Иногда я хватал простуду, но на это никому не было дела. Однако однажды я заболел серьёзно. Я плохо помню название болезни, кажется камбриит. Я был в бреду, я помню, как я кричал, когда в моей памяте всплывал тот день, когда погибли

мои родители. Я помню, как меня били по лицу, когда я кричал слишком долго.

Чудом меня вылечили, но беды не кончились. После этого, меня каждую ночь мучили кошмары, я лишился ещё и сна. Итак и день и ночь — пытка. Секунда тянется как час, а час медленно перерастал для меня в день.

Хуже всего, что меня никто не поддерживал — опять ни одного друга. Оказывается, что я ошибся, когда думал, что меня донимали. После болезни всё перешло в большее. В детский дом привезли одного молодого мага — семнадцать лет. Он сразу стал главарём — жестокий, сильный, безпринципиальный. А я сразу стал его первым врагов, по той простой причине, что стал первым, кого он увидел в нашем детском доме.

И в один день ко мне подошла компания — девять крепких мальчишек, элита, которые хотели проучить меня за придуманные провинности. Они напали на меня. Недавно прибывший ударил меня по лицу огненной плетью. Вам никогда не понять этой боли. Она прожигает лицо до костей и во всём теле после такого удара прыгают осколки стекла. И я потерял власть над собой и впервые в жизни взорвался по-настоящему. Раньше я читал про такое только в книжках. Ощущение у меня при этом было такое, будто из меня выскользнула вся злоба, все обиды и вся грязь. И взрыв прозвучал как смертельный крик для тех девятерых. Сам я ничего не понимал от тупой боли в лице и теле, потому, когда я открыл глаза, то ошалел.

Вокруг — серая поляна. Детского дома не видно нигде. Небо и то посерело, а солнце словно выцвело. Интересно, я их убил, или на Детский дом всё же были наложены какие-то чары против полобного?..

Я потерял уверенность в себе, в жизни, в дружбе, во всём!!! Я просто пошёл в неизвестном направлении и шёл до тех пор, пока не упал без сил. Мне исполнилось десять лет именно в тот день.

Когда я очнулся, то лежал в хлеву на сене. Я прикоснулся к лицу и почувствовал под пальцами следы удара — глубокие полосы и следы ожогов. Было больно и я бессильно уронил руку… Что-то было потом, встречу с тем человеком, чья жизнь на меня повлияла я не помню. Скажу ещё только, что стал жить в огромной семье из шестнадцати детей их родителями и родителями родителей. На мою долю выпала честь помогать маме семейства и бабушке. Младшеньких было семеро, остальные помогали отцу и деду в поле. Жил. Работал жизнью…

Казалось бы, я должен был стать суперзлым, но я таким не стал. Казалось бы, я должен был всех ненавидеть, я не ненавидел. Казалось бы, я должен был пакостить всем и вся, но нет. Я помнил добрую маму, всегда спокойного отца и не мог в честь их памяти стать злым. Не мог!!! А должен был бы!!! Я всех жалел и что самое интересное я всегда был готов помочь любому, нуждаещемуся в помощи. Даже в детском доме я взваливал себе на плечу ношу, превышавшую ту, которая должна была достаться мне, беря на себя часть заданий для совсем уж слабых детей. Никто не обращался ко мне за помощью, но принимали её охотно. Благодаря этому я научился очень быстро справляться с огромным количеством работы, в следствии чего в многодетной семье я стправлялся с делами так быстро, что у меня было свободное время.

Я стал учиться магии. Я увлёкся ею с головой. Я научился колдовать без заклинаний, бросая сгустки огня. Однажды меня заметила хозяйка того странного дома и меня выпороли за занятия магией, так как во всей остальной семье навыки магии сводились к простым бытовым вещам. Меня это не остановило, меня пороли ещё раз восемь. Я стал умнее, я делал маскирующие

чары и меня никто не замечал.

Я рос и настал момент, когда мне надо было ехать учиться в среднюю школу — каким важным казалось мне это! Меня отправили в это место — единственного из того дома, кто пожелал учиться в школе.

Я считал, что здесь будет прекрасно, но я ошибся.

Все эти шесть лет я вспоминал родителей, их смерть и начинал злиться на их убийц, гуляющих, быть может, сейчас на свободе и на себя, за бессилие.

