С трудом привлекаем внимание Егора, который, похоже, вошёл в раж. Все трое бежим в тоннель, который, если что, ведёт вверх.

— На землю! — командует Молчанов и падает вместе с нами.

Я даже не слышу звука взрыва, а просто ощущаю, как подпрыгивает пол. По спине топчется горячий ветер и льётся дождь из мелких камешков. Вроде бы всё.

Поднимаю голову, ощущая, как сердце пытается сломать рёбра и вижу совсем рядом оскалившееся рыло чёрной твари. Альфа, мать его! Откуда? Винтовку доставать уже поздно, поэтому просто бью монстра кулаком между глаз. Хрустит и чудище отлетает назад. Слышу недовольный рёв и вижу сбоку ещё одного гада. Слишком близко! Вскакиваю на ноги, задеваю ногой Кочет и он катится в сторону. В кобуру лезть — слишком долго, поэтому бью ногой. Промахиваюсь. Монстр ускользает, глухо ворча и замахивается когтистой лапой.

Похоже, первый успел прийти в себя и теперь тоже лезет ко мне. Куда делись Фёдор с Егором? Где все стальные?

Вместо подмоги приближаются ещё мутанты. Двое. Они верещат и тянут лапу ко мне. Очевидно, из этой схватки живым мне не выбраться! И сверхскорость, мать её, никак не хочет включаться.

Одно из чудовищ внезапно бросается в ноги и сшибает меня на землю. Сверху наваливаются, впиваются когтями в руки и ноги, так что я не могу пошевелиться. Злобно рычат в уши сразу несколько голосов…

Голосов?

С меня срывают шлем и переворачивают на спину. Ноги и руки продолжают удерживать, но я особо и не вырываюсь, уже соображая, что произошла некая мерзопакость. Кто-то отвешивает мне мощную оплеуху, отчего туман перед глазами, расцвечивается искрами фейерверка. Потом насекомое с холодным жалом колет мне шею и мир вокруг становится чётким и прозрачным.

Я лежу на спине посреди коридора, усыпанного осколками камня. Перед глазами — коричневый потолок с чёрной шевелящейся порослью. А много ближе — лица товарищей. Фёдор супит брови, Настя и Надя — откровенно испуганы, а Егор, у которого сочится кровь из носа, в ярости.

— Очухался? — спрашивает Фёдор. — Может объяснишь, какого хрена ты на нас набросился? Ты понимаешь, что если бы не щиток, ты бы Егору череп проломил?

Он поднимает с земли шлем Хоменко. Забрало обломано, стался лишь какой-то нелепый козырёк. Егор бормочет ругательства.

— Галлюцинации? — спрашивает Настя. В руках у неё — инъектор. Вот, как мне прочистили мозги. — Что именно видел?

— Вместо всех вас видел тварей, — бормочу я, ощущая необычайный стыд. А ведь на меня надеялись, как на какой-то НЗ. Дескать, наступит трындец и Лёня выручит из беды. Выручил, мля! Хорошо, хоть до оружия не сумел добраться.

— Это хорошо, что в момент припадка у него никакого огнестрела в руках не было, — вторит моим мыслям Молчанов и кивает. — Ты как там, вообще? Отпускать можно?

— А что, есть варианты? — хмыкает Надя. — Или предлагаешь, связать его и тащить? Может, здесь оставим?

— Да, глупость, — Фёдор вздыхает и отпускает мои руки. — Тварей, говоришь, видел? А соображалка не включилась: откуда они вместо нас появились?

— Да брось — это у нас уже на уровне рефлексов, — Надя протягивает мне руку. — Увидел мутанта — убей, а уж потом думай, откуда он взялся.

— Так он нас точно в следующий раз положит! — шипит Егор и хлюпает разбитым носом. На меня Хоменко не смотрит. — Сами видали, какие закидоны начались. А я сколько раз говорил: если эта дрянь в кровь вошла — пиши пропало!

— Заткнись! — сразу, Настя и Надя.

— Все помолчите, — командир поднимает мой Кочет и качает на ремне. — Вот что, ребята, а пулемёт я вам не дам. В смысле, Лёня, остаёшься ты пока без огнестрела, уж извини… Но реально, мы и так вчетвером тебя едва завалили, а…

— Да я понимаю, — вытаскиваю Колибри, достаю нож и протягиваю Молчанову. ОН, помедлив, принимает оружие. — Чёрт, не было же такого!

