— Пьёшилфё!

Он перевёл взгляд на факел и выражение его лица стало виноватым — от факела остались одни угольки.

— Неплохо для начала… — пробормотал Тито.

Он начал читать дальше "Ззёфляфёзыь". Тито не понял, для чего здесь нужен мягкий знак, да и вообще он не понимал, почему для заклинания подобраны такие сложные соединения букв. Лично он мог некоторые вещи делать и без всех этих пафосных слов и королевский жестов, которым его учили на уроках. Он глянул на надпись рядом: "Это заклинание дано здесь в случае того, что вы только что спалили своё любимое кресло".

Тито ошеломлённо глянул на факел, на надпись для второго заклинания и, оценив шутку, звонко рассмеялся. На всякий случай он прочёл следующую надпись. И вот что на ней было: "Я не идиот, так что дальше можешь даже не читать!" Тито засмеялся громче. А этот Барилово ничего себе волшебник!

Тито повёл рукой над факелом и стараясь не сфальшивить сказал:

— Ззёфляфёзыь!

С факелом ничего не случилось. Тито читал заклинание и читал, пока из кучки угольков не образовался прежний факел.

Зазвонили огненные часы которые Тито создал, чтобы не опаздывать на "свободное время". Титофей вздрогнул и разочарованно моргнул. Почему время такое непослушное?

Неторопливо Тито закрыл книгу, повесил факел на место и зашагал к выходу. Мальчику ужасно не хотелось покидать это уютное место и он твёрдо решил, что вернётся сюда как можно скорее.

Проходило время, день сменялся днём, а жизнь в подземной школе волешбства проходила ужасно скучно. Один день был похож на другой и у Тито иногда возникало ощущение, что он белка в колесе.

Каждую субботу отличившихся учеников отправляли под покровительством учителей гулять наверх, на землю.

Предвкушение первой прогулки казалось Тито сказкой — неужели он вырвется из этого замка? — , но совсем скоро эта иллюзия распалась. Оказывается, "наверх" это значило попасть на макушку занесённой снегом горы, оказаться в безлюдной пустыне, на одиноком острове или просто на холодном холме. Очень быстро Тито попросил о том, чтобы его больше не брали в Верхний мир.

Но всё же первая прогулка его потрясла. Ребята тогда оказались на безлюдной лесной поляне. Тито посмотрел на солнце, как любил делать и удивился, когда глазам стало больно. В мире магов искуственное солнце было усовершенствовано — то есть оно не резало глаз. И Тито всё поднимал взгляд на настоящее светило и в такие минуты чувствовал, как расцветает пламеный костёр в его груди.

В школе Тито так и осталься одиночкой. Он сам не добивался ничьей дружбы, не было ни одного ученика из его класса или даже со всей школы, который бы хоть чем-то его зацепил. И мальчик никого к себе не подпускал. Однажды, когда он был совсем маленьким он приручил белочку, и она каждый день прибегала к нему из близлежащего леса. Мальчик кормил белочку, гладил и любил. Но однажды он нашёл белочку мёртвой, явно поражённой заклинанием. Это было наказанием для зверька за дружбу с мальчиком. Нелёгкое детство… При мыслях о прошлом взгляд Тито словно застывал или же на глубине вспыхивали обиды, острые, огненные, такие, которые его сердце не простит никогда, такие, за которые стоит мстить.

Позже Тито стал считать просто чудом то, что ему удалось найти Секретную комнату. Лишь она скрашивала скучные школьные будни и ещё более скучные выходные.

Всё свободное время Тито проводил в ней, жадно изучая все тайны. Тито оглядывал её во все глаза и нашёл множество интересных вещей.

Тито обнаружил, что свет можно включить или выключить силой мысли и не надо никуда смотреть и приказывать огню потухнуть. Также он обнаружил в гардеробе небольшой ящик с круглым экраном. Этот предмет он видел раньше только на картинке и то только один раз и на очень неумелой и тусклой картинке. И всё-таки он смог понять, что штука перед ним — мысльвить. Он мог показывать магу то, о чём он сейчас думал, потом мысльвить записывал мысли и выдавал их волшебнику в ярких красках. С помощью этого аппарата волшебник мог продумать свои мысли до мелочей и многие заклинания и предметы возникли благодаря мысльвитю. Тито несколько раз включал аппарат, а потом с восторгом пересматривал свои собственные думы.

