкающее, желтое… Нет-нет,

Я золота не почитаю, боги;

Кореньев только я просил. О небо,

Тут золота достаточно вполне,

Чтоб черное успешно сделать белым,

Уродство — красотою, зло — добром,

Трусливого — отважным, старца — юным,

И низость — благородством. Так зачем

Вы дали мне его? Зачем, о боги?

От вас самих оно жрецов отторгнет,

Подушку вытащит из-под голов

У тех, кто умирает. О, я знаю,

Что этот желтый раб начнет немедля

И связывать и расторгать обеты;

Благословлять, что проклято; проказу

Заставит обожать, возвысит вора,

Ему даст титул и почет всеобщий

И на скамью сенаторов посадит.

Увядшим вдовам женихов отыщет!

Разъеденная язвами блудница,

Та, от которой даже сами стены

Больничные бы отшатнулись, — станет

Цветущей, свежей и благоуханной,

Как майский день. Металл проклятый, прочь!

Ты, шлюха человечества, причина

Вражды людской и войн кровопролитных,

Лежи в земле, в своем законном месте!

Я вновь тебя зарою глубоко.

Доносятся звуки военного марша.

Что это, барабан? — А, ты живуче,

Но все же я похороню тебя!

Ступай обратно, вор, не соблазняй

Хранителей своих. Постой! Возьму

Немного я себе на всякий случай.

(Берет часть золота.)

Под звуки барабанов и труб входит вооруженный Алкивиад; с ним Фрина и Тимандра.

Алкивиад

Ты кто такой?

Тимон

Животное, как ты!

Пускай твое изгложет сердце язва

За то, что снова человечий облик

Ты мне явил.

Алкивиад

Но кто ты? Отчего

Ты, человек, не терпишь так людей?

Тимон

Я мизантроп; людей я ненавижу.

Вот будь ты псом, я мог бы хоть немного

Тебя любить.

Алкивиад

А, понял я, кто ты!

Но что с тобою — я понять не в силах.

Тимон

Ты тоже мне знаком. Но больше знать,

Чем это, — не хочу. Ступай же вслед

За барабаном и людскою кровью

Окрашивай все ярче, ярче землю.

Закон богов и суд людской жестоки,

Так чем же быть тогда должна война?

(Замечает Фрину.)

А девка эта может погубить

Людей куда побольше, чем твой меч,

Хоть вид у ней и ангельский.

Фрина

Пусть губы

Твои сгниют!

Тимон

Я целовать тебя

Не стану, значит, на твоих губах

Останется вся гниль.

Алкивиад

Но как ты мог

Так измениться, доблестный Тимон?

Тимон

Да так же, как луна, когда нет света,

Который отражать она могла бы.

Но, как луна, светить я неспособен —.

Нет солнца у меня, чтоб свет занять.

Алкивиад

Достойнейший Тимон, чем я могу

Помочь тебе?

Тимон

Упрочь мой взгляд на мир.

Алкивиад

О бедствиях твоих я много слышал.

Тимон

Ты видел их, когда я процветал.

Алкивиад

Я вижу их теперь. То было время

Блаженное.

Тимон

Как ныне у тебя,

Со сворой шлюх.

Тимандра

Так это он и есть?

Краса Афин, которого весь мир

Превозносил?

Тимон

А ты Тимандра?

Тимандра

Да.

Тимон

Останься же распутницей до смерти.

Ведь те, кто спят с тобой, тебя не любят;

Они несут к тебе одну лишь похоть,

А ты болезни им дари взамен.

Часы распутства с выгодой используй,

Готовь клиентов для больниц; юнцов

Гони к врачам, сажай их на диету!

Тимандра

Чудовище, да ты петли достоин!

Алкивиад

Прости ему, любезная Тимандра,

Его рассудок беды помутили.

Тимон достойный, очень мало денег

Осталось у меня, и каждый день

Бунтуют потому мои солдаты.

Мне горько было слышать, что Афины,