Я помню до сих пор, как боялся ложиться спать, чтобы не увидеть снова тот кошмар. Помню, как от усталости засыпал при работе, помню как просыпался от собственного крика, вызванного появлением кошмара и помню как меня пороли чемто острым за то, что я нарушал распорядок.

Те шесть лет прошли как в огромном ночном кошмаре. Однако когда я появился в этой школе, кошмары перестали мучить меня так часто. Всего раз в неделю, не каждый день…

Я познакомился с тобой и ты стал моим первым, лучшим другом, и кошмары почему-то перестали мучить меня и я так радовался этому! И вот сегодня опять ужасный кошмар, связанный с реальностью живыми путами, очень сильно связанный с нею заставил меня вспомнить о родителях с новой силой.

Я готов пожертвовать всем, что у меня есть сейчас, чтобы только увидеть их снова! Как мне их не хватает! Но я боюсь, что они меня не примут. Пойми, если бы я не струсил тогда, я бы предупредил всех и хоть кто-то сумел бы спастить. Но я испугался и погубил многих, в том числе и детство.

Тито замолчал, глядя вдаль, сквозь стены и любой, самый непроницательный человек смог бы понять о чём-сейчас думал Тито. Тито снова пережил то своё воспоминание и куда ярче, чем во всё предыдущие годы. Тито буквально видел, как они идут к нему — рука об руку и улыбаются ему. В смысле годы.

Тито очнулся и посмотрел на Ролевера. Тот сидел в очень странной позе: он обхватил голову руками, а сам стоял на коленях.

— Я так и знал, так и знал! Я не мог прочитать воспоминания твоего прошлого, и понял, что они слишком страшные. Когда читаешь мысли, они проглядывают перед мысленным взором обладателя. А я не могу заставлять невинного человека мучиться. По своему опыту пониманию самый большой кошмар. Моя жизнь — не сахар, но я умею смеятся, когда откусываю самый отравленный кусок. И смех убивает гниль.

Моя жизнь не заладилась с того момента, когда нужно было поступать в школу. Я хотел учиться в этой школе, но мои родители настаивали, чтобы моё обучение прошло в совсем молоденькой школе, которой едва исполнилось шесть лет. Моё отец — он очень влиятельный человек, то есть богатый. А значит предполагалось, что я буду учиться на "отлично" даже если ничего не буду знать. Я отказался. Мои отношения с отцом всегда были натянутыми и сейчас тонкие струны лопнули и отец заявил, что или я буду учиться в новой школе или — скатертью дорожка, иди на все четыре стороны. Я выбрал второе и с тринадцати лет началась моя жизнь скитальца. Благо, у меня над головой была крыша.

Часы сначала принимали меня так, будто я был дикарём. Потом они начали жаловаться на то, что я постоянно удираю из Школы и шляюсь где-то, не говоря им где. Учителя отмечали меня как свободномыслящего подростка и, всё же помня про моего отца, хотя он и отказался от меня официально, побаивались делать мне выговоры.

Я переходил уже на третий, предпоследний курс — мне уже исполнилось шестнадцать лет и последние свои каникулы я решил провести со своими друзьями в очень красивом королевстве — в Королевсте Молнии.

Ролевер махнул рукой в сторону шкафа и из него послушно выпорхнул мысльвить.

— Дальше можешь сам посмотреть на мои мысли, так ты быстрее поверишь в случившееся.

Утро было очень красивым: лазурь небесов была лишь слегка подёрнута тонкой рябью перьевых облаков сквозь которую пробивался желток солнца. Королевство Молнии было по истине великолепным. Ролевер стоял со своими друзьями на высокой башне, а под ними расстилалось королевство. Домики небольшие, одноэтажные, все разные, но чем-то похожие. Высокие крыши или красного или жёлтого солнечного цвета. Окошки круглые, чистенькие, прикрытые кружевными занавесками — кружева вообще были достопримечательностью этого места. Их плели мастерицы из тоненьких паутинок огонька и получалось так красиво, что дух захватывало. Крылечки небольшие, сами домики выкрашены в разные цвета. В каждом дворе было по маленькому садику, цветы которых благоухали и сливались в единый дивный аромат, который летал по городу и заставлял носы принюхиваться.