В скором времени Тито понял, что все книги на полках не просто относятся к нему с большим недоверием, а жутко его недолюбливают. Ни одна из них не могла спокойно выйти с полки. Однажды мальчик боролся с особенно противной книгой, но она словно обезумела и в конце концов обожгла палец Тито. Тогда мальчик в сердцах вдавил книгу в полку. К его удивлению стена пришла в движение и, крутнувшись открыла проход. Не задумавшись, Тито прошёл в него.

Там оказалось совершенно темно и ни один луч света или огненные свечи не могли прорезать этот мрак. Собравшись с мыслями, Тито побрёл на ощупь. Очень скоро он обнаружил дыру в полу, но отнюдь не блестяще и сразу же в неё полетел. Он летел по очередному накату, рассуждая о жестокости жизни и своей собственной глупости. Нить его рассуждений прервал выход из наката. Когда Тито выбрался из него, то застыл на месте от удивления.

Он оказался в лесу, несомненно, в том, который рос возле озера. Раньше Тито много раз видел его за высокой оградой сада. Деревья и озеро вдалеке манили мальчика, но он прекрасно сознавал, что даже расшибясь в лепёшку не перелезет через ограду.

Тито побежал по тропинке и выбежал прямо на берег озера. Место было просто изумительным. Песчаный берег, хотя чуть дальше Тито отчётливо увидел огромные валуны, а ещё дальше мелкую гальку. Все деревья вокруг отражались в зеркальном спокойствие воды. У Тито по спине забегали мурашки, так здесь было тихо и душно. Тито вдруг отчётливо увидел отражение своего лица. "Урод! Смотри, урод идёт! Улю-лю-лю-лю! А ну-ка танцуй!" — пронзили сознание Тито воспоминания. В памяти всплыла картина того, как его однажды подловили на безлюдном месте и били по лицу раскалёнными прутьями магии. Остались шрамы… Они до сих пор горят на его лице всякий раз, как он вспоминает недалёкое прошлое…

После происшествия мальчик ненавидел смотреться в зеркала, да и до момента появления шрамов его внешность вызывала в нём странные чувства. Он привык к ненависти со всех сторон и какое-то время ненавидел себя за то, что его ненавидели. В то время он перестал смотреться в зеркала, и привычка крепко впиталась в него. Последний раз мальчик смотрел в зеркало, когда собирался перебираться в школу, а сейчас уже прошло чуть меньше месяца. Поэтому, когда он увидел своё лицо, то вздрогнул всем телом и едва не упал в холодную воду. Он видел своё лицо и едва узнавал того человека, чьи глаза смотрели на него. Чьи это блестящие серые глаза впились в него с таким удивлением? Чьи это русые волосы так растрепались на голове? Неужели эти губы, которые улыбаются так непонятно, принадлежат ему? Каждая чёрточка казалась ему чужой и одновременно такой родной. Каждая черта дышала выражением, прежде никогда не видемым им на лицах других магов. И шрамы, тонкими белыми полосками пересе-

кающие его лицо, почти не меняли выражения. Шрамы только усиливали это выражение, как рупор усиливает голос человека.

Тито долго смотрел на своё отражение и старался понять, что его так удивляло. В тот день он едва не опаздал на конец "свободного времени" и Часы задали ему хорошую трёпку.

Но мальчик едва слышал их, к нему всё возвращалось отражение собственного лица и то выражение глаз и усмешка…

…Несмотря на отчаянное сопротивление, он пересмотрел огромное количество книг и все одного автора: Арвелеро Барилово. Они все были очень интересными. Некоторые были полны интереснейших заклинаний, некоторые — советами по тренировке самого себя… А в двух тонких книжках Тито читал интересные сказки со странной пометкой на обложке "русские народные сказки". Какие русские, почему народные?..

Таким образом он уже успел найти зеркало замаскированное под стул (кстати, в школе не было не единого зеркала), гигантский золотой медальон (Тито оглядев его повесил обратно на потолок под большого паука), великолепную музыкальную шкатулку, которая играла изумительную мелодию, (Тито ценил её больше всего остального и не стал далеко убирать), копию странной волшебной птицы маои и интереснейшую книгу про некоего Ливля Торано, который совершал несметное количество подвигов и в конце концов, чтобы доказать своё бесстрашие и мужество привязал себя к скале и там умирал от жажды, голода и холода… О Небеса, неужели именно это верх героизма?!