— В том то и дело, — бормочет Настя, постукивая пальцем по ошейнику. — Почему сейчас вдруг появились абсолютно новые симптомы? Что их могло инициировать?

— Смирение, — голос гулко отдаётся в голове. — Смирение — наш путь к выживанию. И победе.

Кажется, мне что-то пытаются объяснить или подсказать. Но то ли я туп, то ли подсказки чересчур расплывчаты. С чем я должен смириться? С тем, что едва не убил товарищей? С тем, что я заражён неизлечимой дрянью и постепенно схожу с ума?

— Двигаем, — Федя вешает мой Кочет на плечо. — Предельная осторожность. Лёня, пожалуйста, если хоть что-то…

— Понял, — я безнадежно машу рукой.

— Да я с него глаз не спущу! — ворчит Егор. — Ещё чего вытворит и я за себя не отвечаю.

— Держи себя в руках, — шипит через сцепленные зубы Надя. — Иначе Я за себя не отвечаю.

Настя перезаряжает инъектор. Потом подходит и приподнимает мне веки. На лице Михальчук — тревога.

— Ты как? — шепчет она.

— Хреново, — бормочу я. — Когда вернёмся, кое-что расскажу. Может это поможет понять.

Настя кивает. Отпускает веки и нечаянно проводит пальцами по щеке. А может и не нечаянно.

Взрывом плотно перекрыло проход, так что со стороны пещеры до нас уже никто не доберётся. Впрочем, нам выйти тоже не светит. Так что, если впереди по тоннелю нас ждёт засада, отступать будет некуда.

Очень скоро выясняется, что даже без лишнего драматизма ситуация может оказаться весьма и весьма хреновой.

Засады нет. Но есть проход, который выходит в пропасть. И другой дороги просто нет. Мы стоим на краю обрыва и смотрим в непроглядную темень, где бессильны наши фонари и усилители лицевых щитков.

— Вот и всё, — в голосе Фёдора слышится спокойное отчаяние. — Пожалуй, здесь наша разведка и закончится.

Обычно наш командир не сдаётся даже в самых отчаянных передрягах. Если он считает, будто выходя нет, значит его реально нет.

Егор кричит что-то матерное и жмёт на гашетку. Эхо пулемётной очереди глохнет необычайно быстро и наступает абсолютная тишина.

Я сижу, опираясь спиной о стену тоннеля и смотрю прямо перед собой. Так уж вышло, что напротив сидит Настя. И она смотрит на меня. Что-то бормочет под нос Егор и это, пожалуй, единственный звук, который нарушает полную тишину, царящую вокруг.

Мы успели вернуться и осмотреть собственноручно устроенный завал. Глупо, понятное дело, возвращаться в то место, где нас, скорее всего, ожидает орда безжалостных мутантов, но там всё же оставался шанс, пусть и ничтожный, прорваться на волю. Завал оказался очень хорошим, надёжным. Ни одна тварь через него бы не смогла прорваться. Группа Дьявол — тоже. Разве что найдём где-то горнопроходческий комбайн. Можно же помечтать?

Надя заикнулась о том, чтобы рвануть пробку, но сама же себе и ответила. Понятное дело, больше вероятности завалить весь аппендицит, где мы оказались. Тогда останется лишь прыгать в пропасть. Да и не так много взрывчатки осталось. Имело смысл поберечь её на тот случай, если кому-то придёт в голову мысль получше.

После осмотра завала начали изучать стены тоннеля. Имелась слабая надежда на то, что где-то спрятался секретный проход. Ну, как в дурацких книгах и фильмах: поверчиваешь незаметный камешек, наступаешь на плиту или хлопаешь в ладоши и вуаля: открывается дверь в стене. Что ж, видимо наш сценарист оказался редкостной сволочью, ибо означенных предметов не нашлось, и потайная дверца так и не открылась.

Последним шансом оказалось изучение стенок пропасти. Мы лежали на самом краю, светили фонариками в разные стороны и искали ступени, разломы, выступы, да хоть что-то, чёрт побери! Ни хрена. Гладкая поверхность. И вообще, такое ощущение, что её специально шлифовали, чтобы стены стали, как стекло. Федя, немного отошедший от приступа депрессии, попытался ковырять гладкий камень ножом, но острие оружие скользило по монолиту, так что командир в своём усердии едва не улетел вниз. В последний миг Егор успел ухватить Молчанова за ногу и вытащил наружу. Больше никто не пытался ковырять неподдающийся материал.